Страница 29 из 71
Тут как раз на кухню явилась Чарли, и они вместе произвели ревизию холодильника, принесшую Лобстеру одни разочарования: ледяные глубины оказались набиты одними бутылками, и на всех этикетках красовалось в разных вариациях слово «blood» (Blood — кровь (англ.)). В морозилке лежали стопкой брикеты, похожие на мороженое, и продолговатый камень, оказавшийся на поверку промороженным куском сырого мяса. Догадавшись, что это, Чарли бросила красный булыжник назад в иней и поскорее захлопнула дверцу морозилки, даже не взяв мороженого, а затем и дверь самого холодильника: ей не доводилось еще видеть столько крови, пускай и суррогатной, что уж говорить про настоящее мясо, которое к тому же неизвестно еще от кого отрезано.
Потом они «прошлись» по буфету, где обнаружили большой запас консервов и початую бутылку «Андре Наллина», тут же принятую Лобстером в ностальгические объятия. Вместе с бутылкой, свечами и продуктами они перебрались в столовую и как раз расставляли все это на столе — большом и круглом, вероятно, семейном, — как вдруг из покинутой ими кухни донесся сдавленный крик, грохот и звон падающей посуды. Мгновенно вспомнив о мальчишке, Чарли с Лобстером ринулись к двери и чуть не зашибли друг друга, а потом Ника, возникшего как раз в это мгновение на пороге — со свечкой в руке и с победно блестящими глазами. Схватив Ника за плечи, Лобстер его ощупал — нет ли телесных повреждений, в то время как Чарли произвела первым делом осмотр его шеи — триллеров она видела достаточно, чтобы быть в курсе, куда первым делом предпочитают кусать вампиры. Ник вырывался, сразив их очень самодовольной и даже несколько артистической фразой:
— Все уже кончено! Я его запер!
— Запер? Вампира? Где? — не поверила Чарли. Ник одарил ее снисходительным взглядом:
— Таракана! Вот такого! — И он торжественно продемонстрировал им свой указательный палец.
— И где же ты его запер?.. — спросила Чарли, с трудом сдерживая улыбку.
— В буфете! — объявил Ник, переводя сияющий гордостью взгляд с Чарли на Лобстера.
— Вот ты его, значит… как… — проговорил Лобстер, потом вроде бы закашлялся, поднеся ко рту кулак, да так и пошел, слегка согнувшись и кашляя, к столу, вернее, прямиком к своей бутылке.
Чарли не выдержала, рассмеялась:
— Ну ты даешь, Ники!
Из проходной комнаты донесся приглушенный звук: за одной из дверей что-то громыхало, будто там кто-то бежал, бухая сапогами. Дверь, ведущая в гаражи, распахнулась, и оттуда, как привидение из шкафа, вывалился профессор: седые волосы всклокочены, одежда помята, очков нет, лоб украшает пара кровоподтеков. Вслед за профессором на пороге возник Ларри. Вид его был сумрачен и гневен, слега была теперь обломана — не иначе как о профессорский лоб. Тот кинулся в столовую, оттолкнув с дороги Чарли и Ника, там он обогнул стол и замер, упершись в него руками, неподалеку от Лобстера, застывшего, не донеся бутылку до рта.
Чарли бросилась к разъяренному Ларри:
— Что случилось?
— Криса унесло, — Ларри по-вампирски оскалил зубы на профессора. Тот отвечал своей демонической кривой усмешкой, обнажавшей один клык, сопроводив ее пожатием плеч.
— Как это?.. — не поняла Чарли.
— Попутным ветром!
Чарли понимающе кивнула — ну, унесло человека ветром, бывает. Теперь все бывает.
— А куда?..
— Сейчас узнаем!..
Профессор, кинув в панике взгляд по сторонам, рванулся к Лобстеру: должно быть, его осенило взять Лобстера в заложники. Но Лобстер оказался не так-то прост: дал о себе знать ежедневный тренинг на монстрах. Он отпрянул, перехватывая бутылку за горло, и заехал ею профессору в зубы. Бутылочное донышко встретилось с вампирскими клыками, раздался хруст, профессор отлетел к стене, ударился, рухнул на пол и остался там лежать. Лобстер, крякнув, поглядел на бутылку: она осталась цела, вот только коньяка из нее пролилось изрядно, что, похоже, больше всего его и расстроило.
— Как ты его! — восхитился Ник, обегая вприпрыжку стол, чтобы взглянуть на поверженного профессора.
Лобстер вздохнул:
— А ты говоришь — в буфете!..
Ларри, подойдя, повернул безжизненную голову профессора концом слеги. Потом отступил на пару шагов, оглядывая пол. Среди небольшого коньячного разлива белели два выбитых зуба. Ларри присел над ними, цыкнул зубом, поднявшись, констатировал разочарованно:
— Не те.
