Страница 41 из 185
Части эльберфельдских, золингенских и мюльгеймских рабочих удалось пробраться в Пфальц. Там они нашли своих земляков, перебравшихся сюда после штурма цейхгауза в Прюме. Вместе с ними они образовали в добровольческом отряде Виллиха роту, состоявшую почти исключительно из жителей Рейнской провинции. Все их товарищи могут засвидетельствовать, что там, где им пришлось сражаться, и, в частности, в последнем решительном бою на Мурге, они проявили большую храбрость.
Эльберфельдское восстание заслуживает более подробного освещения уже потому, что как раз здесь позиции различных классов в движении за имперскую конституцию обнаружились в наиболее ярко выраженном и развернутом виде. В остальных городах бергско-маркского района движение вполне походило на эльберфельдское, но с тем отличием, что там участие или неучастие различных классов в движении не было столь ясным, так как сами классы не были там так резко отделены друг от друга, как в промышленном центре этого района. В Пфальце и Бадене, где почти совершенно отсутствует концентрированная крупная промышленность, а вместе с ней и развитая крупная буржуазия, где классовые отношения более затушеваны, носят более мирный и патриархальный характер, переплетение классов, являвшихся носителями движения, было еще более запутанным. Мы увидим это дальше и увидим вместе с тем, как все эти присоединившиеся к восстанию элементы в конце концов там тоже сгруппировались вокруг мелкой буржуазии как кристаллизационного ядра всего достославного движения за имперскую конституцию.
Попытки восстания в Рейнской Пруссии в мае прошлого года ясно показывают, какое положение может занять эта часть Германии в революционном движении. Окруженная семью крепостями, из которых три являются для Германии крепостями первого класса, постоянно занятая почти третьей частью всей прусской армии, Рейнская Пруссия перерезана во всех направлениях железными дорогами и предоставляет в распоряжение военных властей целый флот грузовых пароходов; при таких условиях рейнское восстание может иметь шансы на успех только при совершенно исключительных обстоятельствах. Только если крепости окажутся в руках народа, жители Рейнской провинции смогут чего-либо достигнуть с оружием в руках. А это может произойти только в том случае, если военные власти, напуганные какими-нибудь мощными внешними событиями, потеряют голову, или же в том случае, если войска целиком или частично примкнут к движению. Во всех других случаях восстание в Рейнской провинции заранее обречено на поражение. Быстрое продвижение баденских отрядов к Франкфурту и пфальцских к Триру привело бы, вероятно, к тому, что восстание немедленно вспыхнуло бы на Мозеле и в Эйфеле, в Нассау и в обоих княжествах Гессен и что еще надежные в то время войска среднерейнских государств примкнули бы к движению. Не подлежит сомнению, что все рейнские войска и, в особенности, вся 7-я и 8-я артиллерийские бригады последовали бы их примеру пли, по меньшей мере, настолько ясно обнаружили бы свое настроение, что прусский генералитет растерялся бы. Вероятно, некоторые крепости перешли бы в руки народа, и если не Эльберфельд, то, во всяком случае, большая часть левого берега Рейна была бы спасена. Все это и, может быть, еще многое другое было потеряно из-за жалкой, мещански-трусливой политики высокомудрого Баденского комитета.
С поражением рейнских рабочих погибла также та единственная газета, в которой они видели открытую и решительную защитницу своих интересов, — «Neue Rheinische Zeitung». Главный редактор, хотя и уроженец Рейнской Пруссии, был выслан из Пруссии; другим редакторам предстояло либо тюремное заключение, либо немедленная высылка. Кёльнская полиция с величайшим простодушием объявила об этом и весьма конкретно показала, что она располагает против каждого достаточными уликами, чтобы тем или иным способом расправиться с ним. Таким образом, газета должна была перестать выходить в тот самый момент, когда неслыханно быстро выросшее распространение более чем обеспечивало ее существование. Редакторы разъехались в различные части Германии, в которых уже начиналось или должно было начаться восстание; некоторые уехали в Париж, где события подходили снова к поворотному пункту[80]. Среди них не было ни одного, кто бы не подвергся аресту или высылке во время революционных движений этого лета или в результате участия в них; таким образом, ни один из редакторов не избежал судьбы, которую им любезно готовила кёльнская полиция. Часть наборщиков ушла в Пфальц и вступила в армию.
