Страница 2 из 51
последние представители палеоазиатов, древнейших
обитателей Северо-Восточной Азии, вытесненных затем
монголоидными племенами; третьи предполагают, что
кеты — последние потомки создателей древнейшей
цивилизации Индостана; четвертые видят в них
представителей загадочной белой расы в Центральной Азии, о
которой повествуют старинные китайские хроники и
свидетельствуют наблюдения современных антропологов и
этнографов.
Но убедительных доказательств нет ни у кого из
сторонников этих гипотез.
До Октябрьской революции уровень жизни и
культуры кетов, или, как их называли купцы, «енисейских
остяков», был как у самых примитивных племен на
планете— аборигенов Австралии, бушменов Южной Африки,
индейцев Амазонии. По представлениям кетов весь мир
делится на «верх» и «низ» Енисея, его «каменную» и
«волочную» стороны. На севере, в устье Енисея, к
которому, кстати сказать, не применялось кетское слово
«сесь» (река), ибо устье было особым объектом, где
небо сходилось с землей, обитал злой дух Хосядэм — по-
добие нашей сказочной Бабы-Яги. На юге, у истоков
Енисея, небо также сходилось с землей, но там обитали
силы добра — «мать жизни» Томэм. Кеты не знали, что
есть множество таких же рек, как Енисей, что вокруг
раскинулся бескрайний мир, что за тайгой лежит
огромная страна Россия. Само слово «кет» означает
«человек». Остальные же народы и племена принадлежат к
«нелюдям» — злым духам и всякой нечисти, наподобие
леших, ведьм, болотных чертей.
По представлениям кетов мир создан всемогущим
богом по имени Эсь; медведь — это злой дух к одновре^-
менно человек; весь род людской произошел от
мифического Адама кетов — первого шамана Альбэ. Наивные
и мистические верования кетов безвозвратно ушли в
прошлое. Современные кеты живут не в чумах, а в
домах. Ежедневно радио сообщает им обо всех событиях,
происходящих в «большом мире». И только глубокие
старики сохранили в своей памяти старинные предания
и мифы, которые тщательно изучают ученые,
восстанавливающие архаическое, первобытное понимание мира,
бытовавшее у кетов. И цель такой реконструкции—не
только узнать о происхождении и истории
удивительного народа, но и о самом далеком прошлом всего
человечества, о психологии его «детства», от которого не
осталось почти никаких следов. Но ведь и сейчас кое-где
есть еще племена, которые вообще не сталкивались с
современной цивилизацией! И хотя культура ни одного
из нынешних племен, даже самого дикого, не повторяет
в точности культуру первобытных племен, поскольку за
каждым из них десятки и сотни тысячелетий
самобытного развития, тем не менее именно у таких племен и
народов больше, чем где бы то ни было, сохранились
пережитки каменного века, не только в его материальной,
но и духовной культуре, в мифах и верованиях. Для
истории и этнографии, психологии и истории религии,
для всех наук о человеке эти следы праистории —
бесценный материал.
Племена, живущие в наше время, но стоящие на
уровне развития племен каменного века, в этнографии и
других науках принято называть первобытными. Термин,
может быть, не самый удачный, но поскольку он
общепринят, то и мы будем употреблять его в этой книге, но
в кавычках, чтобы отличать современные «первобытные»
племена от действительно первобытных, живших в
далеком прошлом, в эпоху палеолита.
«Заблудшие овцы»
В предыдущем разделе были упомянуты верования
и мифы «первобытных» народов. А что такое верования
и чем они отличаются от мифов? Специалисты по
истории религии называют первобытными верованиями
религии древних, а также и «первобытных» племен, чтобы
отличать их от поздних, детально разработанных,
мировых религий — буддизма, христианства, ислама и
национальных (государственных)—индуизма, иудаизма и
других.
Так что же за верования были, а кое-где и сейчас
есть у «первобытных» племен? Во что верили эти
люди— в единого высшего бога, творца Вселенной и
людей, всемилостивого вершителя судеб или же их вера
чем-то отличалась от веры христиан, мусульман и
других приверженцев единобожия? За истекшие два века
миссионеры и теологи немало потрудились, чтобы
доказать изначальную религиозность человека, доказать,
что вера в высшее существо — творца — была
присуща людям с первых дней появления рода
человеческого.
«Человечество обязано познанием бога и религиею
не естественному усилию своего ума, но исключительно
божественному откровению... Сотворив наших праотца и
праматерь, бог научил их сам всему, что им нужно
было знать: он им открыл, что он единый создатель мира
и, в частности, человека, что, таким образом, он
единственный благодетель и верховный законодатель». Эти
слова принадлежат французскому аббату Бержье,
жившему в XVIII столетии. Конечно, говорить о праотце
Адаме, праматери Еве и о первых днях человечества —
несерьезно, поскольку сейчас установлено, что процесс
перехода от древних человекообразных обезьян к
древнейшим людям занял не менее двух миллионов лет.
Однако, теология не стоит на месте: в XX веке под
влиянием эволюционной теории Дарвина и учения академика
Павлова о рефлексах (инстинктах) появилась «теория
инстинкта религии». Сторонники этой теории полагали,
что, «подобно искусству, языку и разуму, религия может
иметь свои корни в смутном и туманном сознании
животного», и ухитрялись находить «культ змей» у обезьян,
«могущественное чувство таинственного» у собак,
«веру в хозяина-бога» у всех домашних животных. Сейчас
эти попытки воспринимаются лишь как курьез. В нашем
же веке вышла многотомная монография одного из
крупных деятелей католической церкви патера Шмидта
под названием «Происхождение идеи бога». В ней
доказывалась изначальность веры в «высшее существо»,
правота богословского тезиса, гласящего: «Религия
началась у всех народов с веры в единого бога». Народы же,
у которых такой веры нет,— это всего лишь «заблудшие
овцы», которые, забыв божий завет, превратились в
«скотоподобных язычников», утративших свет истинной
веры, открытой им свыше. Однако такими
«скотоподобными язычниками» на поверку оказываются все
«первобытные» народы мира, которых не коснулась
миссионерская деятельность приверженцев единобожия, а также
народы всех древних цивилизаций — Месопотамии,
Египта, Индии, Греции, Рима и др. Все первобытные
верования были основаны на вере во множество духов,
демонов, богов, а отнюдь не на благоговейной вере и любви
к единому всеблагому «высшему существу». Этнография
дает нам сотни примеров, доказывающих это.
Чарлз Дарвин, вспоминая свое кругосветное
путешествие на корабле «Бигл», во время которого он посетил
Огненную Землю и общался с ее коренными жителями,
писал: «Мы не могли найти у огнеземельцев даже следа
веры в то, что мы назвали бы божеством».
«Что касается религиозных представлений высшего
порядка, то туземцы Кивай не имеют никакого
представления о высшем божестве», — сообщал о папуасах
этнограф Ландтман.
«Я никогда не забуду,— писал английский капитан
Рэттрей, выпустивший в двадцатых годах нашего века
книгу этнографических наблюдений об ашанти
Судана,— ответ старого жреца, которого я, главным образом
для того, чтобы вызвать на разговор, упрекнул в том,
что он не полагается на великого бога. Это, сказал я
ему, избавило бы его от необходимости обращать
внимание на всякие силы низшего калибра, помощь