Страница 183 из 197
Торели возмутился и разъярился. Но он понял, что за
гг осту п ком епископа Саба, сочиняющего свои нелепые ям¬
бы, которые никто ие хочет слушать, скрывается больше,
чем простая зависть. Если бы «Восхваление» Торели по¬
нравилось и было принято при дворе, епископ никогда бы
пе осмелился поднять на него руку. И, напротив, если
епископ так смел и решителен, значит, «Восхваление»
резко осуждено, значит, царедворцы превратно истолкова¬
ли смысл содержания стихов Торели, значит, они поняли
их как направленные против царицы и народа, значит,
наконец, они успели уже восстановить против Торели са¬
му царицу.
680
Но если они сумеют и народу внушить, что Торели вы¬
ступил против царицы, то на поэта обрушится и народный
гнев, а этот гнев страшнее, чем гнев царедворцев и даже
самой венценосной Русудан.
Все это промелькнуло в голове Торели, однако главное
теперь было не в этом. Главное — любыми путями, любой
ценой помочь несчастному Ваче, невинно оказавшемуся
в тюрьме.
Торели распорядился, чтобы девочку Цаго накормили
и приласкали, а сам вскочил на коня и помчался в Тбили¬
си. Сначала он заявился к начальнику крепости. Тот при¬
нял его с большим почтением и с подобострастием, но, вы¬
слушав просьбу насчет Ваче, только развел руками: он-де
человек маленький, ему что прикажут, ои то и сделает.
Никакого самовольного поступка он совершить пе может,
а тем более освободить узника. Как ни тяжело было для
Торели идти ко двору, на поклон к первому министру, про¬
сить и умолять его отпустить на волю слепого певца —
иного пути ие было. Хотя первый министр, вероятно, зол
на поэта не меньше, чем епископ, потому что именно за¬
каз первого министра поэт выполнил столь своенравно и
дерзко.
Торели повернул коня ко дворцу.
У дверей первого министра Торели долго ждал, а по¬
том ему сказали, что у мцигнобартухуцеси много неотлож¬
ных дел и что сегодня он вряд ли освободится. Оскорблен¬
ный Торели направился прямо на царскую половину двор¬
ца. Навстречу ему попались только что вышедшие от ца¬
рицы Варам Гагели и амирспасалар Аваг. Увидев Торели,
они раскрыли ему объятья, обрадовались, расцеловались,
отвели в сторону, расспрашивая о семье, о здоровье, усе¬
лись иа скамью.
—
Твое «Восхваление», Турман, привело меня в вос¬
торг,— говорил Варам.— Немало слез пролил я, пока чи¬
тал твою поэму. Плакал над гибелью моего знаменитого
двоюродного брата Шалвы.— У Варама и сейчас готовы
были показаться слезы.
—
Ия тоже внимательно прочитал «Восхваление»,—
поддержал Варама амирспасалар.— Поэма твоя достойна
похвалы, ио многие толкуют ее так, будто бы ты косвен¬
но осуждаешь моего отца Иванэ Мхаргрдзели.— Аваг
смотрел на Турмана.
—
Недостойно подозревать меня в этом.
681
—
Вот и Варам свидетель, что амирспасалар тогда
стал жертвой предательства и только чудом остался в жи¬
вых. Мой отец не виноват в гибели передового отряда и
вообще в Гарнисском разгроме.
—
Да, это так, Турман. И я, и Мхаргрдзели, и все вы¬
сокопоставленные грузины, находившиеся в то время в
ставке амирспасалара, все мы одинаково не виноваты, ио
в то же время и виноваты в гибели месхов и в падении
Гариисских укреплений. Виноваты лазутчики, засланные
Джелал-эд-Дином в наш лагерь. Они — настоящая причи¬
на нашего поражения и падения могущества Грузинского
царства.
—
Я никого и не обвиняю,— пробормотал Торели.—
В своей поэме я только воспел геройство Шалвы, самопо¬
жертвование грузинских воинов, а также призвал народ
к встрече нового нашествия, а оказывается, мое «Восхва¬
ление» толкуют по-разному, кто как вздумает. Поэтому
я и пришел сейчас во дворец.
