Страница 31 из 40
Ивану Петровичу стукнуло тридцать два, когда врачи окончательно утвердили: детей от него быть не может. Такой вины перед женой никому никогда не избыть, и он ей честно предложил разводиться - пока в силе и в красоте, вполне успеет найти себе счастье. Алка неделю с ним не разговаривала, два раза съездила к матери, почернела, подурнела, одни глазищи светились, как после болезни. А потом предложила взять сына в детдоме.
Они остались теперь на всю жизнь - те ужас и боль, которые они пережили, когда десятки детских личиков, как подсолнушки, потянулись к ним со всех сторон в немой (им это настрого запрещали воспитатели) мольбе: "Возьмите, пожалуйста, возьмите меня"! Светлые и чёрные, лобастые крепыши и худенькие скелетоны, постарше и совсем ещё малютки: "Возьмите, пожалуйста, возьмите меня"!
Поэтому Ленуську они привезли прямо из роддома.
Конечно, поволновались, но брат с первой же секунды впал в тихий, зачарованный восторг перед живой, шевелящейся куколкой, и никак не хотел расставаться с ней. Особенно полюбил вместе с мамой купать "пупсику", напевая в ванной сестрёнке самим сочиняемые песенки.
ШЕСТЬДЕСЯТЫЙ ДЕНЬ.
Ханкала. Разогнавшись по идеально гладкой долине, ветер рвал рокот четырёх "вертушек", беспрестанно контролирующих периферию необозримого скопления длинных бараков, ангаров и сараев, напоминающего временные города нефтяников или золотоискателей, забранных в каре тройной линии обороны. Забивая мельчайшим песком и травяной пыльцой доты и вкопанную бронетехнику, ветер плескал знамёнами над штабами, посвистывал в проводах, солил глаза и прибивал белые дымы дальних учебных атак.
Под зенитным, жёстко лучащимся солнцем в отстойной очереди у полуцилиндрического металлического ангара калился пропылённый до серебристости "урал". Ребята из пустых ящиков и бортовой доски соорудили скамейку и, вжавшись в узкую тень машины, блаженствовали под возбуждающе пахнущим степью ветром и терпеливо ждали. Ждали приказа на загрузку полагающихся запчастей, оборудования, бытхимии, припасов и продуктов. Короче всего, что требуется для поддержания жизнедеятельности и боеспособности сводного отряда. Ждали уже больше часа, наблюдая, как мимо, просительно сгорбившись, шныряли в поисках флегматичных, но изумительно, как чеширские коты, умеющих прямо на глазах растворяться в никуда ханкальских штабников и снабженцев, прибывшие из разных точек офицеры - с выпученными глазами и распухшими папками-портфелями, такими смешными в сильных руках спецов, десантников, летунов и погранцов. Рода войск различались по головным уборам - кто в краповом, кто в голубом или чёрном беретах, кто в потешно-огромных зелёных и синих фуражках, лёгких пилотках и выгоревших кепи. А так-то, какого только нынче разнообразного камуфляжа даже в одном подразделении не насмотришься, словно перед тобой не регулярная армия, а съезд партизан или рыболовов-любителей.
- Чего, орлы, пригорюнились? Зуб, выше голову, улыбнись и подтянись! Или съел что несвежее? - К шестерым, уже накурившимся до горловой наждачки "грузчикам" присоединился неунывающий Колян, несколько минут назад подвёзший офицеров на своём, не смотря ни на какие ремонты, так почти и не реагирующем на рулевые усилия "уазике".
- Да нет, ничего. Просто сегодня у дочери день рождения. - Вовка Зубов, водитель "урала", выковыривал палкой в грязном песке камешки и, как шайбы клюшкой, посылал их в заднее колесо.
- Э, брат, поздравляю! Сколько ей?
- Три года.
- Поздравляем!
- Спасибо.
- Так, это ж, отметить нужно!
- Чем? Я бы сейчас, не дыша, двести-триста на грудь поднял.
- А я бы и четыреста не постыдился.
- Ладно, нахлебники, давай по кругу.
- Косячок?! Откуда?
- Тихо, блин! Реквизировал.
- Ну, за здоровьице новорожденной! - Тихо-тихо, по паре затяжечек с подсосом и со старательным испусканием душистого дымка подальше в небо. - За здоровье!
- Вот я и думаю: достался же дочке папка - и на годик я здесь проторчал, и теперь опять. - Некурящий Зуб достал пластинку "стиморола", покрутил, понюхал. Потом махнул и отдал тоже некурящему Коляну. - Ещё одна командировка, и жена меня точно из дома вытурит.
