Страница 34 из 57
Все это звучит безнадежно, звучит академически, но Кобэрн был не из тех людей, которые за деревьями не видят леса. За долгие годы дружеского сотрудничества с тысячами ревматиков, и детей и взрослых, он постепенно понял, что не один только стрептококк является виновником. Это крошечное чудовище, растущее в виде цепочки микроскопических шариков, имеет еще могучего соучастника…
Вместе с микробом он состоит в заговоре против детских жизней и сердец, и доктора едва ли когда-нибудь упоминали об этом заговорщике, и никогда они с ним не боролись, хотя, как вы это сейчас увидите, он ответственен за большее количество смертей и мучений, чем сотни всевозможных разновидностей смертоносных микробов, собранных вместе в несметном числе своих грозных невидимых биллионов… Перекопав семейную хронику трех тысяч ревматиков, Кобэрн нашел, что они отличались друг от друга расовыми признаками, половыми признаками, образом жизни и т. д. И только одно было между ними общее…
Почти все они были бедняками.
Ревматическая болезнь сердца в двадцать раз больше распространена в общих палатах пресвитерианской больницы, чем в частном корпусе, где лечатся богатые дети. Кобэрн составил карту, показывавшую, из каких частей Нью-Йорка поступали эти несчастные… И людские хлева адской кухни Вест-Сайда были густо усеяны черными точками заболевших. А Парк-авеню, Пятая авеню и верхний Вест-Сайд оставались почти белыми, показывая, как эта болезнь щадила обеспеченных детей. И, что самое поразительное, всего в нескольких шагах к востоку от Парк-авеню, параллельно ей, тянулась зловещая черная лента, от самой Третьей авеню вплоть до авеню А. Здесь точки, отмечающие ревматических детей из собачьих закут, служивших им домами, сходились настолько близко, что получались сплошные черные мазки и пятна…
Было ли это положение характерно только для Нью-Йорка? Ничего подобного. Как раз в те годы, когда Кобэрн занимался погоней за гемолитическим стрептококком, Медико-исследовательский совет Англии выделил комиссию из виднейших ученых, имена которых сопровождались многочисленными буквами, титулами и званиями. В задачу комиссии входила проверка вопроса о том, насколько ревматическое поражение сердца является расплатой за бедность, и английским докторам уж было где разгуляться, потому что в Англии бедность еще изысканнее нашей; она там лучше организована и очень прочно стабилизована, так что если ты беден, тебе уже нечего особенно стараться из этой бедности вылезти. Это — замечательнейший образец «уравновешенной» нищеты масс, с удовлетворением ее принимающих, и мы в Америке только начинаем еще учиться этому искусству.
Английские доктора обследовали бытовые условия нескольких сот сердечнобольных детей, посещавших амбулаторию Детской больницы и больницы св. Томаса в Лондоне, и Детской больницы в Глазго. Английские доктора были великими мастерами логического мышления и исходили из следующего умозаключения: если убийцей действительно является бедность, то не вытекает ли из этого, что среди беднейших детей должно быть и наибольшее число сердечнобольных?
В веселой Англии, с ее стабильной, перманентной, можно сказать, респектабельной бедностью, исследователь имеет большое преимущество перед злосчастным американским ученым, у которого исследовательский материал — бедняки все время проскакивают сквозь пальцы; они то и дело удирают от него. Так вот наша высокопочтенная английская комиссия разбила обследуемые семьи по категориям:
Были бедняки — аристократы; это — приличные, неусыпно работающие бедняки. К этой категории можно было бы причислить и родителей Жанны до того момента, пока наших экономистов не стала беспокоить слишком высокая покупательная способность этих людей.
Был средний класс бедняков, которые иногда работали, а иногда нет.
Были бедняки последнего сорта, — законченные, отборные бедняки, положение которых совсем неисправимо…
Но вот что с первых же шагов привело нашу комиссию в смущение: оказалось, что ревматическая болезнь сердца больше распространена среди детей высшего класса бедняков, чем в среде последних, отборных, безнадежных неудачников…
Ага — значит, бедность тут не при чем!
