Страница 36 из 207
«Штаб!» — подумала Вера, еще раз пролетела по кругу, выбрала площадку и села. Не заглушив мотор, вылезла из самолета и побежала к перекрестку дорог.
Чем дальше она уходила от самолета, тем отчетливее слышала частую стрельбу. «Неужели так близко фронт?» — встрепенулась Вера и дотронулась до кармана гимнастерки, проверяя, на месте ли пакет, отстегнула кобуру и, нащупав пистолет, прибавила шагу. Когда услышала окрик «Стой!» — обрадовалась. «Свои!» — промелькнуло в голове. От чрезмерного напряжения сразу почувствовала усталость.
— Проводите меня к начальнику штаба армии, — попросила она солдата, преградившего ей путь.
— А зачем к начальнику штаба? — спросил боец, опуская к ноге винтовку. — Я позову ОД. — И, заложив в рот соединенные в кольцо два пальца, свистнул.
Из-за кустов показался другой боец, который пошел за дежурным. Оперативный дежурный взял пакет, провел Веру к кустам молодого орешника, где был стол ОД, сказал: «Подождите здесь» — и куда-то исчез.
Взад и вперед мимо Веры сновали люди, беспрерывно гудели и трещали телефоны. Кто-то, хрустя валежником, пробежал близко за кустами. Вера прислушалась. Бежавший остановился и, тяжело дыша от быстрого бега, доложил:
— Товарищ полковник, со стороны Московского шоссе идут фашистские танки.
— Много? — спросил хриплый голос.
— Много. Обходят рощу...
— Обходят, говоришь? Савин! Карту!
Вера сквозь листву увидела, как полковник взял у подбежавшего молодого командира планшет с картой, развернул его и стал рассматривать.
— А как эта дорога? — спросил он.
— Захвачена.
— И эта дорога захвачена? Значит, друг мой, нам здесь выход закрыт.
У Веры как будто что-то внутри оборвалось.
«Чего же медлят!» — недоумевала она. Хотелось крикнуть: «Да уходите же!» Но сама подумала: «А куда?» Вспомнив, что оставила на поляне самолет без охраны, двинулась, чтобы бежать к нему, но удержалась: надо ведь получить обратный пакет. Тогда она подошла к солдату, намеревалась сказать ему: «Передайте дежурному, я жду ответа» — но вдруг ей стало за себя стыдно, и она вернулась к столу.
Из-за кустов донесся все тот же хриплый голос полковника:
— Весь батальон охраны на опушку леса! Закрыть все дороги!.. Сейчас же вызовите ко мне начальников отделов!.. Собрать по тревоге личный состав штаба! Поняли?
— Понял, товарищ полковник!
— Исполняйте!
Грохочущий гул моторов и стрельба становились все слышнее. Мимо Веры в сторону, откуда приближался этот гул по лесной дороге, прошли броневики, за ними пробежала рота охраны. У бойцов были в руках винтовки.
Не успел еще стихнуть топот бойцов, как за кустами снова послышались шаги. Вера обернулась. Отбрасывая по пути раскидистые ветви орешника, на дорогу вышел полковник в сопровождении молодого командира.
— Как вы думаете лететь обратно? — спросил он у Веры, передавая ей пакет.
Вера раскрыла свой планшет и показала прежний маршрут.
— Нет, так нельзя!
Вера вытащила карту и положила на стол. Полковник провел карандашом зигзагообразную красную линию — новый маршрут:
— Немедленно вылетайте, а то еще, чего доброго, подстрелят. — И пожал ей руку.
— Есть немедленно вылетать! — Вера козырнула и быстро побежала на лужайку.
Увидев свой самолет, она облегченно вздохнула. Глотая широко открытым ртом воздух и рассчитывая на «второе дыхание», она побежала еще быстрее. Достигнув самолета, крепко схватилась за борт и в один миг оказалась на его плоскости.
— Товарищ!.. Товарищ летчик!.. Стой! — сквозь шум мотора услышала Вера.
От леса, с той стороны, где грохотала артиллерия, бежал военный.
— Товарищ летчица! — подбежав к самолету, кричал он. — Возьмите раненого комиссара! Ведь иначе погибнет!.. Видите, какая заваруха!..
Понимая, что раненый очень свяжет ее, Вера все же решительно махнула рукой:
— Несите! Только быстрее!..
Ожидать было мучительно: Вере казалось, что ее вот-вот окружат танки. Наконец из-за кустов показались люди с носилками.
