Страница 193 из 197
Сердце у Турмана билось все чаще и все тяжелее. Ои
нашел силы оставить носилки и побрел вдоль деревни.
Под деревом иа камне сидел слепой Ваче. Греясь в лучах
заходящего солнца, слепец, как видно, дремал. Однако,
услышав шаги, он вскинул голову и прислушался.
—
Кто тут? — спросил он с тревогой в голосе.
Турман подошел и обнял бедного Ваче.
—
Это я, Турман Торели.
Руки слепого судорожно зашарили по человеку, об¬
нявшему его. Друзья разрыдались.
—
Турман, да ведь мы тебя давно уж похоронили. Не¬
ужели вернулся и живой?
—
Вернулся живой. А вы-то, вы-то как, все ли живы и
здоровы?
—
Да вот я... жив. Смерть, видно, забыла обо мне. Ни¬
кому я не нужен, даже смерти.
—
А Цаго... Где твоя Цаго, наверно, уж вышла за¬
муж!
—
Цаго... Если бы Цаго... Разве я мечтал бы о смерти.
—
Но где она и что с ней?
716
—
Да правда, откуда ты можешь знать. Вот уж год,
как нет у меня Цаго. А я все еще жив. Потерял первую
Цаго и остался жив. Потерял жену мою Лелу и остался
жив. Потерял глаза и остался жив. Потерял мою дорогую
Цаго и все еще остаюсь живым! Где же справедливость,
Турман, где же бог?
Слепец отдышался п начал рассказывать по порядку:
—
Цаго выросла. Я сам не мог видеть, но все говори¬
ли, что она красавица. Многие хотели взять ее в жены, но
всем она отказывала наотрез. Она говорила: у моего сле¬
пого отца нет никого, кроме меня, как же я могу его бро¬
сить? Но она, оказывается, любила твоего Шалву. И Шал¬
ва тоже любил ее. Оттого-то она и отказывала всем дру¬
гим женихам.
Ваче вздохнул и замолчал. Может быть, он ждал, что
Турман спросит о чем-нибудь. Но Турмана не было
слышно.
—
В прошлом году проезжал мимо монгольский нойон.
Увидел мою Цаго, а вечером прислал своих воинов, чтобы
ее похитить. Она входила в ворота, когда они набросились
на нее. Связали, кинули на коня и увезли. Цаго кричала,
я вопил и метался по двору, натыкаясь па стены, ио что
я мог сделать. Никто из деревенских жителей не пришел
к нам на помощь. Все боятся монголов.
Шалвы в это время не было дома, но вечером ои по¬
явился. Ему удалось уговорить нескольких отважных
мужчин, и они погнались за похитителями. Говорят, что
в иоле они догнали татар. Некоторых поубивали, некото¬
рые татары спаслись бегством. Но и Цаго и Шалва с тех
пор исчезли. Одни рассказывают, что они скрываются в
лесу, а другие говорят, что Цаго убита в той схватке с та¬
тарами.— Слепец неожиданно улыбнулся.— А Шалва
твой в лесу. Все обездоленные и обиженные, оскорблен¬
ные, все настоящие грузины бегут к нему. Он у них пред¬
водителем. Отряд большой. Монголы боятся Шалвы. Шал¬
ва убивает каждого монгола, которого только увидит. Он
нападает на их отряды, отнимает у них награбленное и
раздает бедным.
Молчаливо слушавший Торели заговорил:
—
Напрасно он эго делает. Что даст нам убийство не¬
скольких монголов, если их тылы и тьмы. Каждое убий¬
ство еще больше озлобляет завоевателей. Они еще свире¬
пее будут расправляться с нашим народом.
717
—
Это правда, расправляются. Наше село дважды
сжигали дотла. И твой дом тоже сожгли.
—
Пойдем, поглядим хоть на золу,— сказал Торели и
помог слепому подняться.
Друзья, один слепой, другой едва передвигающий но¬
ги от болезни, печально побрели по улицам.
—
Да... Значит, мой дом сожгли. Это так. Монголы
злы, и нельзя их злить еще больше. Я их видел, я знаю.
Они могут перебить всех до последнего грузина, а на мес¬
те грузин поселить других.
—
Возможно ли это, Турман? Нельзя перебить целый
парод.
