Страница 53 из 207
Хватов в это время находился на НП комбата. Наблюдательный пункт представлял собою всего-навсего трехстенную загородку из засыпанной снегом поленницы дров. Рядом росла высокая, с большой кроной сосна, она слегка вздрагивала от гулких разрывов. Морозное солнце золотило это убранное снегом стройное и величавое дерево.
Глядя на эту сосну, Хватов невольно подумал: «Какая ты, матушка, гордая. И прибралась, как для праздника! Не страшит тебя этот кромешный ад...»
Он подошел к наблюдательной щели и стал смотреть туда, где шла битва не на жизнь, а на смерть. Из-за домов орудия били прямой наводкой. На самой дороге стояли две пушки, слегка зарывшиеся в снег и прикрытые положенными поперек дороги длинными бревнами. Гитлеровские танки и транспортеры с пехотой тыкались в разные стороны, стараясь найти слабое место в нашей обороне. У наших войск не было ни надежных укреплений, ни особых заграждений, лишь неглубокие, вырытые в снегу окопы. Но те, кто был в окопах, держались стойко и не давали фашистам прорваться.
Яков Иванович, не отрываясь от щели забаррикадированного окна, все время наблюдал за ходом боя. Он пришел к выводу, что фашисты, потеряв веру и возможность захватить Акулово лобовой атакой с ходу, решили обойти его, блокировать, прорваться где-нибудь на фланге и выйти к Кубинке.
Было ясно, что для обороны мало одного полка Карпова. Рассчитывать же на помощь второго эшелона соседней дивизии, которая держала фронт справа, по Наре, было нельзя. Здесь начала наступать 7-я пехотная дивизия противника, которая намеревалась прорваться на дорогу в тыл Железнову и соединиться с войсками, атакующими полк Карпова.
Железнов послал адъютанта за начальником штаба. Вскоре внизу заскрипели ступеньки, и в проеме чердачной лестницы появилась голова Бойко.
Когда Бойко подошел к нему, Яков Иванович показал на карте места сосредоточения гитлеровцев.
— Становится туговато, Павел Калинович, — сказал он. — Прикажите Валентиновой забрать все, какие есть у нас, машины и быстрейшим аллюром перевезти сюда полк Дьяченко. Пусть будет наготове и полк Нелидова.
Продолжительный телефонный звонок оторвал Якова Ивановича от карты. На этот раз звонил командарм. Яков Иванович обрадовался, что армия с ним связалась, но по тону командующего и по его вопросам почувствовал, что тот волнуется.
— К вам сейчас должен прибыть мой мотоциклетный полк, — сообщил командующий после того, как Железнов рассказал ему о сложившейся обстановке. — Держите Акулово во что бы то ни стало, это — ключ к Москве. О каждом изменении в обстановке на вашем участке немедленно докладывайте мне. Сообщайте также о каждом боевом подвиге солдат и командиров. За вашими действиями следит Военный совет фронта...
Яков Иванович положил трубку и взглянул на Бойко.
— Надо было доложить командарму о переброске Дьяченко, — напомнил Бойко.
— Забыл. Как услышал, что к нам идет мотоциклетный полк, так от радости из головы выскочило. Действуй, как решено! — И Яков Иванович снова подошел к наблюдательной щели.
Ломая заснеженную поросль молодых сосенок, прикрываясь пороховым дымом своих орудий, по дороге и с опушки леса наступали гитлеровские танки. Почти вплотную к ним двигались большие группы пехоты. Им, казалось, не было ни конца ни края. Все силы, которыми сейчас располагал Железнов, уже вступили в бой. Но враги все шли и шли, точно были неуязвимы.
— Что же Сквозной молчит? — Яков Иванович с досадой смотрел влево, в сторону батальона Сквозного, где больше всего двигалось танков. Его рука невольно потянулась к телефону, но в этот момент раздался гулкий взрыв. Против самой высокой сосны, за дымом разрыва, остановился танк, за ним — другой, и вот уже третий танк вздрогнул и тут же вспыхнул ярким пламенем. Двигавшиеся вслед за первым танком солдаты залегли, но вдруг сорвались с места и хлынули назад, увлекая за собой другие группы гитлеровцев.
Железнов увидел, как вслед за ними, размахивая гранатами, в дым ринулись три наших бойца. Их мощные «ура!» перекрыло даже грохот боя.
— Герои! — крикнул Железнов и велел адъютанту соединить его со Сквозным.
