Сны чужие

Чёрный силуэт приближался. Лицо‑двойник двигалось во мраке, будто отделенное от тела. Глаза эмиссара смотрели сквозь Олега. Для него человек уже не существовал.

"Выход!… Мне нельзя умирать!… Добраться до Врат!… Бежать!…"

А выход ‑ вот он, рукой подать; Врата пульсировали в ночи совсем близко. Если бы он не попытался сражаться, а отступил сразу; если бы умел управлять тем Даром, что перешел к нему и Эки‑Ра вместе с проклятием… тогда стоило бы только собрать распадающиеся мысли воедино и представить себе, что входишь… входишь, раздирая голыми руками ткань Мирозданья…

Он же Открывающий Путь ‑ он должен открывать …

Человек и барск, оба потянулись к Тропе всем своим существом, чувствуя как странно и знакомо "плывёт" сознание…

Геверх остановился в нескольких шагах от привалившегося к дереву Олега. Лицо‑двойник внезапно напряглось, по чёрному телу пробежала неровная рябь. Он поднял руку, словно желая предостеречь поверженного врага… Черты его вдруг исказила судорога чудовищной боли, провал рта лопнул в немом вопле…

Щель Врат разверзлась прямо на том месте, где остановился эмиссар. Бездонная мерцающая чернота "межпространства" разорвала надвое зыбкую плоть цепного пса Древних. Практически неуязвимое тело метаморфа пыталось сопротивляться, пожираемое силой, связующей Время и Пространство… Несколько мгновений отчаянной борьбы ‑ и создание, называющее себя Геверхом, перестало существовать.

Но еще за секунду до того как замер беззвучный крик эмиссара, Олег последним чудовищным усилием заставил себя приподняться и пройти отделяющие его от Врат шаги. Эки‑Ра поддержал, влив в их общее сознание порцию злости и упрямства, заменивших нехватку сил. Они оба в буквальном смысле этого слова "вывалились" из земной ночи в серый туманный сумрак Тропы. Там, в безвременьи "межпространства", их тело упало навзничь, и реальность погасла для обоих.

Глава десятая

В Долине Арк воистину наступило время ручьёв. Мирра день ото дня смотрела с небес все ласковее, все выше карабкалась ввысь по небосводу и все дольше задерживалась в нём, не торопясь скатываться за горизонт. Вода, рождающаяся под её веселым взглядом, шутя истачивала корку едва окрепшего за ночь наста, сбегала по тонкому ледку, вымывая его до хрустальной прозрачности, за считанные дни размывала огромные сугробы, что Отец Холод заботливо складывал всю долгую зиму. Снег темнел и оседал, порождая всё новые журчащие потоки, сливающиеся воедино, суетливые, наполняющие окружающий мир гулом, звоном и плеском. Птичьи трели и треск ломающегося на реках льда вторили этому радостному шуму по мере сил, спеша возвестить о приходе веселой Камадиль.

Нынешняя весна вступала в Долину не робкой падчерицей, а любимой дочерью. Холод без заметного сопротивления передавал ей в управление свою вотчину. Камадиль ступала по землям фэйюров под звонкую птичью разноголосицу и плеск бесчисленных ручьев. Она несла с собой радость жизни и ласковое дыхание Тепла… А ещё ‑ грязь распутицы, жирную и холодную, в которой даже верховые спиры вязли и шли вдвое медленнее обычного, а из сил выбивались вдвое быстрее.

И лишь в тени предгорий весна, казалось, еще не властвовала в полную силу. Нет, дыхание её ощущалось и здесь, но было оно пока что неуверенным, даже робким. И капель не звенела ещё в жмущемся к подножию гор лесу, и чёрные прогалины ещё не пятнали открытые места, и дорога ещё не раскисла, размешанная лапами ездовых животных и полозьями телег в холодную грязную кашу. У спиров, поднимающихся вверх по склону, на лапах виднелись железные "когти" ‑ чтобы не скользили лапы по укатанному насту.

‑ Караван, ‑ буркнул Зарх.

Эндра‑ши приподнялся в седле, всматриваясь в движение, наметившееся ниже по дороге. Глаза Харта не уступали в зоркости глазам кевора, да и повозки уже можно было разглядеть без особого труда. Караван медленно выползал из чёрной щетины леса на горный склон, по которому дорога карабкалась вверх до самых крепостных ворот.