Нет, позвольте, почтенная комиссия не поддалась на эту казуистическую удочку. Ведь она же, в конце концов, учитывала только сердечнобольных, а не мертвых детей, и притом установила также, что в тяжелых случаях поражения сердца беднейшие дети почти не имели шансов на выживание. Короче говоря, самые бедные из этих синегубых оборвышей были, как правило, слишком тяжело больны, чтобы явиться в амбулаторию. Или же умирали прежде, чем попасть в статистику.
В конечном итоге комиссия пришла к выводу, что это деление людей на крайне бедных, средне бедных и просто бедных было довольно шаткой базой для научных изысканий. Ведь, в конце концов, даже бедняки высшего тона могли в один день оказаться полными нищими. И даже самые респектабельные из них — такие же приличные, беспросветные труженицы, как мать Жанны, — вынуждены были неделями экономить на детском молоке и хлебе, когда нужно было покупать детям ботинки и платье.
Но, опять-таки, позвольте! Комиссия вовсе не хотела оставаться в дураках. Что такое было в этих обеспеченных, крепких английских детях, что делало сердечную болезнь в двадцать раз менее опасной для них, чем для бедных юнцов, родителям которых английские денежных дел мастера не позволяли иметь покупательную способность? Увы и ах! При разрешении этого вопроса наша высокоуважаемая комиссия столкнулась с непреодолимыми трудностями. Она могла быть только наполовину научной… Нельзя же вваливаться в дома богатых для подобного обследования, это же совершенно недопустимо… Ведь это только с бедными можно обращаться, как с крысами и обезьянами. А, впрочем, требуется ли такое обследование? Может быть, ревматическая болезнь сердца является просто врожденной, наследственной в бедных семьях?
Было бы, конечно, весьма удобно для нас, сытых людей, этому поверить. Если бы это оказалось так, то в будущем можно было сэкономить порядочно благотворительных и государственных средств. Потому что, если болезнь является врожденной, предопределенной заранее, то можно еще крепче затянуть тиски голода. Кто упрекнет нас в том, что мы помогаем разрушению детских сердец, если болезнь наследственна?..
Но ученая английская комиссия быстро разбила впрах эту теорию. В приютах для безнадзорных детей, в Сидкэпе, Шерли, Онгаре и Эннерли, близ Лондона, они выясняли социальное происхождение живших там детей. Все они были последними нищими. Часто у них не было либо отца, либо матери, либо обоих вместе. Многие были незаконнорожденными. Их родители болели ревматизмом сердца не меньше, чем родители юных посетителей амбулаторий Лондона и Глазго. И что же?
В этих четырех детских приютах почти совсем не было ревматической болезни сердца…
Вот это настоящая наука! Это уже подсказывает, как можно вообще избавиться от ревматической болезни сердца. Счастливейшим обстоятельством для сердец этих нищих, приютских детей оказался тот факт, что их отцы были убиты и бросили их на произвол судьбы, или убили их матерей, а потом сами себя, или что их матери умерли, оставив их бездомными сиротами и бродягами. Это помогло им вырваться из домов, где поджидал их губительный стрептококк.
Почему бы и нам, в Америке, не настроить таких приютов?
Почему бы не уничтожить никчемных отцов и матерей, чтобы поставить на ноги их детей?
Можно воспользоваться для этого новейшими газами, которые делают этот фокус совершенно безболезненно, — можно даже назвать это «эвтаназией»! Тут мы сразу убьем двух зайцев. Отравление газами отцов и матерей поможет осуществить реальный контроль над деторождением, и в то же время осиротелые дети будут спасены от поражения сердец…
С подлинно научной добросовестностью английская комиссия указала на то, что хорошие условия, в смысле питания, одежды и жилья, и вообще заботливое отношение к этим покинутым, нищим, приютским детям сыграли большую роль в деле защиты их от ревматизма.