Рейнское восстание также должно было окончиться трагически. После того, как три четверти Рейнской провинции были объявлены на осадном положении и сотни людей брошены в тюрьмы, восстание окончилось расстрелом трех участников штурма цейхгауза в Прюме — как раз накануне дня рождения Фридриха-Вильгельма IV Гогенцоллерна. Vae victis! {Горе побежденным! Ред.}.
2. КАРЛСРУЭ
В Бадене восстание началось при самых благоприятных условиях, в каких только может протекать восстание. Весь народ был единодушен в ненависти к вероломному, двуличному и жестокому в своих политических преследованиях правительству. Реакционные классы, дворянство, бюрократия и крупная буржуазия, были немногочисленны. Вообще крупная буржуазия существует в Бадене только в зачаточном состоянии. За исключением этих немногих дворян, чиновников и буржуа, за исключением лавочников Карлсруэ и Баден-Бадена, живущих за счет двора и богатых иностранцев, за исключением некоторых гейдельбергских профессоров и нескольких деревень под Карлсруэ, вся страна безраздельно была на стороне движения. Если в других восстаниях армию приходилось еще побеждать, то здесь, в результате того что армия больше чем где-либо терпела притеснения со стороны своих офицеров-дворян, уже год как подвергалась обработке со стороны демократической партии и недавно, благодаря введению своего рода всеобщей воинской повинности, еще более пополнилась мятежными элементами, — здесь армия стала во главе движения и повела его даже дальше, чем хотели буржуазные руководители оффенбургского собрания[81]. Именно армия в Раштатте и Карлсруэ превратила «движение» в восстание.
Таким образом, инсуррекционное правительство, приступая к исполнению своих обязанностей, нашло готовую армию, заполненные арсеналы, вполне организованную государственную машину, богатую государственную казну и почти единодушное население. Далее, оно застало на левом берегу Рейна, в Пфальце, уже развернувшееся восстание, которое прикрывало его левый фланг; в Рейнской Пруссии — восстание, которое, правда, находилось под серьезной угрозой, но не было еще побеждено; в Вюртемберге, Франконии, в обоих княжествах Гессен и в Нассау — всеобщее возбуждение, даже среди армии, которая нуждалась только в искре для того, чтобы повторить баденское восстание во всей Южной и Средней Германии, в результате чего в распоряжении повстанцев оказалось бы не менее 50000—60000 регулярных войск.
То, что следовало делать при таких условиях, так просто и понятно, что теперь, после подавления восстания, каждый это знает, и каждый утверждает, будто говорил об этом с самого начала. Надо было немедленно и не теряя ни минуты распространить восстание дальше, на Гессен-Дармштадт, Франкфурт, Нассау и Вюртемберг. Надо было немедленно собрать из наличных регулярных войск 8000—10000 человек, что при помощи железной дороги можно было сделать в два дня, и бросить их на Франкфурт, «на защиту Национального собрания». Напуганное гессенское правительство было словно парализовано быстро следовавшими один за другим успехами восстания; его войска заведомо сочувствовали баденцам; оно так же мало способно было к какому бы то ни было сопротивлению, как и франкфуртский сенат[82]. Расположенные во Франкфурте кургессенские, вюртембергские и дармштадтские войска были на стороне движения; находившиеся там пруссаки — в большинстве уроженцы Рейнской провинции — колебались, австрийцы были немногочисленны. Прибытие баденцев — независимо от того, была бы сделана попытка противодействовать им или нет, — должно было перенести пламя восстания в самое сердце обоих княжеств Гессен и в Нассау, принудить пруссаков и австрийцев отступить к Майнцу и поставить дряблое немецкое, так называемое Национальное собрание под терроризирующее влияние восставшего населения и восставшей армии. Если бы после этого восстание не вспыхнуло немедленно на Мозеле, л Эйфеле, в Вюртемберге и Франконии, оставалось бы много других способов распространить его и на эти провинции.