Страница 84 из 207
Стропилкин вскочил. Ему казалось, что он сейчас ударит этого человека. Но язык сам собой произнес приличествующие случаю слова:
— Простите, Георгий Павлович, ради бога, простите! Захмелел. И сам не понимаю, как проспал... Вы знаете...
— Все, все знаю, — Георгий Павлович похлопал его по плечу, сел на свободную кровать и закурил, пуская дым кольцами. — Понравилось? — манерно сбрасывая мизинцем пепел в блюдечко, спросил он.
— Как вам сказать? С точки зрения физического удовлетворения...
— А чего же больше? Духовного в наших условиях получить невозможно: развернуться негде, да и незачем... — И сразу же перевел разговор на другую тему. — У вас там, оказывается, невеста есть... как ее... кажется, Вера?
— Откуда вы это знаете? — заикаясь от неожиданности, спросил Стропилкин. — Кто вам сказал?
— Как — кто?.. Ваша Мэри, конечно!
— Это подло!.. — возмутился Стропилкин.
— Что вы, сударь, сказали? — Георгий Павлович с силой стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнуло блюдечко. — Ну-ка, повторите!..
— Что вы, Георгий Павлович, это я не про вас, а про Мэри... Некрасиво рассказывать интимные вещи!..
— Ну это меня не касается!.. Как фамилия этой Веры?..
— Зачем вам, Георгий Павлович? Это же к моему пребыванию здесь не относится...
— Надо! — Георгий Павлович посмотрел на Стропилкина таким тяжелым взглядом, что тот невольно промямлил:
— Железнова.
— Кто ее родные?
— Я их не знаю...
— Кто ее родные? — повторил Георгий Павлович.
— Отец — военный, а мать...
— Чин отца?
— Кажется, полковник. — Стропилкин почувствовал, как страх снова охватывает его.
— Должность? Место службы?
— Ей-богу, не знаю... До войны служил где-то в Белоруссии, на границе...
— Что вы еще знаете об отце Железновой?
— Я, право, ничего не знаю... Зачем вы меня расспрашиваете?..
— Дурак! — оборвал его Георгий Павлович и вышел из комнаты.
Стропилкин увидел в окно, как он, пряча голову в каракулевый воротник, пошел прямиком к белому дому — резиденции неизвестного Стропилкину «шефа».
И в то время как Стропилкин, потрясенный неожиданным допросом, раздумывал о своей злосчастной судьбе, Георгий Павлович, сидя в комнате Бергмана, спокойно докладывал:
— На диверсанта он не подойдет — трус. По этой причине его нельзя послать и к большевикам. Может быть, он справится с ролью агента, да и то под руководством человека сильной воли. Одна есть подробность, которая может сослужить нам службу: он влюблен в дочь полковника Железнова. Не тот ли это командир дивизии, который действовал на рузском направлении?..
Бергман откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Потом взял лежащие перед ним на столе записки, перелистал и бросил обратно на стол.
— Ну хорошо, направьте в школу, — сказал он. — Готовьте по линии внутренней агентуры.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Качаясь по ухабам между разрушенных домов, тихо шел перегруженный грузовик. Объехав развалившуюся избу, обломки которой перегородили дорогу, он остановился. Военный соскочил с машины, открыл дверь кабины, помог Вере сойти и показал пальцем на кирпичный дом с развороченной рыжей крышей:
— Штаб! — Он козырнул Вере, сел в кабину и гулко захлопнул дверцу.
Машина дернулась, побуксовала немного, выбрасывая из-под колес комья мокрого снега, и пошла по дороге.
Вера осталась одна в незнакомой деревне. Ноги от неудобного сидения в машине одеревенели и плохо повиновались, особенно правая: после ранения она была чувствительна к холоду. Вера поставила свой чемоданчик и вещевой мешок наземь и, опираясь рукою на израненный осколками телеграфный столб, стала растирать занывшую ногу. Невдалеке показались два летчика в кожаных пальто и шлемах, они шли Вере навстречу. Один из них показался ей знакомым, он шел, распахнув пальто, сдвинув шлем набекрень и энергично размахивая руками. Когда он приблизился, Вера узнала Костю Урванцева. В этот же момент он окликнул ее и побежал навстречу, разбрызгивая ногами стоявшую на дороге талую воду.
