Страница 53 из 112
емкости огромной! Если бы кто хотел перевести его на
другой язык, потребовались бы целые тома...
Лиза подняла голову. На темном, загорелом лице
Степана светились серые с лросинью глаза.
Он коротко вздохнул и твердо, как клятву, произнес:
— Выдюжим!
Лиза поняла Степана. Надо выдержать все испытания,
выстоять на любом, самом жестоком ветру.
— Выдюжим! — повторила она с той же клятвенной
силой.
Он улыбнулся и поцеловал ее в сухие горячие губы.
Громко треснула ветка акации. Лиза испуганно
обернулась и встретилась глазами с Виктором.
Он стоял сзади — бледный, с прилипшей колбу тонкой
прядью волос, с угрюмо-тревожным, бегающим взглядом^
215
— Витька! — громко, с неожиданной веселостью
крикнул Степан. — Иди сюда, погляди, какая благодать!
— Благодать, да нам не видать, — с досадой сказал
Виктор. — Сегодня ночью... отправляемся.
— Ой, так скоро! — тихо простонала Лиза и, будто
желая удержать, никуда не отпустить от себя, взяла обоих
за руки. — Помните, еще совсем недавно собирались мы
в институт?
— Институт наш корова языком слизала и другим
заказала! — мрачно отозвался Виктор.
— Стихами говоришь, — покосился Степан, — да
стихи у тебя какие-то невеселые....
— Виктор перебил меня, — продолжала Лиза. — Я
хотела сказать... Вот у нас была мечта, а теперь война
отнимает ее. Но нам ее нельзя отдавать. Мечту надо возить
с собой. Ну, как аккумулятор. Да, да, как аккумулятор!—
обрадовалась Лиза своей находке.— Чтоб она питала нас
энергией.
— Есть, — шутливо щелкнул каблуками Степан, —
взять мечту на вооружение! %
— ...и положить ее в вещевой мешок рядом с
консервами и .концентратом пшенной каши,— добавил
Виктор.
Все трое рассмеялись, но боль предстоящей разлуки
попрежнему давила грудь...
Той же ночью Степан и Виктор уехали на фронт.
Потом пошли дни, похожие на бредовые видения.
Воздух дрожал от взрывов бомб. Дым пожаров
окутывал улицы. Учреждения грузили архивы, рабочие
поднимали на платформы стайки.
Лиза с матерью эвакуировалась вместе с заводом, где
работал ее отец, умерший от воспаления легких пять лет
назад.
Помогая выгружать станки в новом городе, куда они
прибыли, Лиза с матерью, сами того не заметив,
включились в жизнь заводского коллектива. Их занесли в списки
на выдачу спецодежды и продуктовых карточек, посылали
расставлять оборудование, мыть окна в клубе,
приспособленном под общежитие. Две недели спустя они
«юридически оформили» свое поступление на завод. От Степана
писем не было.
Вскоре в тот же город эвакуировался Харьковский
.авиационный институт. «Мечта догнала меня, — подумала
216
Лиза, но поступить учиться не отважилась. Матери одной
прокормить семью было бы трудно.
Она поступила в институт через три года. Тогда-то она
и увидала на выпускном вечера Ивана. Но этому
предшествовала другая встреча...
В институтской читальне кто-то, подойдя сзади,
грубовато взял Лизу за плечо. Она, негодуя, вскинула голову
и вдруг, ошеломленная, вскрикнула:
— Виктор!
Схватив его руки и сжимая их с неожиданной силой,
топотом, страшась услышать недоброе, спросила:
— А... Степа?
Вспыхнувший взгляд Виктора мгновенно погас.
— Выйдем в коридор. Мы мешаем, — сказал он,
помолчав.
Он стал спиной к окну, чтобы лучше видеть лицо Лизы,
— Ну, говори!—сказала она, чувствуя, как
мелкомелко дрожат и подгибаются колени.
— Хороша! — протянул он, открыто любуясь ее
бледным красивым лицом. — И, между прочим, невнимательна
к своим друзьям. Не спросила, где я бывал, как -сюда
попал...
