Страница 71 из 112
механический. Не то, что ты!
Волна раздражения нахлынула на Ивана, затопив
все, что сдерживало его до сих пор.
— Вот шо, — сказал он дрожащим от негодования
голосом. — Расточку винтов я поручаю Глебу, а вы,
Стрелковы... за невыполнение распоряжений начцеха, станете
на подсобные работы.
Никита и Шура стояли ошеломленные неожиданным
решением Добрывечера.
Лиза пружинисто поднялась во весь рост.
— Ты ее сделаешь этого!
— Сделаю!
— Не забывай, что я профорг и оумею... остудить твое
самодурство!
Добрывечер резко повернулся и пошел к станку
Глеба.
— Ничего, работайте, — успокоила Стрелковых
Лиза. Голос ее дрожал. — Пока Глеб осваивает этот
капризный винт, мы опередим его.
«Нет, так дальше нельзя!—думала Лиза, кусая
губы^— Он стал невыносим. Живет только сегодняшним
днем. Дальше глядеть не хочет».
Никита вставил заготовку. Загудел мотор с
непривычной могучей силой. Станок давал теперь тысячу
оборотов. Скорость резания равнялась ста метрам в минуту.
Резец брал металл мягко, будто резал масло.
На расточку винта потребовалось всего четыре
прохода. Не обратив внимания на время, Никита вынул винт
и стал проверять резьбу. Поверхность резьбы получилась
ровная, чистая, без шероховатостей, словно после
шлифовального станка. Шура взяла гайку и стала
навертывать на винт. Гайка шла по всей длине резьбы ровно и
упруго.
-— Есть! — крикнул Никита и побежал к
начальнику цеха. Шура не отставала, раскрасневшаяся,
счастливая.
— Есть винт, Иван Григорьевич! — громко, в один
голос произнесли Стрелковы, вбегая в кабинет
Добрывечера.
Добрывечер, хмурый, всклокоченный, с помятым
желтым лицом, глядел на них, не понимая.
— Отнесите его в БЦК. Пусть проверят, — сказал
287
он, помолчав. Никита и Шура вышли, удивленно
переглянувшись.
— Ну и Иван Григорьевич! Когда не получается —
кричит, а сделаешь — тоже чем-то (недоволен, —
проговорила Шура с обидой в голосе. — Даже не спросил, как
мы добились этого.
— Загадочный! Иной человек весь как на ладони, а
иного покуда поймешь — мешок соли съешь, — сказал
Никита.
А Добрьшечер сидел, ероша пальцами обеих рук
густые кудри...
Никита, сдав контролеру ОТК первый винт, с каким-
то небывалым прежде нетерпением встал к станку. Шура
пошла в кладовую, выгребла оттуда все заготовки, потом
побежала в первый цех, боясь, что Никите не хватит
заготовок.
А он точил и точил. Вместо трех винтов за смену
Никита только до обеда уже сделал сорок винтов.
Рабочие цеха, как на чудо, приходили смотреть на
работу Стрелковых. После обеда, приметив жадный и
нетерпеливый огонек в глазах Шуры, Никита сказал:
— Точи!
Она молча встала к станку. Казалось, крылья
выросли за спиной. В сердце стучало неизбывная
радость.
Такие винты всегда точили за три часа. Это считалось
хорошим показателем. А сейчас винт сходил со станка
через каждые — трудно поверить! — пять минут.
— Пять минут!—восхищался Петр Ипатьевич,
обсуждая успех Стрелковых. — Да за такое время прежде
токарь успевал только в затылке почесать, получая
задание. А они, светлый месяц, — винт дают. Чудо!
В конце рабочего дня над цехом повисло красное
полотнище с белыми праздничными буквами:
«Сегодня токари Стрелковы, вместо трех винтов по
норме, дали девяносто шесть винтов за омеау. Слава
Никите и Шуре Стрелковым!»
Бакшанов и Сладковский были до того
противоположны по характеру, что в отделе, когда они собирались
вместе, устанавливалась напряженная тишина. Казалось,
вот-вот произойдет взрыв в настороженном, сдержанном
разговоре главного технолога и парторга технических
отделов.
