Чандрагупта

повелителя. А я иду старой дорогой. Теперь мне ясно, что тут замешан кто-то еще. Ты сейчас упомянул было

Чанакью, но поправился. Это я заметил. Похоже, что этот брахман… Так, так… Чандрагупта неопытен, он еще

слишком молод… И пришел он не один. Ведь Чанакья привел его. Значит, все это дело рук брахмана? Я угадал?

Ну, говори! Какой же я глупец, что ничего раньше не видел! Ведь были намеки, а я все равно не думал, что

может произойти такое. Вы все преступники, Бхагураян, и то, что вы сделали, — подлость. А то, что вы

говорите обо мне народу, — еще большая подлость. Я заставлю тебя раскаяться, вот увидишь! Я пока еще не

понял всей твоей игры. Но когда пойму, смогу расставить в тысячу раз больше ловушек. И я уничтожу тебя. Ко

мне больше не приходи. Я слуга Нандов. Это имя для меня священно.

Ракшас отвернулся от Бхагураяна. Командующий понял, что разговор окончен, и решил, что делать ему

здесь больше нечего.

— Всегда готов служить вам, — сказал он и вышел.

Бхагураян не порицал и не винил министра. И в этом не было ничего удивительного. Он много лет был

подчиненным Ракшаса и глубоко ценил его достоинства. Теперь военачальник, как это ни странно, чувствовал

облегчение, хотя ему ничего не удалось добиться. Он сразу отправился к Чанакье и рассказал обо всем. Брахман

ожидал такого исхода. Он понимал, что Ракшас не уступит ему без сопротивления и, не надеясь на Бхагураяна,

велел Чандрагупте после ухода военачальника написать письмо министру. В письме говорилось, что теперь,

когда Парватешвар взят в плен и находится в тюрьме, нужен главный судья, который должен решить, наказывать

ли греческого вассала, совершившего преступление, или отпустить его за большой выкуп. Далее было сказано,

что Ракшас, как верный слуга Нандов, имеет право вынести приговор преступнику и что вершить правосудие

должен именно он. Письмо оканчивалось просьбой к министру не отказываться от этого предложения и не

пренебрегать своим долгом.

Когда Ракшас получил письмо и увидел печать Чандрагупты, он хотел сразу же разорвать его. Но

любопытство взяло верх и министр стал читать. Содержание письма необычайно удивило его. Изумление

Ракшаса было вполне понятным: ведь просьба Чандрагупты явилась для опального министра полной

неожиданностью. Возможность самому допросить Парватешвара и наказать преступников была заманчива, но

Ракшас не мог понять, что скрывается за этим, и был в нерешительности.

“Если принять предложение, — думал он, — это будет означать, что я согласился служить Чандрагупте и

признал его махараджей. А если его отвергнуть, то эти люди наверняка представят народу мой отказ как

доказательство причастности к преступлению. Вызывать же новые подозрения не следует, особенно теперь.

Кроме того, на допросе я смогу задавать Парватешвару такие вопросы, что наверняка узнаю, какова роль этих

троих во всем происшедшем, и смогу рассказать об этом народу. Сейчас я должен обезопасить себя.

Предложение сделано неспроста, здесь есть какой-то умысел, и я должен во всем разобраться Нужно выиграть

время. Действовать на свой риск и страх, в одиночку — почти наверняка погибнуть. Трудно сказать, кто остался

на моей стороне. Надо проявить большую осторожность. Доверять пока нельзя никому. Значит, я должен

согласиться и использовать эту возможность”.

Ракшас написал ответ и отослал со своим слугой. Вот что там говорилось:

“Чандрагупте, сыну царя охотников, от министра Ракшаса благословение. Отвечая на вашу просьбу, я

готов взять на себя столь важное дело расследования заговора. При этом все, кто будет признан виновным,

должны быть наказаны в соответствии с моими повелениями. Больше с моей стороны нет никаких условий.

Моя последняя услуга погибшему царскому роду — в том, что будут найдены преступники”.

