Страница 13 из 18
– Да уж понимаем, – мрачно проговорил Богданович.
– За дело! Если успеете управиться до прихода полиции, то Анну отпусти. Незачем двоим попадаться.
– Само собой.
– Давайте, я пошел. Но буду рядом. Погляжу, чем все закончится.
Завершилось все благополучно. Служители полиции пришли к обеду, осмотрели лавку, расспросили Богдановича о подозрительных личностях и ушли ни с чем. Хотя нет, с сыром. От презента они не отказались.
Убедившись в том, что угроза миновала, Желябов направился на квартиру Веры Фигнер. Да, полицейские ушли, но опасность раскрытия тайных планов народовольцев никуда не делась. В любой момент в лавку, попавшую в поле зрения полиции, могли нагрянуть жандармы. С подкопом надо было торопиться.
На квартире Фигнер Желябова ждала вторая за день плохая новость. Народоволец Окладский, помилованный после процесса «шестнадцати», пошел на сотрудничество с полицией. Он сдал две конспиративные квартиры и агента Клеточникова, с таким трудом внедренного в полицию. Последовала череда арестов.
Но самым тяжелым ударом для организации явилось случайное задержание Александра Михайлова, отвечавшего за конспирацию и внедрение в стан противника своих людей. Если прежде конспирация в «Народной воле» соблюдалась безукоризненно и находилась на должном уровне, то теперь ситуация изменилась к худшему. Небрежность в данном весьма важном деле недопустима. Однако она имела место быть, что привело к новым провалам и арестам.
Только благодаря усилиям Желябова и Перовской ядро террористической организации уцелело и продолжало подготовку к покушению на императора. Желябов настаивал на ускорении процесса. Товарищи соглашались с ним, но дело по-прежнему продвигалось медленно.
Впрочем, интерес полиции к сырной лавке, видимо, остыл, так как больше никаких проверок не проводилось. Подкоп был завершен, взрывчатка заложена. Прошла подготовку группа метальщиков бомб, в которую входили студенты Игнат Гриневицкий и Николай Рысаков, рабочий Тимофей Михайлов и выпускник ремесленного училища Иван Емельянов.
Но и правительство, знавшее о подготовке нового покушения, не бездействовало. 27 февраля в номере гостиницы были арестованы Андрей Желябов и Михаил Тригони, приехавший в Санкт-Петербург. Желябова больше года безуспешно искали жандармы по всей России. Он был схвачен с оружием в руках буквально накануне осуществления террористического акта против императора.
Получив известие об аресте Желябова, Перовская впала в растерянность. Подобного провала она никак не ожидала. Софья не находила себе места, страх холодной змеей терзал ее душу. Она была близка к панике, но справилась с эмоциями. Под вечер женщина бросила съемную квартиру, переехала к Фигнер и Исаеву. Там Софья почувствовала себя в безопасности.
На следующий день, 28 февраля, она приняла на себя руководство подготовкой покушения на царя и провела совещание членов исполкома, на котором было решено устроить террористическую акцию первого марта. Кибальчич должен был до завтрашнего утра закончить приготовление метательных снарядов.
Вечером в квартире у Вознесенского моста остались Вера Фигнер, Софья Перовская и «техники», изготовлявшие бомбы, – Николай Кибальчич, Николай Суханов, Михаил Грачевский и Григорий Суханов, любовник Фигнер. В окнах всю ночь горел свет. Вера Фигнер и Суханов кромсали жестянки из-под керосина, Кибальчич отливал свинцовые грузики и заполнял жестянки темной массой. Под утро Перовская ушла с двумя готовыми снарядами. Перед этим она приказала Кибальчичу и Грачевскому доделать оставшиеся два.
Этой ночью Рысакова мучили сомнения и страхи.
Ему не давали покоя жуткие мысли:
«Ведь меня все равно схватят, не на месте покушения, не завтра, так позже. Охранка перевернет все, чтобы найти убийц. И что дальше? Конечно же виселица. Как же не хочется умирать!.. Надо жить, пусть даже в тюрьме, на вечной каторге. А если бежать за границу? Но если даже это и удастся, то свои же не простят подобного. Они где хочешь достанут и убьют. Кругом смерть и кровь».
