Страница 21 из 197
От надменных и могучих воителей осталась лишь одна
хрупкая девочка, а гордый конь, скачущий по клинку,
скрылся в крохотном медальоне.
Когда Лилэ подросла, Цицино удвоила свои заботы. Во
все глаза следила она за тем, чтобы дочь не увлеклась кем-
нибудь из простых тушинских парней и не разрушила ее
последнюю надежду на возрождение древнего рода.
Цицино помнила каждую букву завещания, оставлен¬
ного мужем. Перед казнью эристави написал письмо, ко¬
торое передал через Зезву.
«Поручаю тебе дочь мою Лилэ, чтобы уберегла ты ее
от врагов. И так как нет у нас сына, то воспитай ее так,
если будет на то воля божья, чтобы могла она управлять
владениями моими, не дала погибнуть роду и славе моей...»
В родовых имениях мужа давно утвердились новые хо¬
зяева. О восстановлении прав на принадлежавшие ей са¬
мой земли Цицино и помышлять ие могла, ибо это открыло
бы тайну существования Лилэ, последнего отпрыска мя¬
тежного рода.
Единственное, что оставалось у Цицино,— это надежда
на красоту дочери. Только она одна и могла еще помочь
выполнить завещание. Выросшая в высшем свете вдова
эристави отлично знала, что красивая внешность открыва¬
ла путь к сердцу любого мужчины, стоила дороже любых
богатств и ценилась пуще знатности.
Природа щедро одарила Лилэ. Высокая, стройная, с
черными томными глазами, окруженными густыми ресни¬
84
цами, девушка служила вдохновением для певцов и поэ¬
тов Тушети. И песни в честь ее красоты распевали не
только юноши, но и гордые тушинки.
Подобно тому как весеннее солнце, пригревая все жар¬
че и жарче, пробуждает к движению все живое, так и рас¬
цветающая красота дочери вызвала Цицино из ее уедине¬
ния. Она стала появляться с Лилэ на сельских сборищах
и храмовых праздниках. Но все было тщетно. Кругом был
тот же простой люд, те же полудикие горцы. Знать чура¬
лась крестьянских празднеств, а если кто и появлялся, то
это были мелкопоместные азнаури, мало отличавшиеся
от простых мужиков.
А Цицино метила куда выше, мечты ее кружились у
самого царского престола.
Когда она представляла себе Лилэ восседающей на тро¬
не царицы Тамар, ей казалось, что на скорбном лице каз¬
ненного мужа играет улыбка и что стоны и проклятия без¬
жалостно упичтоженной п неотмщенной родии его сти¬
хают в глубине могил.
Мечта у в и деть Лилэ царицей Грузии стала для Цицино
священным призванием, долгом перед погибшими. Только
ради нее она и жила еще. А после... После она соединится
со своим супругом, с которым в этом мире не прожила и
года, предстанет перед ним с радостным светлым ликом,
чтобы отныне насладиться с ним вечным райским бла¬
женством.
Немало юных горцев заглядывалось на прекрасную
Лилэ. Были среди них и такие, что владели большими ота¬
рами овец, отличались мужеством и отвагой, но Цицино
и слушать ни о ком не хотела.
Она боялась только одного: как бы эти отчаянные сы¬
ны гор не похитили ее Лилэ. Она спала с дочерью на од¬
ной постели, не позволяла ей выходить одной на улицу,
гулять отпускала только в сопровождении сыновей Зезвы.
Сыновьями Зезвы Гаириндаули кистикские женщины
пугали детей, рассказывали им, что этих молодцов боятся
даже олени в горах и орлы в поднебесье. Какой же парень
посмел бы косо взглянуть на девушку, любимую ими пуще
родной сестры. Разве какой-нибудь безумец, которому
жить надоело!
Однажды в гости к Зезве прибыла Кетеван, его родст¬
венница из Кахети. Она сразу же приметила Лилэ, была
с ней ласкова, а уезжая, сделала ей подарок.
85
Когда она приехала во второй раз, Цицино поняла при¬
чину такого внимания к ее дочери. На этот раз родствен¬
ница Зезвы привезла с собой единственного сына, уже
взрослого юношу Лухуми.