Чанакья пришел в восторг, когда прочел ответ министра. Брахман подумал, что это одна из его самых

великих удач. Ведь его противником был сам Ракшас.

“Теперь ты попался, министр”, — говорил себе Чанакья и потирал руки.

Гла в а XXXII

СУД

Чанакья хотел назначить Ракшаса судьей Парватешвара с единственной целью — доказать министру свое

превосходство в умении вести сложную политическую игру, унизить его и заставить помочь возвести

Чандрагупту на престол. Устремлении Чанакьи не были продиктованы тщеславием, которое вообще было ему

чуждо. Не знал он и своекорыстия. Чанакья никогда не руководствовался соображениями собственной выгоды,

однако в своих действиях постоянно прибегал к хитрости и вероломству. Во всем, что касалось достижения

цели, он не колебался в выборе средств. Благодаря своей воле, уму и энергии Чанакья уже добился многого, но

ни посты, ни деньги не привлекали его. Брахман поклялся отомстить за обиду и хотел сдержать клятву.

Оскорбленная гордость — вот что руководило этим человеком. Чанакья знал, что борьба будет серьезной, и

делал все, чтобы добиться успеха. Он завоевал расположение пастушеских и охотничьих племен в Гималаях

благодаря своему лекарскому таланту. Будучи искусным врачевателем, он не только оказывал помощь

воинственным горцам, но и передавал им свои знания. Кроме того, Чанакья прекрасно знал военные науки, был

отличным стрелком из лука и обучал этому искусству молодых охотников. Молодежь преклонялась перед

нищим брахманом, который в умении владеть оружием не уступал лучшим воинам, а вожди уважали его за

ученость и бескорыстие. После прихода в Паталипутру у Чанакьи появилось много возможностей для

применения своих незаурядных способностей. Присущим ему красноречием он покорил Бхагураяна.

Образованность Чанакьи и познания в медицине и здесь помогли ему. Брахман завязал знакомства с

несколькими влиятельными людьми Паталипутры и всячески поддерживал эти связи. Чанакья, конечно, был не

один, у него появились сторонники Одним из них был монах Васубхути, которого знали в городе. Этот человек

оказывал брахману неоценимую помощь в установлении нужных знакомств. Чанакья постепенно становился

известным, повсюду уже поговаривали об ученом брахмане. Его начали уважать, и приверженцы Ракшаса

относились к нему с почтением. Несмотря на все это, Чанакья вел довольно замкнутый образ жизни. Он

сближался только с теми, кто мог ему пригодиться в будущем, и старался избегать бесполезных знакомств.

Брахман проявлял крайнюю осторожность в отношениях с людьми. Если кто-нибудь присылал подарки, он не

брал их и возвращал обратно. Он тщательно скрывал свои истинные намерения. Крайне важным

обстоятельством было то, что брахман не был связан в своих действиях и ни от кого не зависел. У него были

деньги, добытые его учениками у греков, и он мог распоряжаться ими по своему усмотрению. Все делалось так,

как того хотел Чанакья, и ко времени, когда министру было послано письмо с предложением от имени

Чандрагупты, брахман, в сущности, уже достиг успеха. Однако оставалось еще одно препятствие и, пожалуй,

самое серьезное — Ракшас. Чанакья считал Ракшаса честным и благородным, но ограниченным человеком и

был уверен, что министр не поймет его целей и не станет ему сочувствовать. Поэтому брахман прилагал все

усилия к тому, чтобы у Ракшаса не возникло ни малейших подозрений. Для министра Чанакья хотел до поры до

времени оставаться тем нищим брахманом, который пришел с сыном царя охотничьих племен. И вот теперь

настало время, когда Чанакья должен был преодолеть последнюю преграду, чтобы стать победителем. Ему

нужно было с согласия Ракшаса посадить Чандрагупту на трон, а самого министра сделать помощником

правителя Магадхи. Но все это служило лишь средством для достижения главной цели: нанести поражение

грекам и изгнать их из страны арьев. В дальнейшем брахман собирался снова отправиться в Гималаи и