‑ Возы тяжёлые. И охраны порядком.

‑ Там дерево и камень для строительства.

Во взгляде Зарха мелькнуло искреннее недоумение.

‑ Разве вокруг мало дерева и камня? К чему возить его снизу?

‑ Ты же видел что там строится. Такое из сучьев, да булыжников не сложишь.

Серый не преувеличивал, он точно знал, что строительство у Врат особое, и какое попало дерево на него не годится. В дело шли только очень прочные породы, к тому же еще и обладающие некими… необычными свойствами. Между тем, неожиданно подала голос Вирэль:

‑ Правда ли, что нолк‑ланы потребовали за эту работу какую‑то неслыханную плату?

‑ Правда, ‑ подтвердил Харт. ‑ Роды, взявшиеся за строительство, затребовали в пожизненное владение каменоломни Бо‑Вельбера и тамошний же серебряный рудник.

‑ Ого! ‑ девушка не смогла скрыть изумление. ‑ У пернатых недурной аппетит! И хорл согласился?

‑ Согласился.

Он вспомнил как долго Бьер‑Рик раздумывал и сомневался, но в конечном итоге решил, что важность и сложность заказа стоят таких затрат. И навряд ли просчитался. Птицеголовые как строители не знали себе равных, а работа предстояла такая, какую прежде никому в Долине делать не доводилось. Даже с теми подробнейшими чертежами, что предложил строителям эмиссар Древних.

Собственно, это и было задачей Харта ‑ проинспектировать строительство, ведущееся в таком немыслимом темпе, будто за спинами зодчих стояли готовые к стрельбе арбалетчики. За сравнительно небольшое время, прошедшее с захвата Тинтры, горная долина необычайно преобразилась. Жизнь здесь не текла более ‑ она бурлила, кипела. Северяне‑рабочие, пришедшие сюда по воле Бьер‑Рика, не стали восстанавливать пролом во второй, деревянной стене. Они разобрали её останки и возвели взамен целую крепость ‑ приземистое восьмиугольное укрепление со стрелковыми башнями и утыканными кольями валами.

Дорогу к Вратам отныне ничего не преграждало. В том числе и Амбар ‑ массивной каменной "коробки", возвышавшейся прежде на самом верху пологого склона, более не было. Теперь вокруг дыры, ведущей в серое Ничто, вырастала странная ажурная конструкция, ещё не завершенная, но уже сейчас поражающая воображение, даже если смотреть на неё с расстояния в несколько станов. Не зря все‑таки нолк‑ланы брали свою плату. Построить такое за столь короткое время, в условиях гор, зимней распутицы и продолжающейся войны… Даже если учесть сколько сил и средств Бьер‑Рик бросил на возведение южной Башни, результат казался чудом из чудес. Даже упрямая девица, увидев Южную Башню впервые, выпала из мрачной угрюмости, в коей пребывала всю дорогу от Белого Дола, и открыла рот, ошеломленная увиденным. "Скоро всё будет закончено, ‑ думал Харт, глядя на поразительный результат великолепной организации и трудового подвига. ‑ Не позднее начала лета. И тогда…"

Караван, поднимающийся в гору, поравнялся с едущими навстречу всадниками. Лохматые урды, храпя, тянули длинные возы на санном ходу, и впрямь основательно гружёные. Рядом с животными бодро шагали возничие и воины, охранявшие груз. Были среди охранников не только пешие, но и спирхэды. В этом сравнительно небольшом обозе можно было насчитать до сотни вооруженных фэйюров ‑ здесь всерьез побаивались нападения прятавшихся в предгорьях бракальцев. Впрочем, и возничие, и воины шли спокойно, по сторонам если и озирались, то больше со скучающим любопытством, нежели выдавая настороженность. Похоже, дорога эта им была уже привычна и не внушала особого опасения.

К Харту подъехал начальствующий обозом рослый кальир, уже немолодой, но державшийся в седле с уверенностью и особой грацией, отличающей тех, о ком говорят "вырос в седле" от просто опытного наездника. Одет он был неброско, по‑походному, как одеваются наемники‑ветераны, предпочитающие роскоши сугубую практичность. По левую руку от ветерана держался его помощник ‑ молодой барск лет тридцати. Узнав, кто находится перед ними, оба учтиво склонили головы и лишних вопросов задавать не посмели.