Страница 13 из 21
— Атаманов.
— Да знаю я, — шагнул я навстречу. — Ты как здесь оказался?
Атаманов как на стену наткнулся. Потом развел руками и сказал:
— Вот уж кого тут, честно, не ожидал видеть. Ты здесь как?
Если мир тесен, то как это расценивать, когда уже и мир-то не наш?
— Затащили. — Я показал на Платона, с недоумением слушавшего наш диалог. — А ты?
— Лучше и не спрашивай, — усмехнулся он. — Но ты проходи, проходи.
Большими друзьями мы с Петей Атамановым не были, но служили вместе, причем довольно долго. Я, правда, больше по штабной линии рос, а Петя по строевой, но это не суть важно. Вместе были в командировках, вместе росли, потом наши пути разошлись. Атаманов продолжил службу, его куда-то на север перевели, а я уволился из рядов, так сказать, занявшись своими делами. И с тех пор наши пути не пересекались до того дня.
Хотя опять же друзьями мы и не были раньше, но и недругами тоже, скорее приятелями, так что моему появлению Петя обрадовался совершенно искренне. И так же искренне обрадовал меня тем, что служил уже заместителем коменданта Форта, то есть не последним человеком, так что с приемом особо ценного товара на хранение помог, разместив его на своем складе РАВ и передав некоей прапорщице-блондинке, неожиданно миловидной, отчего я сразу заподозрил, что там имеется особая степень доверия.
Более того, в тот день Петя зазвал меня в гости, пообещав на следующий день привезти куда скажут. Мы пили с ним водку всю ночь в его холостяцкой квартире, не жалея здоровья, я слушал истории, не веря ни в одну из них до конца, а на следующий день фырчащая зеленая «буханка» с надписью «Комендатура» на борту привезла меня к кирпичной пятиэтажке, где проживал чародей Саня, любезно согласившийся предоставить мне одну комнату своей двушки до обустройства. Это его Платон подговорил, причем совершенно умышленно.
Саня жил неподалеку от КПП, в микрорайоне, именуемом почему-то «Техас», откуда он меня проводил до стоянки на въезде и откуда мы уехали на моем «шеви». Машина была в сохранности, разве что завелась с усилием — на улице было под тридцать.
— Это поправим, я тебе подогреватель сделаю, — сказал он.
— Сань, — спросил, помню, я, — а что ты еще можешь сделать?
— А что нужно? — удивился он вопросу.
— Ну… — задумался я. — Например… вот можешь сделать так, чтобы у ружья ложе было все время теплое? Чтобы на таком морозе руки на нем не дубели и варежки в три слоя не требовались?
— Могу, — пожал он плечами. — А кому это надо?
— Мне надо. Тебе надо. Нам надо, — сказал я с полной убежденностью в голосе, после чего спросил уже вкрадчиво: — Расскажи, что еще можешь?
— Да все могу, ты скажи, чего нужно, — как бы даже чуть возмутился Саня.
— Я пока сам не знаю до конца, — признался я честно. — Но если сядем за бутылкой, то истину мы найдем обязательно. Я гарантирую это, копирайт.
И с этих слов началась моя новая жизнь. По крайней мере, я отсчитываю ее именно с этого момента.
Хмель. За неделю до событий
Утро! Я люблю утро!
Я люблю утро, но терпеть не могу просыпаться в гостях и выбираться из постели на час раньше обычного — по той лишь причине, что второй половине пора идти на работу.
За ночь в комнате ощутимо похолодало. Ирина закуталась в теплый халат и убежала умываться. Я натянул брюки и рубаху, подошел к трубе, которая выходила из неаккуратного отверстия в полу и пряталась в пробитом потолке, и приложил к ней ладони. Та оказалась еле теплой — не иначе истопник не удосужился подкинуть угля. Помянув его недобрым словом, я обулся и вышел в коридор. Ирина уже оделась и поправляла перед зеркалом теплое шерстяное платье.
— Даже чаю не попьешь? — улыбнулся я, разглядывая пусть не совсем идеальную, но от этого ничуть не менее привлекательную фигуру подруги.
— На работе попью, — ответила Ирина и пошутила: — Чем врачам на работе еще заниматься, если чай не пить?
