Страница 125 из 197
зодчих, чеканщиков по золоту, живописцев, поэтов, о ко¬
торых не слышал Мохаммед-эн-Несеви, но имена которых
знает весь просвещенный Ближний Восток и, конечно,
Византия.
Особенно много Торели написал о великом поэте Гру¬
зии Шота Руставели. Он пересказывал содержание це¬
лых глав его позмы, а некоторые места даже пытался пе¬
ревести.
Несеви знал наизусть очень много стихов. Он держал
в памяти все лучшие образцы восточной поэзии, и ему не
было равных среди всех любителей поэзии в Хорезме. Не¬
севи по мудрой скромности не любил этим хвастаться, по
про себя гордился все же тем, что при желании может
вспомнить и прочитать не меньше ста тысяч стихов.
Такой тонкий и наблюдательный знаток не мог хотя
бы и по отрывкам не распознать в Шота Руставели вели¬
кого поэта. Он позвал к себе Торели, горячо похвалил его
за усердные труды и вдруг сделал неожиданное предло¬
жение:
—
Моему сердцу, уму и слуху весьма любезны стихи
главнейшего поэта Грузии Руставели. Похвальны твои
попытки перевести его стихи на персидский язык. Но од¬
ному тебе не справиться с такой задачей, ибо персидский
язык все же для тебя чужой. Было бы жалко, если бы та¬
кие мудрые, сладкозвучные стихи читали одни грузины,
а для других народов они были бы недоступны. Я с радо¬
стью взялся бы за перевод поэмы, но я не знаю грузинско¬
го языка. Если мы возьмемся за дело вместе, если ты бу¬
дешь толковать и разъяснять мне каждое слово и все его
различные значения, а также символику некоторых слов,
их оттенки, а я буду все это перекладывать на персидский
язык, то вдвоем мы сможем перевести замечательное тво¬
рение вашего поэта, которому, я убежден, суждено бес¬
смертие в грядущих веках.
—
Вы не могли дать мне поручения более прият¬
479
ного! Что может быть радостнее и почетнее! Я не
буду спать ночей, я разъясню и растолкую вам каждое
слово в отдельности, я донесу до вашего слуха особенное
звучание каждого слова и их музыку, когда они соседству¬
ют и сочетаются одно с другим. Для этого я буду читать
вам ноэму по-грузински и даже петь ее. Я употреблю все
свои способности, приложу все усилия, чтобы облегчить
ваш благородный труд. Поверьте, для меня нет и не мо¬
жет быть более радостного поручения.
Несеви растрогался, ему передалось волнение поэта.
—
Лучше бы не читать мне историю, которую ты на¬
писал. Я считал тебя варваром и представителем варва¬
ров, этаким народным сказителем диких скотоводов. Те¬
перь же, когда по твоим запискам я наконец узнал
Грузию, я понял, что мы напали на просвещенное и пре¬
красное государство. Я понял, что беда обрушилась не на
кочевников, пе знающих своей истории, а на культурный
народ, и мне стало больно за его судьбу.
Я снова вспомнил свою родину, разоренную варвара-
ми-монголами. Пожалев себя, я теперь не могу не жалеть
и тебя, поэта Торели. Как поэт, ты, вероятно, острее и
больнее других переживаешь унижение и оскорбление
родины.
Торели закрыл глаза.
—
Но крепись. Ваш поэт, которого мы собираемся пе¬
реводить, сказал, что в несчастье надо крепиться. Ты дол¬
жен привыкнуть к тому, с чем труднее всего свыкнуть¬
ся,— к падению и, может быть, даже уничтожению род¬
ной страны. Постоянно, как я уже однажды говорил, вра¬
щается колесо судьбы. Теперь восходит солнце Хорезма,
солнце его величия, наше солнце. Судьба столкнула две
наши страны. Одна из них должна погибнуть — таков за¬
кон. Так установлено творцом: человек пожирает челове¬
ка, зверь — зверя и птица — птицу. Дерево и то не дает
расти вокруг себя слабеньким молодым деревцам. Оно
топит их в своей тени, заглушает и губит.
