Страница 103 из 104
всех попыток изменить существующий порядок означает
предательство. Образ Фульвио несет в себе эту идею,
хотя, повторяю, позиция авторов вольно или невольно
зарождает в сознании зрителей и сомнение в смысле самой
борьбы.
Очевидно, чувствуя двойственность своей позиции,
авторы утверждали, что образ Фульвио имеет своего рода
психотерапевтический характер. Иначе говоря, согласно
режиссерскому замыслу, зритель, испытывающий
сомнения и разочарования в революционной борьбе, будет
идеально «изживать» в себе эти эмоции, после того как
увидит, к чему ведет история с Фульвио. Так он достигнет
катарсиса. Тем самым зритель-де сможет побороть
«реставрацию» в себе самом.
«Реставрацию мы не считаем только классовым и
политическим явлением, чем она, безусловно, является. Для
нас это и все то, что связано с регрессивными,
реакционными и постыдными тенденциями в нас самих, в том числе
и в тех, кто борется с нею. Поэтому признаем то, что не
хотим признавать: Фульвио — это частица нас самих»1,—
заявляют братья Тавиани. Далее режиссеры специально
подчеркнули, что для самих себя эту проблему они
решили, то есть «побороли регрессивные тенденции» в самих
себе, не упали духом после поражения левых радикалов
Запада, к которым они причисляли себя. Теперь ту же
психотерапевтическую операцию они предлагают провести
и зрителям, они надеются, что и тем удастся вновь
«поверить в то, что кажется невероятным», вновь «найти
новую точку опоры», вновь «поверить в Революцию».
«Именно поэтому, — говорят братья Тавиани,— мы не могли
1 Taviani P. е V. Questo Film. — «Cineforum», 1974. N 137»
p. 821.
330
дать нашему фильму иное название, кроме как «Аллонз-
анфан»1.
Итак, «Вперед, сыны Отечества!» — первые слова гимна
Великой французской революции — таким видится авторам
смысловой финал фильма. Но важно учитывать и другое:
некоторые внимательные аналитики этого фильма
почувствовали в нем не призыв к дальнейшей борьбе, а, скорее,
признание бессилия, разочарования. И надо сказать, что
основания для этих оценок имеются, и немалые. Пестр и
странен весь отряд революционеров. Безумный фанатик
Лллоизанфан, Ванни-чума, крестьянин, у которого солдаты
убили жену, а он в отместку за это стал стрелять в своих
же односельчан. Эти персонажи-символы плохо
согласуются с бунтующей молодежью 1968 года. В них
прочитывается и недобрый выпад в адрес революционных сил
вообще.
Талантливые, но противоречивые фильмы-аллегории
братьев Тавиани являются показателями смятения,
растерянности и иных процессов, происходящих в сознании
протестующей западной интеллигенции, ищущей
кардинальных решений сложнейших социальных проблем, но не
находящих пока этих решений. Выше мы уже говорили о
совершенно необоснованной постановке режиссерами
целого ряда вопросов — «утопия» или «бюрократия», «бунт»
или «предательство» и т. п. Анализ конкретной
исторической обстановки в развитых странах Запада, подлинно
научный анализ общественно-политического и
идейно-психологического климата современности снимает сами эти
вопросы. Этот анализ ставит проблему ,борьбы за
подлинную альтернативу капиталистическому миру —
пролетарскую революцию. Смогут ли прийти к ней братья
Тавиани — в конечном счете покажет будущее.
Но здесь нужно сказать, что уже следующий фильм
братьев Тавиани, «Отец-хозяин», свидетельствовал о
стремлении талантливых режиссеров освободиться от
известной нечеткости своих позиций, амбивалентности в оценке
характеров и явлений действительности.
В этой картине режиссеры пытаются выйти за пределы
того порочного и заколдованного круга, который
начертали в прошлых своих фильмах, и хотят показать, что мечта
и протест против жестокости условий существования в
бесчеловечном, антагонистическом и эксплуататорском
обществе может закончиться и победой, привести к вполне
1 Taviani P. е V. Questo Film. — «Cineforum», 1974, N 137,
p. 612.
331
определенным и реальным позитивным результатам.
Характерно прежде всего то, что если в предыдущих
фильмах братьев Тавиани народ, как правило, выступал
безликой, забитой, затравленной толпой, готовой по указке
свыше избивать «идеалистов-революционеров», то на этот раз
главный герой фильма —представитель народных низов,
борющийся за утверждение своей личности, хотя он и
подвергается со стороны своего темного отца-крестьянина
жестокому угнетению. Но авторы полагают, что жестокость
старого крестьянина продиктована эксплуатацией и
условиями нечеловеческого существования, в которых
находится простая крестьянская масса.
В одном из интервью, говоря о замысле своего фильма
«Отец-хозяин», братья Тавиани подчеркнули, что его
отправной точкой может служить финал «Аллонзанфана».
Режиссеры специально отметили, что сюжет их фильма
«Отец-хозяин» облекает «утопию» в конкретную плоть,
показывает осуществимость мечты об освобождении не в
воображении, а в самой реальности. По их словам, фильм
ставит проблему и предлагает один из возможных путей
ее разрешения — «путь простой и скромный, но
достигающий конкретного результата». История жизни,
невыдуманный рассказ о реально существующем человеке, в
определенной степени отражает и жизнь всего общества,
ставит и предлагает одно из решений важнейших для
Италии социально-значимых проблем, проблем социального и
духовного освобождения народных масс.
«Отец-хозяин» снят по одноименной книге молодого
итальянского лингвиста, преподавателя литературы в
университете Сардинии — Гавино Ледды, выпущенной в
1975 году. Книга Ледды «Отец-хозяин: образование
пастуха» представляет собой автобиографический рассказ
о судьбе выросшего в нищете крестьянского мальчика,
жившего высоко в горах вместе с властным отцом,
навсегда избравшим для него судьбу простого пастуха, каким
был и он сам. Это правдивая повесть о том, как Гавино
Ледда, остававшийся неграмотным до двадцатилетнего
возраста, но всегда жадно и самозабвенно стремившийся
к знаниям, образованию, школе, из которой отец забирает
его и снова уводит в горы, на пастбище, обрекая на
тяжелый физический труд, все же находит в себе силы
бороться за свою мечту, за свою «утопию» и в конце концов,
уже в тридцать лет, поступает в университет, изучает
языкознание и становится известным специалистом в своей
области. Но это также и повесть о сомнениях,
противоречиях и трудностях, в преодолении которых выкристаллизо-
332
вывается личность и характер человека и ученого,
рассказанная им самим.
Фильм Паоло и Витторио Тавиани сохраняет
социальность и публицистичность книги Гавино Ледды. Одна hs*
первых сцен фильма «Отец-хозяин» начинается с эпизодаг
когда отец маленького Гавино забирает сына из школы и
уводит в горы, раз и навсегда запретив ему думать о
книгах и образовании. Однако ребенок, обреченный отцом на
жизнь в молчании, не желает примириться с уготованной)
ему судьбой, повторять безрадостный и унизительный
жизненный путь отца и, когда подвертывается случай,
спускается вниз с гор, чтобы начать поиски своей мечты. Язык,
речь, общение, которых столь недоставало ему в горах,.
Гавино избирает способом самоутверждения как
личности, как человека среди других людей.
«Из безмолвия к общению» — таким, по словам
братьев Тавиани, могло бы быть другое название фильма,
отражающее его замысел.
И этому фильму присущи противоречия: крестьяне,