—
Для них нет ничего невозможного. Они не отвеча¬
ют ни перед богом, ни перед людьми. Для них нет ни за¬
конов, ни правосудия. Они завоевали почти весь мир.
Многие народы, гораздо сильнее нашего, покорны им. Их
владения растянулись на год пути. Для них мы — капля в
море. Они могут сдуть нас с лица земли, и что им какой-
нибудь Шалва со своим отрядом. Нет, Ваче, каждый, кто
любит свой парод и думает о его будущем, должен смот¬
реть вперед. Разъярять татар не стоит. Свободы мы ие
добьемся. Разъярив же такого мощного врага, мы можем
навеки погубить свою Грузию.
—
А что же делать ожесточившимся и готовым к
битве?
—
Из битвы ничего не получится. Надо терпеть, что¬
бы сохранить себя.
—
До какого дня сохранять? До каких пор терпеть?
—
До подходящего дня. До лучших времен.
—
А наступят ли эти лучшие времена?
—
Наступят. Ждать их придется долго, ио они насту¬
пят. Монголы нахватали себе слишком много земель и на¬
родов. Они не справятся с ними. Наследники Чингисхана
враждуют между собой. Чем дальше, тем грызня будет
злее. Когда ханы бросятся друг на друга, тогда и покорен¬
ные народы начнут восставать один за другим. Монголь¬
ское государство рассыплется снова на разные страны и
народы. Вот до этих-то пор мы и должны сберечь себя и
свои силы. Тогда мы ударим по врагу и паша сабля бу¬
дет разить не как сейчас.
—
А мне кажется, что свобода не придет никогда.
Точно так же, как не смогут видеть мои глаза, так не на¬
ступит дня после этой ночи, опустившейся над Грузией.
713
—
Ночь будет долгой, но рассвет придет.
—
Мы помним, что было светло. Мы помним солнце над
Грузией. На наших глазах стемнело. Не зиаю, вернет ли
Грузия ясное синее небо. Говорят, для народа пебо откры¬
вается один раз. Если народ прозевает его, не успеет укре¬
пить себя навечно, обеспечить себе могущество и бессмер¬
тие, то потом будет поздно.
—
Грузия бессмертна. Немало рассветов ждет ее впе¬
реди.
—
Может быть, может быть. Но мы-то с тобой не до¬
ждемся хотя бы одного.
—
Мы не дождемся. Мы самое несчастное поколение
грузинского племени. Поколение, которое видело торже¬
ство и блеск Грузинского царства, поколение, на глазах
которого наступила долгая и темная ночь. Мы оказались
беспечными, избалованными, слабыми. Мы не сумели про¬
тивостоять судьбе.
—
Но я думаю, что, если рок вверг Грузию в темную
пучину истории, он же ее и возродит. Возродится, расцве¬
тет новая Грузия. Она будет сильнее, мудрее нашей, и
сыны ее будут не столь беспечны, как мы.
—
Ты думаешь, родится еще новый Давид Строитель
и снова настанет золотой век?
—
Думаю и не сомневаюсь в этом.
—
Нам-то с тобой не дожить. Я себя давно уж считаю
мертвецом. Моя жизнь кончилась в ту мипуту, когда у ме¬
ня отняли мои глаза. Солнце исчезло для меня, ушла и
жизнь. А все, что могло бы остаться от меня потомкам, по-
гибло в огне пожара, когда горели палаты Русудан.
—
Да, Ваче. Мы давно не живем, а только так... су¬
ществуем. Ты слеп, п тебя окружает тьма. Но ведь и я
живу во мгле. Я зряч, у меня есть глаза. Но и для меня,
как и для каждого грузина, вокруг — мгла долгой ночи.
В это время они подошли к бывшему дому Торели.
Среди обугленных стен лежали горы холодной золы. Это
все, что осталось. Даже деревья, даже трава вокруг дома
обгорели и умерли. Турман почувствовал, что ему не хва¬
тает дыхания, остро кольнуло в сердце. Он покачнулся, но
Ваче поддержал его. Слепой шарил вокруг себя палкой.
—
Зола?
—
Зола.
Они уселись на камень среди пожарища. Оба устави¬
лись впереди себя невидящими глазами, оба не шевелп-