Гриневицкий же писал текст, который считал своим завещанием. Александр Второй должен умереть. Он обязательно погибнет. Будет много жертв, прольется человеческая кровь, но роскошное дерево свободы требует этих жертв. Закончив, Гриневицкий, в отличие от Рысакова сохранявший спокойствие, подумал: может, написать родным? Попрощаться с мамой? Но он отказался от этой затеи. Нет, если придется умереть, то никто не должен узнать Игнатия Иоахимовича Гриневицкого. Живым же в руки жандармов он не дастся.
К девяти часам утра в квартире на улице Тележной, дом номер 5, собрались почти все, кто должен был принять участие в нападении на царя.
Софья Львовна пришла где-то через полчаса и тут же объявила:
– Андрей арестован, теперь это установлено достоверно.
Следом за Перовской явился Кибальчич и выложил на стол сверток.
– Желябова с нами нет, но мы должны довести наше дело до конца. Вот еще две бомбы. Их немного, но если хоть одна из них достигнет цели, то этого будет достаточно, чтобы покончить с Александром.
Она пригласила всех за стол. На оборотной стороне конверта карандашом начертила план, обозначила на нем Михайловский дворец, Манежную площадь, набережную Екатерининского канала, Малую Садовую улицу, Невский проспект и Большую Итальянскую.
– Сегодня воскресенье. Император поедет на развод караула, а затем – в Михайловский дворец. Если поедет по Малой Садовой, то там его ждет Михаил Фроленко. Богданович покинет лавку за час до проезда царя. Якимова останется там, подаст сигнал о появлении кареты императора и уйдет. Фроленко тоже, если после взрыва не найдет смерть под развалинами. Он знает об этом и готов выполнить миссию до конца. – Перовская поставила крестик на углу Малой Садовой и Невского проспекта, потом продолжила: – Если же царь минует Садовую, то мы должны перекрыть все возможные пути к замку. – Она взглянула на Рысакова: – Николай, вы встанете у Екатерининского сквера.
– Хорошо, – тихо ответил Рысаков.
Перовская перевела взгляд на Емельянова.
– Ваше место на перекрестке Малой Садовой и Невского. Только не подходите близко к кондитерской, где нас не раз видели. Как бы царь ни поехал, он не может миновать угла Итальянской улицы и Манежной площади. Поэтому здесь встанут Михайлов и Гриневицкий. Я же на Михайловской улице буду следить за царским кортежем. Если услышите взрыв на Садовой, бегите туда и действуйте по обстоятельствам. Если же царь проедет в замок, я дам знать об этом. Тогда сходимся на Михайловской, чтобы встретить тирана на обратном пути. У кого есть вопросы?
Вопросов ни у кого не было.
Террористы разобрали бомбы, присели перед дорогой и разошлись по своим местам, определенным планом.
Накануне вечером к императору явился граф Лорис-Меликов с докладом об аресте Желябова.
Александр Второй принял его после ужина.
– Рассказывайте, граф, как взяли этого разбойника.
– Вам, ваше величество, наверняка известны показания покойного Гольденберга.
– Это тот, кто предал своих дружков и повесился в камере?
– Он, ваше величество. Показания Гольденберга сослужили нам хорошую службу. Ведь он обратил особое внимание на Желябова как руководителя террористической организации. Мы тщетно искали его почти два года. Наконец-то я могу доложить, что этот страшный человек в наших руках.
– Как его взяли?
– Агентура сделала свое дело. Желябов пытался оказать вооруженное сопротивление, но был арестован вместе с неким Михаилом Николаевичем Тригони в номере гостиницы.
– А это что еще за птица, Тригони?
– Внешне вполне нормальный человек. На самом же деле руководитель «Народной воли» в Одессе. Приехал в Санкт-Петербург для участия в покушении на вас, ваше величество.
– Господи! – Император перекрестился. – Как же мне надоели эти террористы! Никак не желают жить мирно. А ведь среди них много людей образованных, студентов, интеллигенции, выходцев из достойных семей. Что же с ними происходит? Почему желают смерти мне и, как следствие, самим же себе? Ведь они не могут не понимать, какое наказание ждет их за посягательство на императора. Сколько мы казнили, на каторгу отправили, нет, никак не угомонятся.