— Вера?.. Вера Яковлевна!.. Жива, чертенок?! — крикнул он, схватил обеими руками ее руку и заглянул в глаза. — Молодец, Вера!..
— Спасибо, Костя, тебе за все!.. — сказала Вера. — Если бы не ты...
— Ну-ну, что ты... — растерялся Костя, увидев слезы, блеснувшие в ее глазах. — Да это бы сделал каждый из нас!.. — Он вдруг вытянулся в струнку и перешел на торжественный тон: — А теперь, товарищ Железнова, разрешите вас поздравить...
— С чем, Костя? — удивилась Вера.
— С награждением вас орденом Красного Знамени!
И он подмигнул подошедшему товарищу.
— И я вас поздравляю!.. — Незнакомый низкорослый летчик протянул Вере руку.
— Спасибо!.. Спасибо!.. — только и могла выговорить Вера, взволнованная неожиданной радостью.
— Идем, — Костя нагнулся к чемодану, — мы проводим тебя до дома, где живут девушки.
Его приятель закинул за плечи Верин мешок. Они все вместе пошли по дороге и за разговорами не заметили, как дошли до избы, угол которой был разворочен снарядом.
— Вот и квартира наших девушек! — остановился возле крыльца Костин приятель.
На дверях висел замок. Костя вскочил на завалинку и посмотрел в окно. В избе никого не было.
— Придется подождать! — сказал Костин приятель, с любопытством поглядывая на Веру.
Она ему понравилась.
Привлекательная внешность сочеталась в ней со скромностью и естественностью поведения, что так свойственно чисто русской красоте. Особенно мил был ему ее глубокий и задумчивый взгляд.
Однако, как ни приятно было постоять здесь с этой девушкой, надо было спешить на аэродром.
— Ну, Вера Яковлевна, мне пора, — сказал он. — От избытка чувств Костя нас с вами не познакомил... Разрешите хоть на прощание представиться — Вихров.
— Летчик-сорвиголова! — добавил Костя.
Косте хотелось задержаться, но возникшее вдруг чувство неловкости заставило его тоже попрощаться.
Вихров понял его состояние. Он улыбнулся и шутливо стукнул его по руке.
— Ты хочешь оставить Веру Яковлевну одну? — спросил он. — Нехорошо, Костя! Невежливо! Если бы не служба, то я бы остался. — И, козырнув, он зашагал в сторону аэродрома.
— И правда, Костя, куда спешишь? — неожиданно для нее самой вырвалось у Веры.
Костя послушно опустился на ступеньку крыльца, откинул полу своей кожанки и пригласил Веру сесть.
Вера отодвинула кожанку и села рядом.
— Застегнись, Костя, холодно! — Она повернулась к нему, чтобы запахнуть полы его пальто, и увидела на его гимнастерке сверкающий эмалью и золотом орден Красного Знамени. И она в свою очередь поздравила Костю.
Разговор не клеился.
— Ну, как вы здесь жили? — спросила Вера.
— Все так же, как и при тебе, — неестественным и каким-то бесцветным голосом ответил Костя. Он сам не понимал, что с ним происходит: присутствие Веры почему-то сейчас стесняло его, и он, досадуя на себя, не находил нужных слов для разговора.
Они снова помолчали.
— Может быть, попытаемся открыть избу? Зачем тебе на улице мерзнуть? — предложил Костя.
Вера кивнула головой.
— Только как мы откроем? — спросила она.
Костя почувствовал облегчение оттого, что можно прервать затянувшееся молчание.
Он спрыгнул с крыльца и стал искать вокруг что-нибудь подходящее для взлома.
Он нашел кусок проволоки и принялся ковырять им в замке.
Вскоре ржавый замок заскрежетал в его сильных руках, и дужка отскочила.
— Милости просим! — Костя распахнул перед Верой дверь и внес в избу ее вещи.
В избе было тепло.
Вера почувствовала себя дома.
Она сбросила с плеч шинель, повесила ее на большущий гвоздь, поправила перед осколком зеркала волосы, села за стол и стала машинально разглаживать рукой скатерть.
— Небось скучала в госпитале без нас? — уселся против Веры за стол Костя. Спросил и вдруг сам покраснел, почувствовав в своих словах некоторую двусмысленность. — То есть по полку, — поправился он.