Страница 73 из 112
294
протянул Чардынцев. Потом, резко и требовательно
глянув им в глаза, весь -подтянувшись, словно взведя какую-
то внутреннюю пружину, стал забрасывать их колючими,
беспощадными словами: — и вы свою миссию сочли на
этом оконченной? Побеседовали — не помогло-, даже
побранились, тоже не помогло, чего же от вас еще требо>-
вать? Так я вас понял?
— Так, — тихо ответила Тоня, чувствуя, что они,
должно быть, не сделали самого главного, а в чем заключается
это главное — они с Бакшановым так и не знают.
— Вы извините меня за прямоту, в таком деле иначе,
нельзя, вы отступили от линии партии, не боролись за1*
нее!
Тоня обиженно скосила глаза, в ниточку вытянула
губы.
Петр Ипатьевич остановил на Чардынцеве
озадаченно-неодобрительный взгляд.
— Круто, круто, дорогой товарищ, берете! Сказал
тоже, светлый месяц, отступили от линии! Да я за линию'
партии сорок лет боролся!
— А здесь отступили. Вы поплелись в хвосте, а
коммунист тот, кто идет впереди масс и ведет их за собой. —
Чардынцев хотел глубоко вздохнуть, но в груди остро
закололо.
— Вот я привел слова Кирова... Почему Киров так
сказал? Разве один коммунист мог бы удержать
Астрахань? А потому он так сказал, товарищи дорогие, что
твердо знал: там, где есть хоть один коммунист, там
вокруг него собираются массы, ибо коммунист — это вожак,
боевой организатор масс. Что же сделали вы, Луговая, й
вы, Бакшанов? Помогли вы комсомольцам организовать
соревнование? Объединили вы рабочих в тесный, сплочен-5
цый коллектив? Смотрели ли вы на свою работу понпар-
тийному?
Тоня виновато пригнула голову. Глубокая морщинка
задумчивости проступила меж бровями. Слова Чардын-
цева вначале обидели ее, а потом удивили.
В самом деле! Ведь все, что он сказал, она знала сама-:
.и про обороиу Астрахани читала, и Краткий курс истории
партии изучала.
Но почему по-новому взглянула она теперь на
неприглядные дела в цехе, на Добрывечера и на коммуниста —
Антонину Сергеевну Луговую?
295
Почему зажглась в ней неудержимая охота
приглядеться к каждому рабочему — на что он способен, что в
нем самое лучшее, самое дорогое?
Почему родилось в ней желание сейчас же, не уходя
домой, разобраться — так ли расставлены люди, так ли
размещены станки?
Она внимательней, чем прежде, глянула в лицо Чар-
дынцеву: высокий, покрытый испариной лоб, глубокие,
под темной зарослью бровей серые глаза — то с
солнечными блестками улыбки, то с холодной рябью гнева..,
— Считайте наш сегодняшний разговор первым
партийным собранием, — сказал Чардынцев.
Парторгом избрали Тоню.
Работа Николая Петровича над проектированием
истребителя подходила к концу. Это была уже не та
машина, какую он предложил семь лет тому назад. Критика
Николая Николаевича Поликарпова пошла на пользу.-
Пригодился и опыт отечественного самолетостроения
послевоенного времени.
Реактивный двигатель, развивающий колоссальную
мощность по сравнению с самыми лучшими марками
поршневых моторов, давал крылья смелому замыслу
Николая Петровича.
Поездки в лучшие научно-исследовательские
институты страны, консультации с видными конструкторами
укрепили в нем уверенность, что теперь, наконец, его
работа должна увенчаться успехом.
Оставались нерешенными лишь две небольшие
задачи — конструкция сиденья пилота и улучшение
механического сбрасывания фонаря.
Но Николая Петровича отвлекали разные заводские
дела. Короткий разговор с Лизой после партийного
собрания не выходил из головы.
В глазах Лизы было тогда такое выражение тревоги,
что Николай Петрович понял: разлад Лизы и Добрывече-
ра значительно глубже, чем он предполагал.