Она поняла, что допустила бестактность, но она не
умела лгать: ей нужно было в первую очередь узнать,,
что со Степаном. А Виктор говорил о себе. **
— Мне не повезло, — вздохнул он. — На третий день
боев меня тяжело ранило в обе ноги. Очнулся я в
медсанбате. Надо мною колдова'ли два врача в густо
окровавленных халатах. Панихидно выли мины. Потом я был в
бреду. Много дней и ночей. Тем временехМ меня перевезли в
эвакогоспиталь. Пришел в себя — кругом белым-бело^
тихо. Только слышно, муха где-то вызванивает по
стеклу — тонко и жалобно...
«Он остался прежним, — с досадой думала Лиза, —
все о себе, только о себе!»
— Я вспомнил о нашей общей мечте. Разведал, куда
переехал институт, и на костылях приковылял сюда.
— Давно? — спросила Лиза.
— В сорок первом.
— И как это мы не могли встретиться? — удивилась
Лиза.
217
— Ничего удивительного. Я мало бываю на людях.
Божусь больше с книгами.
То ли Лиза была обозлена на Виктора за то, что он
томил душу и ничего не говорил о Степане, то ли годы
войны научили ее разбираться в людях, но она заметила
в характере Виктора новые черты. Вместе с прежней
самовлюбленностью в нем было теперь какое-то смятение
и какая-то странная настороженность. Он избегал
смотреть прямо в глаза, но иногда взглядывал коротким,
наглым, как вызов, прищуром.
— Теперь, я надеюсь, ты расскажешь о Степане, —
сказала Лиза, стараясь быть как можно спокойнее.
— Степан, — Виктор опустил голову и говорил, не
поднимая ее. — Мне трудно об этом вспоминать... Мы
занимали рубеж на подступах к Бобруйску... Нас атаковали
танки и позади них шли эсэсовцы с музыкой, в полный
рост... как в «Чапаеве» капеллевцы, помнишь? Когда
танки, обдав нас огнем и землей, перевалили через наши
окопчики, командир поднял нас в контратаку... Я бежал рядом
со Степаном... До эсэсовцев оставалось метров двести, ,де
более.,. Гляжу, Степан выронил винтовку и упал... Потом
мы схватились с фашистами в рукопашную...
— Может, Степана... только ранило... и его...
подобрали санитары? — На помертвевшем лице Лизы
дрожали губы.
— Нет... Мы отбили атаку и в тот вечер хоронили
убитых... Степан... был среди них...
Она постояла минуту с погасшим опустелым взглядом.
Потом резко повернулась и пошла быстро-быстро, боясь,
что ноги не дойесут ее до подушки, которая одна только
может заглушить рыдания.
Мучительно тяжко переживала она потерю Степана.
Как радуга пронизывает толщу неба, так и образ Степана
пронизывал все, что окружало Лизу.
Но время — лекарь. Боль становилась глуше,
воспоминания тускней.
Виктор старался отвлечь Лизу от горьких дум. Он
зарастил к ней домой, рассказывал смешные истории из
институтской жизни, приглашал в кино.
Лиза испытывала двойственное чувство к Виктору. С
-одной стороны, признательность. Он был другом Степана,
вместе сражались они за свободу Родины. С другой,
Виктор вызывал в ней неприязнь своим затаенным
218*
презрением к людям, своим самолюбованием, точно он
всю жизнь неотрывно глядится в зеркало.
«Может быть это оттого, что я с детства знаю его
недостатки?» — думала Лиза.
1Как-то проводив Лизу до общежития, он признался,
что любит ее. Любит давно. Со школьной скамьи.
— Я не говорил тебе потому, что боялся разменять
свое чувство на стертые медяки слов.
— А ты найди хорошие, свежие слова,— усмехнулась
в темноте Лиза.
— Таких в природе не существует. Все слова пусты.
— Неправда. Ты выдаешь свою нищету за нищету
природы. А потом значение слов зависит оттого, кто их
произносит. В устах одного слова «я люблю» звучат
прекрасной симфонией, а в устах другого — унылым
посвистом осеннего ветра.
— Поэтично, хотя и не совсем определенно, — сказал
он, сразу помрачнев.
Лиза молча пожала плечами и протянула руку для