Страница 138 из 197
приближении татар, убегали в горы, в крепости, подаль¬
ше от беды, и Джелал-эд-Дин снова оставался один на
один с Чингисханом, снова приходилось бежать, снова
все повторялось, чтобы кончиться и повториться снова.
Правда, они из вежливости приглашали Джелал-эд-Ди-
па и его войска в свои крепости, но султан видел, что эти
приглашения идут не от чистого сердца и что все они
понимают: чем дальше будет от них Джелал-эд-Дин, тем
меньше гнева обрушится на их головы со стороны мон¬
голов и их предводителя.
Он не шел в их крепости, потому что знал: никакая
крепость в отдельности против Чингисхана не устоит.
Нужно соединиться всем, укрепиться в сердцах своих и
совместно заступить дорогу монгольской лавине.
Но напрасно призывал Джелал-эд-Дин правителей, по¬
корных раньше его отцу, к единым и героическим ратным
трудам.
Пять лет бежал Джелал-эд-Дин от монголов, и ни разу
за эти годы он хотя бы косвенно не показал Чингисхану
остроты и блеска хорезмийской сабли. И вот взят Тбили¬
си — столица Грузии, прославленного могучего государ¬
ства. Это первая большая победа за все пять лет. Она
должна не только напомнить всем странам ислама, что у
них по-прежнему есть защитник и покровитель в лице
наследника хорезмийского трона, но и внушить Чингис¬
хану если не страх, то уважение к преследуемому врагу,
у которого, оказывается, еще сохранились силы и возмож¬
ность совершить ратные чудеса. Чиновники хорезмий¬
ского султана подсчитывали грузинскую казну, гонцы раз¬
носили во все стороны весть о великой победе, а сам побе¬
дитель внутренним взором видел ставку ненавистного
Чингисхана и то, как ему докладывают о покорении Гру¬
зии, и как он меняется в лице, и как смятение охватывает
душу этого рыжебородого желтокожего идола. Он думал,
что мы при последнем издыхании, а мы разгромили и
покорили сильнейшее государство на всем Востоке, какое
государство! Мы покорили Грузию, о которую обломали
зубы лучшие воины Чингиса — Джебе и Субудай. Это
ведь от границ Грузии они отступили, не приняв повтор¬
ного боя.
524
Султан проснулся в прекрасном расположении духа.
Из-за края коричневой горы появился огромный красный,
словно налитой кровью, диск солнца. Поднимаясь, он те¬
рял свою красноту, превращаясь из кровавого в золотой.
«Так и есть. Кровь, пролитая в этих боях, обернулась
для меня золотом,— подумал султан.— Это солнце — зна¬
мение того, что колесо судьбы совершило оборот и моя
точка пошла подниматься кверху. Восходит солнце моей
победы, моих успехов, моей судьбы».
Султан облачился в самые лучшие одежды, надел иа
себя самые драгоценные благородные камни. Во время
завтрака он много говорил со своими приближенными,
хвалил о/личившихся в бою. Все знали, как немногосло¬
вен султан, и теперь дивились его красноречию. Все зна¬
ли, что султан только улыбается краешком губ, когда во¬
круг умирают со смеху. Но в этот день, к удивлению при¬
ближенных, султан и говорил, и смеялся, и улыбался всем,
распространяя вокруг себя веселье и милость.
Выходя из-за стола, он сказал вполголоса своему визи¬
рю Шереф-эль-Молку:
—
Что-то мне сегодня очень весело. Как бы не случи¬
лось со мной какой беды.
Между тем плотники заканчивали строительство лест¬
ницы на купол Сионского храма, главного храма Тбилиси.
Султан еще вчера приказал сшибить с него крест, а на
самой вершине купола установить трон. Оттуда, с высоты
христианской святыни, султан собирался судить неверных
грузин.