— Хорошо вам, — вздохнул я и взял куртку.
Самого меня ждал прием таблеток. Семь разноцветных пилюль, от красной до фиолетовой, с интервалом пятнадцать секунд. Та еще морока, но уж лучше так, чем в Крематорий заехать.
Я помог Ирине надеть шубу, и мы спустились на первый этаж. Жила девушка в пятиэтажной «брежневке» прямо напротив Госпиталя, окна в окна со служебным кабинетом.
— Не переедешь ко мне? — спросил я, шагая через двор.
— Приглашаешь?
— Давно.
— Нет, не перееду.
Я на своем настаивать не стал, только пожал плечами.
— А если баню растоплю, на ночь останешься?
— На ночь? На ночь останусь.
Ирина поцеловала меня в щеку и поспешила к госпиталю; я постоял у ограды, пока она не скрылась в дверях, потом накинул на голову капюшон куртки и зашагал к бару напрямик через заброшенный район. С утра на улице было на редкость морозно, делать крюк до Красного проспекта не хотелось.
В сумерках полуразрушенные двухэтажные дома с пустыми провалами окон и обвалившимися крышами смотрелись еще тревожней, чем при свете дня, поэтому шагал я быстро и на подходе к бару немного даже запыхался. Но согрелся, этого не отнять.
Поднялся на присыпанное снегом крыльцо, отпер дверь и только распахнул ее, как за спиной послышался легкий скрип снега. Обернулся глянуть на раннего посетителя — и ничего. Совсем ничего, только искры из глаз и тьма.
Приложили меня знатно, давно так не попадался…
Любой владелец или работник бара рано или поздно подвергается нападению на рабочем месте, вне зависимости от респектабельности питейного заведения и количества охранников. Теория вероятности — штука безжалостная. Но никто не грабит бар сразу после открытия. В этом нет никакого смысла! Даже конченому наркоману неинтересна пустая касса, если нападают с самого утра — это личное. Так подумал я, когда очнулся.
Потом сообразил, что валяюсь на полу подвала, а грабители и не подумали убраться восвояси. До меня доносились непонятный стук и скрежет, будто они устроили в пивоварне форменный обыск. Так, может, это пожаловала Дружина?
Я с трудом разлепил глаза и осторожно перевалился на бок. По стенам подвала метались отблески электрического фонаря, в их свете две массивные фигуры простукивали фомками стены. На официальный обыск мероприятие нисколько не походило. Что за черт?!
Неожиданно луч фонаря скакнул ко мне и ослепил глаза. Державший его человек резко дернул свободной рукой, блеснул золотом перстень, и сразу — раз! — вновь наступила темнота.
Второй раз очнулся в полной тишине. Звенело в ушах, и только.
Я поднялся на четвереньки и тихонько зашипел от боли. Когда немного пришел в себя, не без труда поднялся на ноги и щелкнул выключателем, зажигая подвешенный под потолком чародейский шар.
От тусклого света заслезились глаза, я несколько раз моргнул, потом огляделся по сторонам и охнул. Кругом царил полнейший разгром: железный ящик для денег был вскрыт, всю мебель сдвинули со своих мест; хуже того — налетчики повалили закрывавший вход в потайную комнату стеллаж, и тот валялся на полу, выбитый из креплений.
Обмирая от дурного предчувствия, я заглянул в лабораторию и не сдержался от ругательства: коробка с медикаментами исчезла! Более того — штампы для монет исчезли тоже!
На банку с неприглядным порошком грабители не обратили никакого внимания, но особого облегчения это не принесло. Мне сделалось дурно, как если бы вновь получил по голове.
— Дядя Слава! — вдруг послышалось откуда-то сверху.
Я в один миг собрался, поднатужился и вернул стеллаж на место. Поспешил к входной двери, намереваясь запереть подвал изнутри, но не успел. Иван Грачев уже спустился вниз и охнул:
— Что за дела?!
— Ерунда, — поморщился я, опускаясь на стул. — Ограбили нас, только и всего. Но все живы и здоровы, а это главное.
— Ни фига подобного! — не согласился с этим утверждением помощник. Он подошел к железному ящику, где хранились оборотные деньги, и выругался: — Да здесь две сотни было!