- Не вытурит. Где ещё такого верного мужа найти? Мы ж ей справку всем отрядом подпишем: мол, полгода ни к одной юбке не приставал. Отличный семьянин и характер нордический.
- Посмейтесь. Блин, зачем нас сюда загоняют? Кто мы, зачем здесь без дела торчим?
- Кто, кто? Разменная мелочь, копейки, которые никому не жалко. При большой-то игре.
- Ага, и с большим "интересом".
- Отставить разговорчики! - Колян дурашливо щёлкнул каблуками. - Какая-такая "мелочь"? Мы - телохранители России, мы здесь для того, чтобы... себя подставить, когда "это" случится.
- А когда случится?
- А пусть лучше никогда. Но с нытьём, всё равно, заканчивайте. Язвы заработаете.
Прав Колян, конечно прав: стоит только отпустить вожжи, и всё, ничем потом не остановишь - тоска удавит. Лучше о весёлом. Или злом.
- Вчера ездили с начштаба к краснодарцам, так прикинь: они в доме местного вора в законе базируются - такой дворец, обалдеть! Белым мрамором даже четырёхметровый забор и снаружи, и внутри отделан. Три этажа: лестницы тоже мрамор, двери - дуб. И баня у них шикарная. А ещё два спортзала, гараж крытый. Даже бассейн на улице, правда, пустой. Но, самое кайфовое, что хозяин, говорят, нынче в Москве новый дом, ещё круче отгрохал.
Мимо неспешно профланировало несколько пузатых ханкальцев: мутные глазки в себя, по жирным ляжкам постукивали коробки-кобуры "стечкиных". И с кем эти хряки заготовились стреляться? Им только шпор и перьев не хватает для полноты героического вида. А что? Говорят, один местный полкан, ни разу не выезжая из Ханкалы, умудрился даже в феврале себе тридцать один "боевой" закрыть. Зато тем, кто в горах лямку тянет, не более пяти деньков в месяц засчитывают. Экономят государственные деньги: бюджет-то не резиновый, на всех всё равно не хватит.
- Мучаются, бедолаги, шести часов дожидаются. Как только "окопники" за КПП, тут у "штабных" сразу праздник начнётся. Водяра, тёлки, рассказы про то, у кого дома какие тачки и дачки прикуплены.
- Стаж прёт один к полутора, звания с ускорением. А если где какая стычка с потерями, так они, суки, за нашу кровь ещё и ордена себе понавешивают. Кто-то под пулями да через гранаты прыгает, а кто-то над стаканом... хреном дрыгает.
- "Ордена дают там, где их дают". Но, не завидуй: что ты со своими контузиями и ранениями, что они со своими циррозом и геморроем - по статистике одинаково к пятидесяти шести загнётесь.
- Так и на кладбище та же дерьмократия продолжится. Я зимой деда хоронил на Мочищеском, давненько не доводилось там бывать. Слышь, оказывается, что теперь на главной алее, где раньше только доктора наук, директора заводов и народные артисты лежали, нынче подряд памятники цыганским баронам возвышаются. Чёрный мрамор с золотом - "Оглы", "Оглы", "Оглы", аж в глазах рябит! И под каждый монумент никак не меньше четырёх участков скуплено. Даже "братва", и та где-то в сторонке скромненько по-русски ютится.
- Так прикинь, сколько романэ на наркотиках гребут.
- Не в этом дело! Я что подумал: вот, лет эдак через пятьсот начнут археологи кладбище исследовать, ну, и наверняка подумают, что это наши национальные герои лежат. Кто ж поверит, чтобы своих врагов народ на самом почётном месте хоронил, как царей или фараонов?
- Хочешь сказать, что Тутанхамон с Хеопсом тоже в своё время ханку оптом толкали?
- Попробуй, докажи, что не так. Вон, какие гробницы отгрохали.
На КПП, на пальцах у неразличимо пропитанных серой пылью солдат-контрактников блестели золотые печатки. А рядом вдоль трассы по обочинам и кюветам на километры растянулись фуры, грузовики и микроавтобусы со скучающими в очередях нохчами - так уж повелось, что все грозненские и станичные магазины, палатки и ларьки снабжаются со солдатских складов. Но турецкое золото "контрабасов" и дачки снабженцев - собачьи крошки со стола хозяев, гоняющих составы стройматериалов, оборудования, техники, горючего, одежды, продуктов, медикаментов - из России в Чечню и обратно, миллиардами высасывающих "финансовое обеспечение восстановления разрушенного войной народного хозяйства республики". Собачьи крошки.