Страница 172 из 197
жизнью ради общего блага. Нет таких верных трону визи¬
рей и вельмож, какими были братья Ахалцихели или За¬
хария Мхаргрдзели. На них ведь опиралась, совершая
свои великие дела, солнцеподобная царица Тамар.
—¦ Горе Грузии, но это так. При дворе больше думают
о развлечениях и лицедействах, нежели о защите царства
642
и о его усилении. Прямые наследники доблестных Мхар¬
грдзели — их сыновья Аваг и Шамше — стараются увиль¬
нуть от забот о троне. Им бы только наслаждения, охоты,
пиры, на глазах измельчали люди, и нет больше тех мужей,
которые создали и хранили великое Грузинское царство.
—
Значит, погибла Грузия. Если царь перестает быть
истинным предводителем своего народа, царство гибнет.
И вот мы свидетели этой гибели. Можно сказать, что мы
сами, своими руками погубили свою страну.
—
А ведь потомки нам этого не простят. Кто знает, мо¬
жет быть, никогда уж не воссияет снова солнце могучей
Грузии. Может быть, оно закатилось навеки и наш народ
отныне будет влачить зависимое горькое существование.
И жить грузины будут одними лишь воспоминаниями о
лучших днях, годах, веках.
—
Да, едва-едва воссияло солнце Грузии, как мы воз¬
гордились, зазнались и утратили способность здраво и дей¬
ствовать и рассуждать. Говорят, что человеку только один
раз в жизни открывается небо и рука господня благослов¬
ляет его. Но встретить это мгновение человек должен быть
готовым всю жизнь. То же и для народа. И вот мы прозе¬
вали это великое мгновение, проразвлекались, пропирова-
ли, и небо закрылось для нас и, вероятно, больше никогда
не раскроется.
—
Потомки будут проклинать наши имена, если толь¬
ко они дойдут до них.
—
Сейчас на земле поднялись со всех концов и пришли
в движенье стихийные силы, великие ураганы, и такому
народу, как мы, нужно много мудрости, терпенья и сил,
чтобы уберечь себя, выжить, спастись во время всемирной
бури и выйти из нее способными к дальнейшему сущест¬
вованию. Мы не смогли прозреть будущее и правильно
распределить свои силы в этой борьбе за существование.
Большую часть своих сил мы растратили на борьбу с хо¬
резмийцами, а теперь, когда еще более страшный враг
подступает к нашим пределам, мы не можем не только
остановить его, но и оказать хоть какое-нибудь сопро¬
тивление.
—
Если бы нас не разгромили у Гарниси, страна не
была бы разорена, и мы теперь могли бы встретить монго¬
лов достойно, лицом к лицу, как мы встретили их во вре¬
мена Лаши. Теперь хорезмийцы выпустили растерзанную
Грузию из своих когтей. Обессилели и разжались сами
21
643
собой лапы хищника. Может быть, монголы нападут но
завтра, и мы успели бы собрать хоть какие-нибудь силенки.
О чем думают наши князья и сама царица? Где она? Где
ее правая рука — Мхаргрдзели?
—
Царица укрылась за Лихским хребтом. А Мхаргр¬
дзели... Мхаргрдзели я сам закрыл глаза в этом монастыре,
сам принял его исповедь, сам проводил в последний путь.
—
Как, Иванэ Мхаргрдзели скончался?!
—
Да. Умер послушником этого монастыря.
—
Мхаргрдзели постригся в монахи! — все больше и
больше удивлялся Торели, не веря своим ушам.
—
В годовщину Гарнисского сражения ои прибыл в
наш монастырь. Привез великие дары, взмолился, чтобы
мы его постригли в монахи.
—
Да ведь он же был некоронованным царем Грузии.
У пего было все. Видно, нечиста была его совесть перед
Грузией, видимо, великие грехи мучили его душу, если он
решился на такой шаг.
—
Не знаю, дорогой Турман, ничего ие могу сказать.