Лобстер подвинул ему по столу бутылку, проворчал обиженно:
— Ну возьми сам, вышиби ему те…
Ларри взял. Лобстер проводил бутылку ревнивым взглядом. Ник закричал, подпрыгивая:
— Чур мне самый большой клык!
— Клыки надо добывать в боях, — поучительно заметил Ларри, прикладываясь к горлышку. Морщась, потянулся к горе консервов.
— Давайте уже поедим, — предложил Лобстер, подвигая и себе банку.
За едой Ларри вкратце поведал историю, приключившуюся в гараже.
Ларри и Крис, выйдя по очереди вслед за профессором, оказались вместе с ним на небольшой площадке, от которой вверх и вниз вела винтовая лестница-эскалатор. Профессор, еще не утративший свой вурдалачий лоск, вопросительно обернулся к гостям.
— Наверх, — распорядился Ларри, указав, как полководец, направление слегой. Поскольку дом был обесточен, пришлось подниматься по лестнице пешком — не бог весть какое упражнение, но требующее почему-то особых усилий, когда под ногами стоящий эскалатор. Наконец добрались до конечной площадки с дверью. Там на стене красовался большой распределительный щиток, изобилующий тумблерами, лампочками и надписями, — это был пульт подачи электроэнергии, в данный момент почти полностью выключенный. Ларри уже потирал руки, намереваясь включить по всему дому электричество. Профессор пришел от его намерения в ужас и, изрядно поубавив спеси, умолил Ларри не трогать пульт, поскольку, дескать, он, сделавшись вампиром, стал плохо переносить электрический свет и использует его только в самых крайних случаях, например для охлаждения консервированной крови, которую в теплом состоянии просто невозможно пить. У Ларри уже начал зарождаться план борьбы с вампирами при помощи электрического света и, возможно, бытовых электроприборов, но тут профессор обмолвился, что он, дескать, и родственников выгнал в город отчасти потому, что те обожали искусственную иллюминацию и всячески использовали электроэнергию в быту: выходило, что неприязнь к электричеству была личной фобией хозяина.
Смягчившись мольбами старца, его затравленным взглядом, полным тоски и жалко оттопыренной верхней губой, они оставили все, как есть. Профессор моментально воспрял, торжественно поднял над головой канделябр и, распахнув дверь, ступил в гараж. Помещение за дверью не было погружено во мрак, поскольку все стены, пол и потолок в нем были усыпаны большими человечьими глазами, плавающими, как любопытные рыбы. Рыбы были разные: карие, изумрудные, васильковые, нежные, строгие и трагические, полные глубины и бессмысленные, с потрясающей красоты радужками со светящимися прожилками, и ко всему еще изредка помаргивающие. В центре разноглазия не сразу был заметен флаер, ступая промежду медленно плывущих глаз, Ларри подошел к нему первым. Это оказался «Додж-Флай» — большой, пятидверный, с вышедшим из моды округлым корпусом, модель старенькая, но надежная. Ларри облокотился о корпус, скептически оглядел стены и поинтересовался:
— Если ты так не любишь свет, почему до сих пор не выключил эту глазунью?
Как оказалось, профессор просто не может этого выключить, а виной всему его внук — оболтус восемнадцати лет, безвременно погибший полгода назад в автокатастрофе. После всемирного катаклизма внук, на радость родителей, восстал из гроба и явился в фамильное гнездо, но не один, а, ко всеобщему замешательству, в компании прадедушки и прабабушки. Старички имели вид поистине устрашающий, но оказались существами спокойными и необременительными, только и делали, что валялись все ночи напролет в гостиной на диване, пялясь в телевизор и дегустируя разные сорта искусственной крови. Внук же, получив в подарок от катаклизма вторую жизнь, принялся за старое: лоботрясничал целыми днями, приводил в дом компании и устраивал вечеринки, больше похожие на шабаши, потому что пили они теперь вместо виски адреналиновую кровь, настоянную прабабкой на мухоморах, которые они с прадедом приносили с кладбища, куда по старой памяти частенько отправлялись под утро спать, как они выражались — в целительный воздух склепа. Так вот, именно внук вскоре после своего возвращения переоборудовал подвальный гараж под склеп с привидениями, где и проводил увеселительные мероприятия, а из верхнего гаража устроил, по выражению Ларри, «глазунью». Внук собирался уже было заняться дизайном остального дома, когда профессор, и без того доведенный его выкрутасами до ручки, сбагрил его в город под крылышко родителей вместе с обоими предками под предлогом того, что там куда больше развлечений и для молодежи, и для вампиров старшего поколения. После их отъезда профессор получил наконец возможность отключить в доме электроэнергию, однако ни глаза в верхнем гараже, ни привидений в нижнем ликвидировать не смог, поскольку хитрый потомок снабдил оба помещения независимыми источниками питания и спрятал их так, что дед до сих пор не может найти.