Теперь в кабинете Сладковского они были вдвоем.
Бакшанов стоял посредине комнаты — высокий, темный,
с твердым, угрюмым взглядом.
— Как секретарь партийной организации, я хотел бы
знать, каково общее положение с технологией на
заводе, — проговорил он, мигая покрасневшими не то от
усталости, не то от льющегося с улицы яркого солнечного
потока веками.
Сладковский встал, прикрыл окно шторой.
— Общее положение, Николай Петрович, достаточно
неопределенное. Цеховые технологи нас не балуют ни
новшествами, ни хотя бы сносной информацией о том, как
прививаются у нас, так сказать, «чужие» технологические
карты.
— Сколько времени может продолжаться эта
«неопределенность»? Полгода, -год, два? — спросил
Бакшанов.
Брови его соединились над переносьем и густой темной
пучей нависли над глазами.
Сладковский пожал плечами.
— Странный вопрос... тем более... в устах главного
конструктора. Кстати сказать, Николай Петрович, вы не
примечали; мы с вами никак не можем найти, так
сказать... общей линии в работе?
— Примечал. Моя линия направлена к серийному
выпуску комбайнов, а ваша 'линия — неопределенность,
какое-то, бог знает, что означающее, многоточие! —
Бакшанов помолчал, крепко сжал зубы. Потом
продолжал спокойнее: — Вы, Виктор Васильевич, не
привлекаете меня к сотрудничеству.
— 'Ого, вам уже одного конструкторского отдела
недостаточно! — перебил его Сладковский.
— Мы должны держать между нашими отделами
тесную связь, — продолжал Бакшанов, не обращая
внимания на колкость Сладковского. — Будет кустарничать,
Виктор Васильевич! Рубцов сконструировал подвесной
транспортер. Он освободит от тяжельгх работ около
восьмисот человек. Давайте вместе поставим вопрос
перед руководством завода о его внедрении.
— Видал рубцовский транспортер. Принципиально
Ф-444 - 19 289
согласен. Но... — Сладковский улыбнулся, наклонив го-
'лову с ровно прочерченным пробором... — на то я и
главный технолог, чхрбы решать в первую очередь главные
задачи. А такой задачей сейчас является эталонный
комбайн. Он будет проходить государственные
испытания, не забывайте этого, дорогой Николай Петрович.
— Надо глядеть вперед. Завтра мы перейдем к
серийному выпуску.
— Не отвлекайте нас от главного!—впервые
вспылил Сладковский и тут же, как бы извиняясь за гр»у-
бость, примирительно произнес, улыбаясь и вздыхая
одновременно:— горячие мы оба...
— Я бы не сказал, — произнес Бакшанов, — вьи
холодный.
«Вот хам!—мысленно ужаснулся Сладковский. — И
еще сетует на отсутствие общей линии!» Он откинул
штору и тяжело опустился на стул.
Солнце снова полилось на Бакшанова
расплавленным золотом.
— Виктор Васильевич, — сказал Бакшанов. — Я
решил созвать открытое партийное собрание отделов.
Пригласим всех цеховых технологов, стахановцев,
конструкторов. Повестка дня—доклад «Серийный выивуск
самоходных комбайнов и задача коммунистов технических
отделов».
— Рано, Николай Петрович. — И потом, я не
готов...
— Я готов к такому докладу.
— Что ж... Тогда и прочитайте его... — едва заметно
поморщился Сладкожжий...
Лиза пришла на открытое партийное собрание
технических отделов уже к концу доклада Бакшанова. Она
присела к чертежному столу и вдруг встретилась глазами
с главным технологом, сидевшим рядом. Сладковский
мило улыбнулся ей, как улыбаются знакомым дамам
благовоспитанные мужчины.
— Громовержец, — шепнул ей Сладковский. — Он
тут так поносил твоего Доброго — в ушах звенело. А
ведь они были друзьями.
290
Почем.у «были»? — хотела спросить Лиза, но стала
слушать Бакшанова.
— Завод оснащается новой техникой, но если мы
четко не организуем производство, не продумаем