Страница 230 из 232
‑ Вот же чертовщина, ‑ в голосе Серого прозвучала горькая ирония. ‑ По всему выходит, что вся моя заслуга в этом деле ‑ то, что я чуть не прикончил спасителя мира. Мне за это медали не полагается, а? Признаться, хватило бы простого возвращения туда, где окружающее перестанет, наконец, двоиться перед глазами… Имею я право сдохнуть не здесь, а дома? Что скажешь, парень?
"Это истерика, ‑ отстраненно думал он, глядя на пытающегося шутить Харта. ‑ Обычный "откат", адреналиновое похмелье. Но Серый прав, пора вытащить отсюда всех, кого ещё вытащить можно. Ведь всё закончилось… Всё закончилось … Пусть даже ‑ только на сегодня, пусть тот чужак так и не дал окончательного ответа… Это ведь, в сущности, и так уже можно расценивать как ответ".
Сила переполняла его, давая ощущение необычайной уверенности в себе. Сейчас казалось ‑ он может почти всё. Что будет, когда сила уйдет? Впрочем, теперь она уже не уйдет полностью, оставшись лишь малой лужицей на самом дне пересохшего колодца. Он точно знал: теперь этот колодец будет полон достаточно, чтобы можно было научиться черпать из него по собственной воле, не прилагая для этого запредельных усилий.
Как бы ни сложилась дальше его жизнь, она больше не виделась ему осколками двух прежних. Ночных кошмаров отныне не будет, время чужих снов закончилось. Его жизнь, впервые став по‑настоящему цельной, обретала новый смысл. Две души более не теснились в клетке одного тела. Они все‑таки соединились. Соединились, не утратив друг друга. И стали истинным эрхадом.
Дважды живущим.
Дважды умершим.
Одним .
Эпилог. Полудрёма
Боль ‑ сердцу, душе ‑ непокой и сомненья…
Мне давят в затылок извивы дороги.
Один жаждет злата, иной ‑ очищенья,
А верный итог ‑ это стёртые ноги.
Мозоли не в тягость, коль груз за плечами ‑ мы сами…
Томление ‑ духу… А телу ‑ перину…
Извольте, я не был ни в чём Идеалом,
И всё ж не колол беззащитную спину
Отравленным злобой и ядом кинжалом.
Иная вина остаётся, не скрою, за мною…
Последний экстаз ‑ для уставшего тела…
Шагнул за черту и не остановился,
Но там до меня никому нету дела,
Поскольку я здесь никому не молился.
И я не остался, и не обернулся… вернулся…
Агония ‑ плоти… Забвение ‑ песне…
Не прячьте глаза, я ведь не был уродом!
Пускай и считал, что всего интересней
Недобрые сказки с фатальным исходом.
Пусть я их читал, даже где‑то любил, но ими не жил…
Забвение ‑ песне, а лезвию ‑ глотку…
О павших рыдать я давно отучился,
Судьба надо мной занесла свою плётку,
Но мне наплевать ‑ даже с шага не сбился.
Я просто не верил в неё никогда… такая беда…
Кровь ‑ стылой земле, а мечу дайте ножны!
Не плачьте, от слёз мало, в сущности, толку,
Но твердой рукою, случается, можно
Схватить неудачу за дерзкую холку.
Покрепче её ухватить, повернуть… и шею свернуть!
Сталь ржавчина скроет, а время ‑ могилу…
Курганы сравняет с травой луговою,
Живьём похоронит и память, и силу,
Со скукой внимая прощальному вою.
Ещё не старик, но уже не юнец… ужели конец?!
Монет ‑ землекопу, а мне… дайте вечность…
Делам моим мало отпущено срока.
Встаёт на колени моя человечность,
И скалится зверем в предчувствии рока…
Нет, старая, врёшь! Я покамест не твой!… Живой…
Тимбар умолк, фальшиво взвизгнув на последнем аккорде, когда рука играющего вдруг прижала струны, резко обрывая музыку. Воцарилась тишина, в которой медленно растворялся призрак отзвучавшей мелодии.
‑ Неплохо, ‑ похвалил Тарвелг, дождавшись пока призрак окончательно не развоплотится. ‑ Жаль, я ни слова не понимаю по‑русски. Ты решил податься в лантары?
‑ Это не моя песня, ‑ ответил ему Эки‑Ра, откладывая тимбар в сторону ‑ на постель. Кроме постели, собственно, в единственной комнате маленького домика были только каменная печь и светильник в бронзовом поставце. Больше походило на камеру‑одиночку, чем на жилище.
‑ Её написал один мой… друг.
Он замолчал. А что тут ещё добавишь? Вряд ли травнику будет интересно слушать про неведомого друга, сочиняющего песни, как и ему, в сущности, неинтересно о нём рассказывать. Зачем Тарвелг вообще пришел? Просто языком почесать? Не похоже.