— Сквозной на проводе. — Адъютант протянул комдиву трубку. Но, к своему удивлению, Железнов услышал в трубке голос Хватова.
— Ты что, Фома Сергеевич, наверно, скоро взводом командовать будешь? — вспылил Железнов, не слушая объяснений Хватова. — Не ожидал!.. Сейчас же Военсовету донесу все как есть. Пусть хоть они тебя вразумят! — И, немного успокоившись, спросил: — Кто эти трое бойцов, которые сейчас погнали фашистов? — Выслушав Хватова, продиктовал майору Бойко: — Пиши: Кочетов, Подопригора, Кремнев... Постой, Фома Сергеевич, а дружок Кочетова?.. Как его... Кажется, Трошин... Попал в плен?.. Не может быть!.. Наверно, где-нибудь раненый или убитый лежит? Прикажи организовать поиск...
Гитлеровцы полукольцом окружили Акулово и медленно, шаг за шагом продвигались на его окраины. Обе стороны несли большие потери. В седьмой роте, на которую особенно сильно навалились гитлеровцы, из командиров остался только один молодой лейтенант да оказавшийся там отсекр полка старший политрук Горин.
Горин набрал гранат и лег в окопе возле Подопригоры. Справа от него сквозь ветлу виднелся пулемет Кочетова. Поверх пулемета возвышалась каска профессора Кремнева. В большом снеговом окопе, где раньше находился целый взвод, осталось в живых только семь бойцов и эти два командира. Увидев, что лейтенант растерялся, Горин принял команду на себя. Он понял, что фашисты хотят обойти Акулово слева и лесной дорогой выйти на Минское шоссе.
Танки поползли по снежной равнине прямо на окоп Горина. По следам танков гуськом бежали пехотинцы.
— Ну, товарищ профессор, держитесь, сейчас нам покажут высшую математику! — проговорил Кочетов. Он навел пулемет, покрутил целик и, растопырив ноги, уперся локтями в вещевой мешок. — Следите за лентой.
Кремнев лег рядом с Николаем. Тот скомандовал самому себе:
— Внимание! Пять... ориентир — три... Огонь!
Теперь гитлеровцы уже не бежали, а по-змеиному ползли вперед, прячась в бороздах взрыхленного танками снега.
Сосредоточив весь артиллерийский огонь на правом фланге, гитлеровцы перешли в атаку.
Уже дважды раненный майор Карпов никак не хотел понять, что положение критическое и пора переходить на новый рубеж.
Его связной, видя, что командир не хочет уходить, взял гранаты и разложил их около себя.
Вдруг раздался удар снаряда и вслед за этим сдавленный стон командира.
— Неужели все? — с трудом произнес Карпов и медленно опустился на лежавшую возле него балку.
Телефонист бросился к лестнице, хотел кого-нибудь позвать и увидел поднимавшуюся вверх Валентинову. Вглядевшись в полумрак, она заметила сидевшего на балке Карпова и крикнула веселым голосом:
— Товарищ майор, прибыла подмога! Мотоциклетный полк армии!.. — Она подбежала к окну. — Смотрите! Смотрите, как они рванули!
Карпов хотел подняться, но не смог.
— Подмога пришла!.. Погнали фашистов... — растерянно повторила Валентинова.
— Большое вам спасибо, товарищ Валентинова... Спасибо! — Ему наконец удалось подняться. Держась за стену, он шагнул к окну.
И тогда Валентинова заметила темное пятно на его левом плече, проступившее сквозь полушубок. Она заставила Карпова сесть.
— Принесите бинты! — приказала она ординарцу.
Ординарец круто повернулся и с грохотом скатился вниз. Он тут же вернулся, неся санитарную сумку.
С его помощью Валентинова быстро сняла полушубок с Карпова, вспорола рукав гимнастерки, разорвала рубашку и быстро наложила повязку.
— Ничего, до свадьбы, товарищ Карпов, заживет! — сказала она, стараясь весело улыбаться.
— До свадьбы далеко... — тихо проговорил Карпов.
Валентинова надела ему полушубок на одну руку, раненую спрятала внутрь и затянула ремень.
— Товарищ майор! Сквозного прорвали! — крикнул вдруг ординарец.
Через наблюдательную щель было видно, что гитлеровские танки шли широким фронтом. Они миновали уже вторую линию окопов. За танками, горланя, бежала пехота. Позади для подавления еще дышащих огнем очагов оставались штурмующие группы фашистов.