Наутро, не заходя к себе в конструкторский отдел,
Николай Петрович отправился во второй
механический цех,
296
У широкого револьверного станка стояла Лиза. Легкая
синяя косынка мягко обнимала густые темные волосы.
Увидав Николая Петровича, она поздоровалась, тотчас
покраснела, и ему показалось, что выражение ее лица
примерно означало: «Я знала, что вы придете. Вы очень
нужны нам».
— Отказал насос охлаждения, — сказала Лиза,
показывая почему-то не на станок, а на коренастую, с
опечаленным розовым лицом девушку. — Будь на участке
запасной станок, обошлось бы без простоя.
Николай Петрович и Лиза пошли по цеху.
— Я предлагала /Гобрывечеру,— продолжала Лиза,—
на каждом участке иметь по запасному исправному
станку,— не согласился. «Слишком большая роскошь!» А
семьсот часов простоя в месяц — не роскошь?
«По фамилии называет. Ссора зашла далеко. Но ведь
с запасным станком она права, честное слово, права».
Лиза пристально поглядела на Бакшанова и, подавляя
нерешительность, сказала:
— Сейчас я покажу вам вещи, которые объяснят нашу
беду, вернее ее причину.
Она подошла к кладовой и распахнула дверь* Навалом
от пола до потолка лежали коленчатые валы, шатуны,
шестерни.
— Это брак. И знаете чему он равен? — семимесячно*
му заделу цеха.
Николай Петрович нервным движением поправил очки
и, кашлянув, проговорил:
— Печально. Очень печально. Но это, по-моему, нЬ
причина, а следствие.
Лиза не сводила с Бакшанова резкого, почти
обозленного взгляда.
— Причина в том, что мы не учим людей, не
воспитываем их. А у нас в основном — молодежь.
— Кто ж вам мешает учить людей?
Лиза задумчиво подняла левую бровь.
— Я говорила нашим коммунистам: давайте выделим
двух лучших токарей и поставим их инструкторами, пусть
учат молодых рабочих. Согласились. Пошли к Добрьи-
вечеру, так он знаете что ответил? — «У вас, милые,
преподавательский зуд, поступайте в педагогический
институт».
297
— И вы полагаете, Елизавета Петровна, что Добры-
вечер безнадежен? — тихо спросил Бакшанов.
— Нет! — вскинула голову Лиза. — Его испортил, не
удивляйтесь, стиль работы Семена Павловича. Стиль
выдающейся личности. Ведь наш директор все стремится
сделать сам и, надо отдать справедливость, пока всюду
поспевает. И Добрывечер, влюбленный в Семена
Павловича, подражает ему. По-моему, это очень плохой стиль,
Николай Петрович. Сегодня сорвался Добрывечер, а
завтра ие спасут и директора его «выдающиеся
способности».
Бакшанов покраснел от неловкости и изумления.
«Как плохо еще мы знаем людей!—думал он. — В
своем докладе я говорил, что не слышно технолога во
втором механическом, а сегодня приходится убеждаться
'б обратном».
— Мне кажется, вы больше других способны
воздействовать на начальника цеха, — проговорил Бакшанов,
улыбнувшись.
— Нет, Николай Петрович. Не слушает он меня..,
— Где он, кстати?
Лиза махнула рукой в- сторону конторки.
— У себя...
Потом взяла Бакшанова за руку и, глядя на него с
выстраданной надеждой, горячо зашептала:
— Поговорите с ним, Николай Петрович. Он вас
очень уважает...
У Добрывечера сидел Рубцов. Оба приветливо
поздоровались с Бакшановым. Он зорко пригляделся к
молодым инженерам — лица у них были возбужденные, на
столе лежали какие-то бегло вычерченные карандашом
схемы.
— Я, кажется, прервал вашу беседу. Если не
ошибаюсь, вы снова занялись изобретательством. Нечто вроде
«Доруба», а?
Добрывечер засмеялся:
— Борис пришел ко мне с повинной. «Зря, говорит, я
св-алил на тебя в.ину на диспетчерке. Чем подводить друг
дружку,—давай работать в контакте! Он теперь
заместителем у Быстрова.