Человек угнетает другого человека, а народ угнетает
парод. Побеждает, остается жить и процветать сильный,
а погибает и уходит с арены жизни тот, кто слаб.
—
За что же такое несчастье моей стране? Главное
несчастье в том, что теперь, когда Восток закипел и огнен¬
ные бури налетели на Грузию, во главе нашего народа
стоит не сильный и смелый воин, не твердый и мудрый
480
государь, но слабая, воспитанная в неге и холе женщина.
Она не в состоянии укротить раздор вельмож, она не мо¬
жет собрать все силы Грузии в один кулак и привести их
в действие против захватчиков.
—
И это судьба, дорогой Турман Торели. Когда бог
отказывается от какого-нибудь человека и хочет его на¬
казать, он отнимает у него разум. Когда бог отказывается
от целого народа и хочет его наказать, он сначала посы¬
лает ему робкого и безвольного венценосца.
Так же получилось и с Хорезмом. Ни в какие времена
Хорезму так не нужен был решительный, сильный и сме¬
лый государь, как во времена нашествия Чингисхана. Но
бог устроил так, что именно в это время, как раз к момен¬
ту нашествия, нами правил самый изнеженный, самый
утонченный, но и самый безвольный венценосец из всех,
которые когда-либо правили в Хорезме.
Хорезмшах Мухаммед, отец нашего доблестного Дже¬
лал-эд-Дина, не мог сравниться со стремительным, как
молния, мудрым, как змея, и сильным, как орел, Чингис¬
ханом. Он не мог противостоять ему, не смог поднять весь
народ и сплотить его, не смог возглавить даже те войска,
которые у него были. Он безропотно покорился пригово¬
ру судьбы в лице монголов, бросил на произвол судьбы
богатую и могущественную страну, а сам где-то иа пус¬
тынном острове, среди Каспийского моря, отдал богу смя¬
тенную душу.
Бог, наградив нас таким государем в самое роковое
время, вложил победу в руки Чингисхана. Он захотел
наказать нас за наши грехи, за наше маловерие и на¬
казал.
Это он же устроил, чтобы Мухаммед завещал свое
правление наиболее слабому и безвольному из своих сы¬
новей. Несчастный хорезмшах выбрал в наследники ни¬
чтожного Оглазхана, отстранив от государственных дел
и от управления народом сильного и отважного Джелал-
эд-Дина. Получилось, что он погубил и себя, и сына, и го¬
сударство.
Да, таков закон. Он непреложен. Сначала наше госу¬
дарство пало его жертвой, теперь очередь дошла до вас,
ибо непрестанно вращается колесо судьбы. Вот и вам в
это тяжелое, роковое для Грузии время нужен был бы, как
никогда, мужественный и умный человек. Но, как нароч¬
но, бог дал вам в царицы слабую и легкомысленную
16 Гр. Абашидзе
481
женщину. Сказано в Коране! «Горе той стране, которой
правит женщина».
Теперь, когда на арене истории борются две железные
силы, когда схлестнулись такие мужи, как Чингисхан и
Джелал-эд-Дин, куда годится ваша царица, что хорошего
от нее можно ждать?
—
Осмелюсь возразить, господин мой Мохаммед Не¬
севи. Еще совсем недавно Грузией правила милостью
божьей царица Тамар, тоже женщина. Но как раз во вре¬
мя ее правления Грузия достигла величайшего расцвета
и могущества. Это был наш золотой век.
—
Ты же сам пишешь, что царица Тамар не только
была нежна, женственна и красива, но в то же время она
была рассудительна, разумна, мудра. Женскую нежность
она сочетала в себе с мужской отвагой и волей. Но, самое
главное, мир во время царицы Тамар был спокоен. Не бы¬
ло этой великой смуты, этого бурления народов, когда
народ поднимается на народ, чтобы уничтожить его или
пасть самому. Тогда не было в мире такого жестокого и
могучего хищника, как Чингисхан, а также самоотвер¬
женно противостоящего ему нашего доблестного Джелал-
эд-Дина. Следует помнить: ничто не повторяется в жизни