Варам и Аваг переглянулись.
—
Вы, наверно, слышали о судьбе бывшего царского
художника Ваче, Ваче Грдзелидзе, который расписывал
палаты Русудан.
—
О том, которому Джелал-эд-Дин выколол глаза?
—
О нем самом. Так вот, с ним случилась беда.—
И Торели вкратце рассказал все, что случилось с Ваче.
Вместо сочувствия оба князя дружно расхохотались.
Торели было не до смеха в эту минуту, по друзья смея¬
лись так заразительно, что у него отлегло от сердца.
—
Не выбил он душу из этого выскочки? — спросил
Аваг, рассмеявшись.
—
Душу не вышиб, но голову расшиб основательно.
—
Ну так плох твой Ваче, не мог ударить как следует!
—
Дело в том, что епископ сам состряпал вирши,
полные чужеземных слов. Я чуть не вывихнул язык, чи¬
тая его творения.
—
Я не мог прочитать его ямбы до конца,— подтвер¬
дил и Аваг,— а кто же в состоянии их выучить и распе¬
вать?
—
Твои стихи поют по всей Грузии, а его ямбы пе хо¬
тят слушать даже в церквах, когда он начинает читать их
во время богослужения.
—
В народе говорят так: Джелал-эд-Дин не заставил
нас отказаться от веры, а епископ Саба, вероятно, отучит
нас от хождения в церковь, если не прекратит чтения сво¬
их ямбов с амвона.— Князья снова весело рассмеялись.
—
Мне не до смеха и не до ямбов епископа,— помрач¬
нел Торели.— Они посадили в тюрьму слепого художни¬
ка, моего друга, у меня горе, и с этим я пришел к нашей
царице.
—
Ну вот, беспокоить царицу такими мелочами.
—
Начальник крепости сказал, что Ваче схвачен и по¬
сажен в тюрьму по высочайшему повелению. У кого же
просить отмены этого повеления, если не у царицы. Арсе¬
ний зол на меня и даже не принял.
—
А вот приближается к нам мой двоюродный брат
Шамше, его и попросим,— произнес Аваг так громко, что¬
бы услышал и подходивший Шамше.
После взаимных неторопливых приветов и расспросов
о здоровье и благополучии друзья рассказали Шамше о
столкновении епископа со слепым певцом, и Шамше то¬
же искренне рассмеялся.
Шамше, не откладывая дела, написал записку и про¬
тянул ее Торели.
—
Передай начальнику крепости. Я подозреваю, что
в этой истории замешан и первый министр. Ио ничего не
бойся. В его присутствии я так изложу дело царице, что
и она будет смеяться. А когда цари смеются, всякое дело
кончается благополучно.
Торели поблагодарил, распрощался со всеми и чуть не
бегом кинулся из дворца.
Немного погодя Торели и Ваче уже ехали ио дороге
на Ахалдабу.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Торели уговорил своего друга и даже помог ему про¬
дать тбилисскую мастерскую. На прежнем пепелище, то¬
же, конечно, с помощью Торели, Ваче построил новый дом,
н вот из семейного, из родового очага Грдзелидзе снова
закурился в небо голубой душистый дымок.
Посадили и новый сад, развели виноградник, и на пус¬
тыре, куда забегали только чужие кошки, вновь залаял
пес и закричал петух.
Росли, набирая кроны, молодые деревья в саду, росли
и дети. Цаго и Шалва все время проводили вместе. Торе¬
ли приглашал Цаго на уроки, которые он давал своему
сыну, ну, а в играх дети и подавно были неразлучны.
Ваче не мог видеть, как резвятся дети, но их голоса
постоянно долетали до него, и он думал в это время, что
Цаго и Шалва так же дружны, так же любят друг друга,
как когда-то дружны были он и та, другая Цаго.
До своей слепоты Ваче очень любил работать в иоле
или в саду. Теперь он не мог этого делать. Дочка подво¬
дила его к дереву, и он, шаря по ветвям, трогал плоды
или держал в ладони тяжелую прохладную кисть вино¬
града. Он шевелил губами, молясь богу о плодородии и