Страница 53 из 57
Если эти пять младенцев дожили до следующего дня, то только благодаря Дэфо. Он вернулся из города и застал эту неурядицу, эти чудовищные боевые маневры, и из любезного маленького доктора сразу превратился в свирепого Цербера, только охраняющего не ад, а святая святых…
— Я здесь хозяин! — заявил он категорически и выгнал всех, начиная с папаши Дионн. — Я отвечаю за них! Мой долг — сохранить им жизнь, и убирайтесь все отсюда вон!
Что затем происходило в этой жаркой, волшебной комнате, которая была отрезана от внешнего мира с помощью простыни, повешенной на пустой дверной пролет, лучше всего известно Эллану Рою Дэфо и сиделке Ивонне Леру, которая в ближайшие пять дней ни разу не раздевалась и спала в общей сложности, не больше часов, чем можно счесть на пальцах одной руки.
Хорошо, что Дэфо был не слишком осведомлен в «науках»… Хорошо, что Дэфо не знал о том, что знаменитый детский врач Марриот, в своей книге о питании новорожденных, посвятил целую главу описанию смертных опасностей, подстерегающих на каждом шагу недоношенного младенца, весом не более пяти фунтов. Марриот рассказывает о чудесных средствах, имеющихся в современных больницах, с помощью которых — при удаче — специалист может как-нибудь сохранить жизнь таким недоношенным младенцам. Но шансы погибнуть даже у такого пятифунтового недоноска ужасающе велики, а чем меньше ребенок, тем вернее его гибель. Но вот, незнакомые с этой похоронной наукой, с этими учеными параферналиями, состоящими из капли медицины на две бутылки горячей воды, Дэфо и Леру, в закопченной, грязной, затхлой комнате, пытались спасти не пятифунтового ребенка… а пять ребят, весивших вместе едва ли десять фунтов!
Между тем как Дэфо рыскал повсюду в поисках кормящих матерей, у которых можно было бы призанять немного молока (у мамы Дионн совсем не было молока), сиделка Леру занималась тончайшей работой; она сидела и вливала по каплям смесь из коровьего молока, сиропа и воды, когда та или иная из этих слабеньких козявок случайно открывала рот… Они проглатывали по две-три капли. Но никогда больше четырех — и этот процесс глотания, видимо, их ужасно утомлял…
Это был поистине сизифов труд для бедной Леру. Едва она успевала накормить пятого из этих младенцев, которые пока еще назывались A, B, C, D и E, как уже нужно было снова давать первому.
Они все были резко синюшными. Дело в том, что они — один за другим, а иногда по два, по три одновременно, — переставали дышать. Казалось, они забывали, как надо дышать. А присмотревшись ближе, можно было заметить, что они просто уставали дышать, так же как и глотать. В эти первые несколько дней Дэфо ничего не знал об имеющихся в городах замечательных аппаратах, спасающих тысячами таких синюшных детей. Его главным орудием спасения была зоркая бдительность его самого и Ивонны Леру плюс ром, да, да, одна-две капли рома, насильно введенные в рот в тот момент, когда они уставали дышать! Демонический ром, вне всяких сомнений, неоднократно спасал жизнь каждого из них, но особенно многократно и в максимальной степени спасал жизнь Марии, которая, казалось, все время умирала…
Об этих первых двух страшных днях Дэфо говорит, что, не считая Леру, он был абсолютно одинок. Ему не на кого было положиться. И к вечеру второго дня все пять крошек были еще живы.
И все-таки, несмотря на неусыпную материнскую заботу Леру, несмотря на сельско-врачебное искусство Дэфо, они, несомненно, погибли бы. Но тут явился новый помощник. Это был герой, спасительная роль которого в борьбе со смертью на глухих окраинах никогда не прославлялась и даже не упоминалась. Это был отнюдь не человек. Когда и откуда он явился — неизвестно, но несколько сот лет назад он был открыт человеком. Он зовется электричеством. Благодаря ему всякое поразительное событие, случившееся даже в глухих лесах Калландера, делается известным в тот же день всему миру, от Капштадта до Камчатки. Только электричество дало возможность знаменитому медицинскому издателю Моррису Фишбейну объявить из Чикаго:
«Если пять девочек, родившихся у миссис Оливии Дионн, прожили час или около этого, то это действительно редкое и замечательное явление».