Нельзя было не обратить внимания на этого богатыря.
Чтобы пройти в дверь, он согнулся чуть не вдвое, а его
широкие плечи закрыли почти весь дверной проем.
Рука Цицино, протянутая для пожатия, утонула в его
огромной ладони.
С открытым мужественным лицом, орлиным носом и
пронзительным взором серо-зеленых глаз, он выглядел не¬
сколько сурово и в то же время как-то по-детски наивно
и застенчиво.
С Лилэ он держался робко, краснел до ушей при каж¬
дом брошенном на нее взгляде, точно не знал, куда девать
свои огромные руки и ноги.
Но стоило только Лилэ отвернуться, как он во все глаза
начинал разглядывать ее.
Цицино несколько раз перехватывала этот взгляд,
обращенный к ее единственной утехе, и ее охватывал
страх.
Вскоре мать и сын уехали в Велисцихе, а осенью Ке¬
теван прислала Цицино и ее дочери вина, фруктов и чурч¬
хел, а в письме к Зезве просила передать Лилэ сердечный
привет от Лухуми.
Такая дерзость со стороны простой крестьянки возму¬
тила Цицино.
—
Моя Лилэ не нуждается в милостыне,— заявила она
и запретила девушке прикасаться к подаркам Мигри¬
аули.
Потом надменная вдова стала упрашивать Зезву ото¬
слать подарки назад и передать Кетеван, чтобы ее неоте¬
санный верзила-сын не смел даже произносить имени
Лилэ.
Огорченный Зезва успокоил Цицино обещанием, что
съездит в Кахети и поговорит обо всем со своей родст¬
венницей.
С той поры Кетеван и Лухуми не приезжали больше
к Зезве, не писали писем его заносчивой гостье.
Кетеван чувствовала себя оскорбленной, но скрывала
от сына свой разговор с Зезвой. Она предала бы забвению
все случившееся, если б не печальный вид Лухуми и овла¬
девшая им любовная тоска.
86
С того дня, как Лухуми побывал в доме Зезвы, он по¬
терял покой. Иной раз он так глубоко погружался в раз¬
думья, что, забыв про еду, просиживал за столом, уставясь
в одну точку.
Горько было смотреть на это Кетеван, тем более что
она сама была виновницей печали сына, так неудачно
затеяв сватовство. И еще горше было ей от сознания того,
что теперь нельзя ничем помочь делу. Хотя Зезва ничего
не объяснял Кетеван, она поняла все сама: сын ее был
слишком беден и незнатен для Лилэ.
Муж Кетеван Мгелика Мигриаули, спасаясь от кров¬
ной мести, переселился в Кахети и занялся земледелием.
Однако сердце воина не лежало к столь мирному занятию,
и через некоторое время Мгелика сменил мотыгу на
копье.
В те времена на границах Грузии то и дело вспыхивали
войны, и Мигриаули легко нашел себе место в дружине
братьев Мхаргрдзели. Он принимал участие в походах на
Хлат и Иран, во взятии Арчеша и Ардебиля. Когда Иванэ
и Захария Мхаргрдзели повели войска на Хорасан, Мгели¬
ка Мигриаули первым вступил в Маранд вместе с пятью¬
стами отборными воинами, которыми командовал Така-
идин Тмогвели. Амирспасалар Захария приказал передо¬
вым отрядам не вступать в схватку с врагом до тех пор,
пока не будут подтянуты основные силы. В случае же об¬
наружения крупных вражеских сил Такаидин должен был
немедленно известить военачальника и действовать по его
указанию.
Передовой отряд поднялся па холм перед Марандом
и расположился лагерем в виду города. Марандцы, как ска¬
зано в летописи, «узрели малые вражеские дружииы, во¬
оружились и налетели на них с превеликой яростью, ибо
малые силы тех не внушали страха».
Тмогвели со своими ратниками самоотверженно ринул¬
ся навстречу неприятелю и перебил почти весь отряд.
Оставшиеся в живых бежали, преследуемые грузинами.
Захария Мхаргрдзели, подведя тем временем к городу
основные силы, был изумлен представшим его взору зре¬