Раненый лежал, сжав челюсти, стараясь не стонать.
— Вот тебе, девушка, документы, — фельдшер передал измятую бумагу. — Помни, его фамилия Хватов... А твоя как?
— Железнова.
— Железнова?.. — чуть слышно прошептал раненый. Он закашлялся, изо рта хлынула кровь.
— Летите скорее! — умоляюще глядя на Веру, крикнул фельдшер. — Видите? — он показал глазами на Хватова.
Вера дала мотору газ, и послушный У-2, подпрыгивая, побежал по неровному полю.
Пролетая над Московским шоссе, Вера видела два встречных потока машин: к Москве беспрерывно шли санитарные автобусы и грузовики, большинство из них было загружено ранеными. К фронту двигалось много танков и каких-то высоких, ранее никогда Верой не виданных автомобилей с широкой, как стол, накрытой брезентом доской.
Вспомнив рассказы Кости Урванцева, Вера решила, что это и есть «катюши».
Она оглянулась. Хватов полулежал, запрокинув голову, и не двигался, глаза были закрыты. Фуражка свалилась, ветер пропеллера трепал его светлые волосы.
Взяв курс на север, Вера вскоре приземлилась у дома отдыха, где разместился эвакогоспиталь.
Когда Хватова сняли с самолета и положили на носилки, он неожиданно открыл глаза.
— Ваша фамилия Железнова? — облизывая сухие, запекшиеся губы, едва выговорил он.
— Железнова, — ответила Вера.
— Я воевал с полковником Же-лез-но-вым... — с трудом произнес Хватов и потерял сознание.
— Полковник Железнов — мой отец!.. Что с ним? — идя вслед за носилками, говорила Вера. — Пожалуйста, скажите, что с ним?..
— Товарищ летчица, — остановил ее дежурный врач, — об отце спросите в следующий раз. Видите, ему плохо.
Вера попросила медсестру, чтобы та написала ей о здоровье Хватова, а если его эвакуируют, сообщила адрес госпиталя.
— Куда его сейчас везти?!. Ведь он нетранспортабельный. У нас останется, — сказала медсестра и побежала к подошедшему автобусу: с фронта привезли раненых.
Когда Вера приземлилась на своем аэродроме, к ней подбежал Урванцев. Он шел за самолетом, пока она не подрулила к березам.
«Чего это он за мной ходит?» — досадливо подумала Вера. Сейчас ей было не до его шуток. Она заглушила мотор и соскочила на землю. Нога ее вдруг подвернулась, и Вера оказалась в широких объятиях Урванцева.
— Ходуля, что ль, поломалась? — спросил он.
Вместо ответа Вера оттолкнула Костю. Он не рассердился, а, сведя зрачки глаз к носу, состроил рожу и сказал:
— Вот что, пучеглазая...
— А без фамильярностей нельзя?
— Почему же, товарищ Железнова, можно и без фамильярностей, — ответил Урванцев и вдруг сразу стал серьезным. — Так вот, товарищ Железнова, мне дается задание... — Но не выдержал этого тона и, улыбнувшись, затараторил: — Сейчас мне говорил Владик Федоров, что он поддержал мою и твою кандидатуры. Только взял с меня честное комсомольское, что я по-серьезному отнесусь к заданию командира... С тобой он будет говорить отдельно. Так что нам работать вместе. Ну, что ты так на меня смотришь? Думаешь: «Несерьезный, ветропрах. Какой, мол, из него инструктор?..» Но теперь, Вера, все пойдет по-другому!.. — Он сделал короткую паузу и добавил: — И потом Федоров еще говорил, что нужно серьезно тобой заняться...
Вера нахмурилась и готова была ответить на это колкостью. Но Костя добродушно улыбнулся, и она тут же остыла.
— Ты не ерепенься!.. Со мной еще говорили Рыжов и Кулешов... Рыжов больше напирал на мое сознание, а Кулешов прямо сказал: «Брось ты свое ребячество!» И тому подобное... И приказал, как только ты появишься, сразу тебя к нему привести.
— Ты сказал, что утвердили мою кандидатуру. Значит, меня посылают в школу? — спросила Вера.
— Нет, не в школу... На мое место — ночником летать, туда, — Костя махнул рукой в сторону фронта.
— А ты?
— В летную школу!
Вера сорвала с головы шлем и с горечью проговорила:
— Устала я... Ох, как устала!.. — и пошла рядом с Костей.