‑ Почему все‑таки "Эки‑Ра"? ‑ поинтересовался эрхад явно для того, чтобы хоть что‑то спросить.
‑ Почему бы и нет? Я ведь и правда Эки‑Ра. Конечно, в той же мере, что и Олег, но жить‑то теперь мне здесь, а Виар‑Та‑Мирра ‑ родина Эки.
‑ Что ж, своя логика в этом есть… да…
Кьер‑Ард и Линн‑Ко ушли накануне. Нолк‑лан отправился в родовой эскальт, а бывший старшина спир‑хэдов… просто ушёл.
"Мне уже поздно менять взгляды на жизнь, мальчик. Ты смирился со смертью отца, ты дал слово дяде, а я ‑ нет. И мои ребята ‑ тоже."
"Будешь мстить, Кьер? Месть не приносит облегчения, поверь, я знаю."
"Буду думать. А уже потом ‑ мстить. Обдуманно. Месть ‑ она ведь разной бывает, Эки."
"Не бывает, Кьер… Но всё же, удачи тебе."
Крайта он сам спровадил ‑ отправил к "ватаге", успокоить всех и дожидаться его возвращения. Как долго дожидаться ‑ не сказал. Смалодушничал, в сущности. Не хватило его на "прощай", оставил себе шанс вернуться.
‑ Я был в горах на востоке возле Бо‑Вельбера, ‑ нарушил Тарвелг затянувшееся молчание. ‑ Прошёл через Междумирье… тебе это интересно?
‑ Интересно, ‑ Эки‑Ра поднял голову и изобразил внимание. Травник чуть не поперхнулся, однако продолжил:
‑ По Виар‑Та‑Мирра всё ещё можно перемещаться, используя Врата, а дальше ‑ наш собственный барьер не пускает. Даже на Землю уже не попасть. Вот так.
‑ Этого и следовало ожидать.
‑ Жаль, ‑ Тарвелг вздохнул. ‑ Я всё‑таки надеялся, что моя любимая книжная лавка останется со мной.
‑ Угу, жаль. Так что там, на востоке?
‑ Так и не понял что, ‑ поморщился эрхад. ‑ Там что‑то . Издалека похоже на облако или скопление тумана, но по низинам оно не растекается, а словно застыло в предгорьях. Вблизи как будто в дымке оказываешься, довольно плотной, хотя и не такой густой как обычный туман. И больше никаких ощущений ‑ ни сырости, ни холода, вообще ничего необычного… что уже само по себе необычно. Плотность Дара на окраинах этой штуки примерно та же, что и везде, а вглубь я лезть пока не рискнул. Что скажешь?
‑ Это из‑за той волны, ‑ чуть подумав, предположил Эки‑Ра. ‑ Когда погиб первый чужак, издары не смогли удержать "купол" и часть энергии взрыва прошла сквозь защиту. Врата мы всё‑таки прикрыли, но, видать, не до конца.
‑ И? ‑ настороженно поторопил его Тарвелг. Эки‑Ра пожал плечами:
‑ Откуда же мне знать? Ты ведь был там вместе со мной и сам видел какие силы шли в ход. На что они могли повлиять? Да на что угодно. Чем бы ни оказалась та штука у Бо‑Вельбера, нам теперь с ней жить.
‑ А ты… ‑ травник замялся. ‑ Сдается мне, это может быть важно… Нельзя же просто плюнуть и забыть, стоит узнать получше с чем мы дело имеем. Почему бы тебе не поучаствовать?
Эки‑Ра усмехнулся и покачал головой:
‑ Не могу понять, ты‑то что засуетился вдруг? То, помнится, ни во что ввязываться не хотел, а теперь зам лезешь куда не просят. Или… просят?
На лице старика отразилось непривычное для него смущение и Эки понимающе кивнул:
‑ Стало быть, надоело тебе отшельничать. Почувствовал вкус к жизни, понравилось быть на виду…
‑ Иди ты в Яму! ‑ озлился вдруг Тарвелг и порывисто встал, собираясь уйти. ‑ Бьер‑Рик, в сущности, не так уж плох! И ума ему не занимать!
‑ Тамерлан тоже был не так уж плох, ‑ с холодным спокойствием сказал Эки‑Ра, ‑ и Александр Македонский, и Цезарь, и другие. Века спустя их даже считают великими. Дядю, вне всяких сомнений, тоже будут считать великим. Скоро он совсем оправится и вернётся в Бракаль ‑ заканчивать то, что начал. А я… я, к сожалению, не настолько велик как он. Поэтому сдержу своё обещание и останусь от всего этого в стороне.