На исповедях он не раскаивался ни в каких необыкновен¬
ных грехах, кроме присущих всем нам, грешным. Молился
ревностно, послушание нес легко. Больше всего сидел один
в своей келье. Там-то в одиночестве он и раскаивался и
молил господа отпустить его грехи. Однажды ночью я услы¬
шал, сквозь стену громкие возгласы и причитания. Тотчас
я выкатился на своем стуле из кельи. Стенания доноси¬
лись из кельи Мхаргрдзели. Я прислушался, но это была
просто молитва. Мхаргрдзели ударял себя в грудь и рев¬
ностно восклицал: «Блаженны те, кому не послал господь
испытание грехов и чей дух далек от коварства. Господи,
тяжела стала твоя рука для меня. Стал я нищий и утратил
свет, стал хуже слепого, ибо не вижу ничего впереди себя.
Но покаялся в грехах моих и ие скрыл даже самого страш¬
ного греха — неверия моего. Вот стою я перед тобою, гос¬
подом своим, прости ты мне темноту сердца моего, прости
мне безбожие мое, в котором погрязал, приумножая грехи
свои». Старец молился жарко, его басовитый голос звучал
надтреснуто и больше был похож на плач, чем на простую
молитву. Потом он услышал, должно быть, скрип моего
стула, замолк, появился на пороге и спросил в темноту:
«Кто здесь?»
«Это я,— ответил я, смутившись, точно застигнутый за
чем-нибудь нехорошим.— Не спалось, вот и выкатился я
644
подышать и услышал твою молитву. Что не спишь,
брат?»
«Спокойствие и сон души давно ушли от меня. Все но¬
чи я молюсь, дабы очистил меня господь от всех грехов
моих, а пуще того, чтобы скорее принял мою измученную
душу. О смерти молюсь от вечера до утра».
«Господь милостив. В руце его и живот и смерть».
На другой день в келье Мхаргрдзели было тихо, обита¬
тель ее не показывался до позднего вечера. Я приказал
сходить и узнать, здоров ли он. И точно, его нашли в силь¬
ном недуге, он отказался от пищи, от воды и только тихо
стонал. Я отправился проведать своего необыкновенного
послушника. Старик метался в постели, его как будто
сжигало изнутри сильным огнем. Он весь был в жару, ча¬
сто дышал. Этот некогда статный могучий великан пока¬
зался мне маленьким и жалким старичком. Только в
глазах по временам вспыхивал и метался еще тот огонь,
который раньше вел полки и направлял жизнь целого
государства. «Прости, отец»,— прошептал больной старец.
«Бог простит».
«Услышана молитва моя, ибо вступил я иод конец
своей жизни на путь праведный. Услышана молитва, и при¬
зывает господь, посылая смерть». Больной помолчал, как
бы собираясь с силами, и вдруг спросил: «Правда ли, отец,
что пишешь ты летопись грузинской земли?»
«Надоумил господь и вразумил. С божьей помощью
взял я на себя этот нелегкий крест».
«Тогда напиши там, что каждый человек должен слу¬
жить своему отечеству, как умеет и насколько хватает сил.
И я служил, пока мог, своей стране, Грузии, жизни не
щадил ради ее могущества и славы. И не говори обо мне
худого слова. Чужие грехи принял я на себя».
«О каких грехах говоришь?»
«Чужая измена тенью легла на меня, и я теперь вы¬
гляжу виноватым перед народом и перед царицей. А ведь
я ничего не знал о предательстве, которое погубило столь¬
ко лучших грузин, из-за которого упало и рассыпалось
сияющее величие Грузии...— Послушник закашлялся, по¬
лежал некоторое время, бессильно откинувшись на подуш¬
ки, и продолжал: — Да, я был атабеком, опорой трона.
Царь, воспитанный мною же, шагу не ступал без моего
совета и ведома. Я был и предводителем, амирспасаларом
грузинского войска. Значит, чья бы ни была вина, чья бы
645
ни была измена, в ответе перед богом, царицей и народом
один только я. «В чужом бою каждый мудр» — так гово¬
рит наш народ, так повторил эту мудрость и наш великий
певец Шота. Другие лучше меня смогут потом разобраться
во всем, что я сделал, будучи атабеком. Но судить легче,