И с помощью всепроникающего электричества эти волнующие, сильные и, что самое главное, высокоавторитетные слова выдающегося медицинского издателя зазвенели по проволокам, завихрились в эфире со скоростью ста восьмидесяти семи тысяч миль в секунду…
И таким образом, благодаря электричеству уже к концу второго страшного дня папаша и мамаша Дионн, и доктор Дэфо, и уж, само собой, пять маленьких козявок в мясной корзине — все они, как говорится, принадлежали человечеству…
А тут и второй помощник явился на выручку Эллана Роя Дэфо и сиделки Ивонны Леру — помощник многоликий, расползающийся, неудержимый, всемировой и бесконечно могучий, не в образе человека, но глубоко характерный для человечества, даже для той его части, которая еще обезьяноподобна, даже для той его части, которая наследственно жадна и глуповата. Этот помощник не что иное, как человеческое любопытство, человеческое изумление перед всем необыкновенным и фантастическим. Это — древний инстинкт открытого рта и выпученных глаз…
Разве слова издателя Фишбейна не засверкали молниями во всем мире, напоминая человечеству о том, что за последние пятьсот лет было всего-навсего тридцать случаев рождения пятерни? И что никогда, во всей истории человечества, ни одна пятерня не прожила целиком, всей группой, больше пятидесяти минут! И что никогда отдельный счастливый экземпляр из пятерни не прожил более пятидесяти дней!
И вот, — как ни грустно признаться, — только благодаря этой глубокой, неудержимой всемировой любви к зрелищам, мир как бы преобразился… Как будто дети получили неожиданный мандат на жизнь — если не все, то по крайней мере эти пять поразительных осколков природы, именуемых детьми Дионнов. Чиновник здравоохранения Герман Бандесен первый принес в дар свои жизнеспасительные доспехи. Он обратился к помощи могучего друга, электричества. Он срочно вызвал доктора Дэфо по междугороднему телефону, и вот, примерно, его разговор:
— Алло, доктор Дэфо? Да, да. Здравствуйте. Говорит доктор Баидесен из Чикаго. Правда, что у вас там, в Каллендере, родилась пятерня? Кроме шуток? Доктор Дэфо, не нуждаются ли они в материнском молоке? Их ведь ничем другим нельзя кормить! Трудно достать — говорите? Доктор Дэфо, мы пришлем вам сколько угодно из Чикаго! Испортится? Ничего. Не беспокойтесь. Мы вскипятим. Мы запакуем его в сухой лед. Отправим на аэроплане. Что, нет денег? Это не имеет значения. Мы с удовольствием сделаем это для вас gratis![14].
И вот у Дэфо и Леру появились еще два помощника — быстрая доставка и старая премудрость Луи Пастера, выжигающая смерть из молока. И в то время, как доктор Дэфо соображал, не расщедрится ли кто и даст лишнее одеяло, чтобы укрыть его бедных бескожих, холодненьких, крошечных пациенток…
Между тем как он раздумывал, где бы достать побольше корзину, потому что маленькую Марию, которая едва дышит, менее слабые и немного копошившиеся сестры вечно заталкивали в угол, как поросята оттесняют от матери слабенького сосунка…
Неплохо бы также достать еще сиделку, чтобы хоть немного облегчить Ивонну Леру, которая пришла работать без мысли о вознаграждении и уже извелась ужасно…
И в это время над жалкой хижиной, где бедный маленький доктор воевал со смертью, добиравшейся до пяти нищих маленьких козявок, разразился форменный потоп, состоявший…
Из разной утвари, начиная с камчатского полотна и флотилии детских колясок до инкубатора, действующего без помощи электричества; разного рода провизии, от сгущенного молока до копченых окороков, присланных каким-то энтузиастом из Огайо; напитков в виде целого бочонка старого, чудесного, редчайшего, маслянистого рома от неизвестного филантропа из Нью-Йорка; и — невероятно, но факт, — целый полк, целый «ассортимент искусственных кормилиц»…
14
Gratis — безвозмездно.