Построили и узенький, только одному человеку прой¬
ти, мостик через Куру. На мостик бросили икону богоро¬
дицы, вынесенную из того же Сионского храма. К мостику
согнали тбилисцев: стариков и женщин, юношей и деву¬
шек, маленьких и больших детей. Того, кто пройдет по
мостику и наступит на икону божьей матери, султан при¬
казал считать отрекшимся от христианской веры, очи¬
стившимся и перешедшим в ряды правоверных. Того, кто
не захочет топтать святыню, султан приказал рубить и
сбрасывать с моста в Куру.
По всему Тбилиси, от края до края, слышались душе¬
раздирающие крики и вопли: тбилисцев силой сгоняли на
берег Куры — на страшное испытание, на страшный суд,
Выйдя из шатра, султан окинул взглядом Куру. Она
текла, казалось, леииво, ей некуда было спешить, некого
Г)25
было догонять, не от кого убегать, некого казнить или
миловать. Что она видела за свои века? Какие люди гля¬
дели в нее? Какая кровь лилась на ее берегах, отблески
каких пожаров уносила она на своих волнах? Вот и снова
пожары, и снова запекшаяся кровь на прибрежных кам¬
нях, а она все течет, как текла тысячелетия назад, как
будет течь через тысячу лет, когда не будет не только хо¬
резмийцев и султана на ее берегах, но и сама память о них
улетучится.
Султан смотрел на Куру. Но все же он каким-то кос¬
венным зрением увидел, что ему подвели оседланного,
взнузданного гнедого коня. Не оборачиваясь, он приказал:
—
Не этого... Оседлайте белого, моего.
Поняв, что султан задумался и не скоро сойдет с этого
места, ему подставили стул, и он сел.
Султан глядел па Куру, и все видели, что он глядит иа
Куру, но никто не мог знать, что в эту минуту расплески¬
ваются у ног султана волны пенящегося Инда, далекой
реки далекого Индустана.
Пять лет назад Джелал-эд-Дин оказался на скалистых
берегах этой реки. Были до этого небольшие стычки с от¬
рядами монголов, а потом и более серьезные победы над
тридцатитысячным войском, которым командовал люби¬
мец Чингиса Хутулу. Но так тогда не везло султану, так
карала его судьба, что даже победа не пошла на пользу.
Когда делили добычу, два союзника Джелал-эд-Дина,
Эмин и Аграк, поссорились из-за чистокровного арабского
копя. Эмин так разошелся в споре, что хлестнул кнутом
по лицу Аграка, и оскорбленный Аграк в ту же ночь поки¬
нул лагерь султана вместе со всем своим войском.
Это было бы полбеды, но пример Аграка оказался дур¬
ным. Вслед за ним и другие ханы один за другим снялись
с места и разъехались в разные стороны. Султан остался
с горсткой турок и хорезмийцев. О сражениях с войсками
Чингиса на время нужно было забыть. Хорошо, если успе¬
ешь унести ноги куда-нибудь подальше от этих мест.
Джелал-эд-Дин метнулся сначала к Газне, а оттуда на
Инд.
Узнав о неудачах Хутулу и о последующем бегство
султана, Чингисхан рассвирепел и пустился в погоню.
Чингисхан сам скакал впереди войска, таково было его
нетерпение наказать султана. Преследователи почти не
отдыхали, не разводили костров, чтобы приготовить пищу,
526
холодное мясо ели на скаку. Хан понимал, что если хорез¬
мийцы перейдут Инд, то их уже не возьмешь. С другой
стороны, если они не успеют перейти, то им некуда деться.
Инд широк, местами он разливается подобно морю.
Прижать к его берегам хорезмийцев и изрубить всех до
последнего человека, чтобы больше не нужно было о них
думать,— эта мысль манила и гнала хана вперед.
Хорезмийцы уже строили плоты и собирали лодки,
когда монголы настигли арьергард и разметали его, как
овец.
Кое-как успели спустить один корабль. Погрузили на
него детей и женщин. Но бешеный Инд разбил корабль
о скалистый берег, и люди стали тонуть. Послали было
лодки к ним на помощь, но и лодки кидало, как скорлупу,
так что оставались только мокрые жалкие щепки.
Пока возились со всем этим, монголы врезались, как
нож, вдоль самой кромки воды и отрезали Джелал-эд-Дина