Страница 27 из 189
«Энгельс и Маркс и знают поэтому только критику «Literatur-Zeitung»». Это — сознательная ложь, доказывающая, как «жидко» наш святой читал книгу, в которой его последние работы изображаются лишь как увенчание всей его «работы в прошлом». Но нашему отцу церкви не хватило спокойствия, чтобы читать кристаллически, ибо он боится своих противников как конкурентов, которые оспаривают-де у него честь канонизации и «хотят лишить его ореола святости, дабы провозгласить святыми самих себя».
Отметим ещё мимоходом тот факт, что по теперешнему заявлению святого Бруно его «Literatur-Zeitung» отнюдь не имела целью основать «общественное общество» или «представить как бы последнюю скорбную слезу» немецкой идеологии; не преследовала она также и цели — противопоставить самым резким образом дух массе и развить критическую критику во всей её чистоте, а только — «изобразить либерализм и радикализм 1842 г. и их отголоски в их половинчатости и фразёрстве», т. е., другими словами, бороться с «отголосками» того, что уже давно заглохло. Tant de bruit pour une omelette!{70} Впрочем, именно здесь понимание истории, свойственное немецкой теории, опять-таки проявляется в своём «чистейшем» виде. 1842 год объявляется периодом наибольшего блеска германского либерализма, потому что философия приняла тогда участие в политике. Либерализм исчезает для критика с прекращением выхода «Deutsche Jahrbucher» и «Rheinische Zeitung»[38], органов либеральной и радикальной теории. После этого остаются будто бы лишь «отголоски», — между тем как на самом деле только теперь, когда немецкая буржуазия испытывает действительную, вызванную экономическими отношениями потребность в политической власти и стремится удовлетворить эту потребность, либерализм приобрёл в Германии практическое существование и тем самым шансы на некоторый успех.
Глубокое огорчение святого Бруно по поводу «Святого семейства» не позволило ему критически разобрать это сочинение «из самого себя, через само себя и с самим собой». Чтобы справиться со своим горем, он должен был сначала достать себе эту книгу в «жидкой» форме. Эту жидкую форму он нашёл в путаной и кишащей недоразумениями рецензии в «Westphalisches Dampfboot», майский выпуск, стр. 206–214. Все его цитаты взяты из мест, цитируемых в «Westphalisches Dampfboot», и сверх этого последнего ничто цитируемое не цитируется.
Язык святого критика также определяется языком вестфальского критика. Сперва все положения, приводимые вестфальцем («Dampfboot», стр. 206) из предисловия, переносятся в трёхмесячник Виганда (стр. 140–141). Это перенесение составляет главную часть бауэровской критики, согласно старому, рекомендованному ещё Гегелем принципу:
«Полагаться на здравый человеческий смысл, а к тому же, — чтобы идти в ногу со временем и с философией, — читать рецензии на философские книги, да, может быть, еще и предисловия к ним и вступительные параграфы; ибо последние дают общие основные положения, к которым всё сводится, а первые — наряду с исторической справкой ещё и оценку, которая, именно потому, что она оценка, возвышается над тем, что она оценивает. По этой торной дороге можно идти в домашнем халате; но высокое чувство вечного, святого, бесконечного шествует в первосвященническом облачении, идя по пути», по которому, как мы видели, и святой Бруно умеет «шествовать», «повергая всё кругом в прах» (Гегель, «Феноменология», стр. 54).
Вестфальский критик, после нескольких цитат из предисловия, продолжает:
«Так само предисловие приводит на поле сражения, открывающееся в книге» и т. д. (стр. 206).
Святой критик, перенеся те же цитаты в трёхмесячник Виганда, различает более тонкие
оттенки и говорит:
«Такова почва и таков враг, которых создали себе для сражения Энгельс и Маркс».
Вестфальский критик приводит из разбора критического тезиса: «рабочий ничего не создаёт» — только резюмирующее заключение.
Святой критик думает всерьёз, что больше ничего об этом тезисе и не было сказано, списывает на стр. 141 вестфальскую цитату и радуется открытию, что критике якобы были противопоставлены одни только «утверждения».
Из того, что было сказано по поводу критических излияний о любви, вестфальский критик сперва частично списывает на стр. 209 corpus delicti{71}, а затем приводит из опровержения несколько фраз без всякой связи, пытаясь опереться на них как на авторитетную основу для оправдания своей расплывчатой слащавой сентиментальности.
Святой критик на стр. 141–142 списывает всё это дословно, фразу за фразой, в том же порядке, в каком цитаты приведены у его предшественника.
Вестфальский критик восклицает над трупом г-на Юлиуса Фаухера: «Таков удел прекрасного на свете!»[39]
Святой критик считает невозможным закончить свою «тяжкую работу», не повторив на стр. 142 совсем некстати это восклицание.
Вестфальский критик даёт на стр. 212 мнимое резюме рассуждений, направленных в «Святом семействе» против самого святого Бруно.
Святой критик доверчиво и дословно переписывает этот хлам со всеми вестфальскими восклицаниями. Ему и в голову не приходит, что ни разу на протяжении всего этого полемического произведения никто не упрекает его в том, что он «превращает вопрос о политической эмансипации в вопрос об эмансипации человеческой», что он «хочет убить евреев», что он «превращает евреев в теологов», что «Гегеля он превращает в господина Хинрикса» и т. д. Доверчиво повторяет святой критик болтовню вестфальского критика, будто Маркс в «Святом семействе» обещает выпустить некий схоластический трактатец «в ответ на пошлый самоапофеоз Бауэра». Между тем приводимые святым Бруно в виде цитаты слова «пошлый самоапофеоз» ни разу не встречаются во всём «Святом семействе», но зато мы находим их у вестфальского критика. Названный же трактатец проектируется в качестве ответа на «самоапологию» критики вовсе не на стр. 150–163 «Святого семейства», а лишь в следующем отделе на стр. 165[40], в связи с всемирно-историческим вопросом: «Почему г-н Бауэр вынужден был заниматься политикой?»
В заключение, на стр. 143, святой Бруно выставляет Маркса «забавным комедиантом», следуя и здесь своему вестфальскому образцу, у которого «всемирно-историческая драма критической критики» превращается на стр. 213 в «забавнейшую комедию».
Вот так-то противники критической критики «смеют и могут» «знать, как работал и продолжает ещё работать критик»!
4. ПОСЛЕДНЕЕ ПРОСТИ «М. ГЕССУ»
«Чего ещё не могли сделать Энгельс и Маркс, то завершает М. Гесс».
Таков великий, божественный переход, который — благодаря исследованиям святого мужа о том, что для евангелистов является относительно «возможным» и «невозможным», — настолько крепко засел у него в мозгу, что непременно должен фигурировать, кстати или некстати, в каждой статье нашего отца церкви.
«Чего ещё не могли сделать Энгельс и Маркс, то завершает М. Гесс». — Но «чего» же именно «Энгельс и Маркс ещё не могли сделать»? Оказывается, ни больше, ни меньше, как… критиковать Штирнера. А почему Энгельс и Маркс «ещё не могли» критиковать Штирнера? На том достаточном основании, что… книга Штирнера ещё не появилась, когда они писали «Святое семейство».
Эта спекулятивная уловка — конструировать что угодно и приводить самые разнородные вещи в мнимую причинную связь — действительно вошла в плоть и кровь нашего святого. Она достигает у него полнейшей бессодержательности и вырождается в паясническую манеру — с важным видом произносить тавтологии. Так, например, уже в «Allgemeine LiteraturZeitung» (I, 5) мы читаем:
«Различие между моей работой и листами, которые исписывает, например, какой-нибудь Филипсон» (значит, пустыми листами, на которых пишет «например, какой-нибудь Филипсон»), «должно быть поэтому таким, каково оно на самом деле»!!!
«М. Гесс», за писания которого Энгельс и Маркс отнюдь не берут на себя никакой ответственности, представляется святому критику столь достопримечательным явлением, что он способен только сделать длинные выписки из «Последних философов» и заявить, что «эта критика в отдельных пунктах не поняла Фейербаха, или же» (о, теология!), «что сосуд хочет возмутиться против горшечника». Ср. Послание к римлянам, 9, 20–21. Проделав ещё раз «тяжкую работу» цитирования, наш святой критик приходит, наконец, к тому выводу, что Гесс списывает Гегеля, так как употребляет слова «соединённый» и «развитие». Естественно, что святой Бруно попытался направить окольным путём против Фейербаха то доказательство полной зависимости Бруно от Гегеля, которое было приведено в «Святом семействе».