Страница 20 из 26
Та раскладывала белье по полкам и взглянула на него с обидой, словно сердясь за то, что он ее выбранил.
— Прошу извинить меня за эти меры предосторожности, — сказал Мегрэ на прощание двум молодым женщинам. Лина ответила ему с улыбкой:
— Это же ваш долг, не так ли?
Портье свистком подозвал для комиссара такси. Сквозь облака теперь проглядывало слабое солнце, и было видно, как в Люксембургском саду катались по льду дети. Двое или трое даже принесли с собой санки.
Он заметил бистро, где его должен был ждать Жанвье, и действительно увидел инспектора, сидевшего возле заиндевевшего окна, которое изредка протирал рукой.
— Кружку пива, — заказал комиссар усталым голосом. Этот допрос довел его до изнеможения, и после душной гостиной он все еще оставался потным.
— Он не выходил?
— Нет. Думаю, Алваредо пообедал в самолете. Должно быть, он ждет телефонного звонка.
— Ему придется потерпеть.
Мегрэ мог бы, как и его коллега из Амстердама, дать указание поставить телефон на прослушивание, но то ли потому, что принадлежал к старой школе, а может быть, благодаря воспитанию ему претило прибегать к такому способу, за тем редким исключением, когда речь шла об опасных преступниках.
— Люка остался в «Отель де Лувр». Ты пойдешь со мной к этому человеку, с которым я пока не знаком. Кстати, как он выглядит?
Пиво освежило его и помогло немного прийти в себя. Приятно было сидеть за стойкой, видеть опилки на полу, официанта в голубом переднике.
— Очень красивый мужчина, небрежно элегантен, немного высокомерен на вид…
— Он не пытался выяснить, следят ли за ним?
— Нет, насколько мне известно.
— Пойдем.
Они прошли через бульвар, вошли в роскошный подъезд и зашли в лифт.
— Четвертый этаж, — сказал Жанвье, — я справлялся. Уже три года как он занимает эту квартиру.
На двери не было ни таблички, ни визитной карточки жильца. Мегрэ позвонил, и через несколько мгновений дверь открылась. Молодой человек, черноволосый, высокого роста, произнес с изысканной вежливостью:
— Входите господа… Я ждал вас… Комиссар Мегрэ, не так ли?
Он не протянул руки, провел их в светлую гостиную с современной мебелью и картинами, окно которой выходило на бульвар.
— Вы не хотите снять пальто?
— Один вопрос, господин Алваредо. Вчера в Амстердаме мадам Наур позвонила вам, чтобы сообщить о смерти мужа. Потом звонила вам после обеда, чтобы сказать, каким рейсом вылетают они с подругой. Вы покинули Амстердам сегодня утром, а вчерашние голландские газеты еще не могли рассказать об этом деле.
Алваредо небрежно направился к дивану и уселся, взяв лежавшую там вчерашнюю парижскую газету.
— На третьей странице есть даже ваш портрет, — сказал он насмешливо.
Оба полицейских сняли пальто.
— Что будете пить?
На низеньком столике был целый набор алкогольных напитков, аперитивов и несколько бокалов. Один из них, стоящий в стороне, был наполнен какой-то янтарного цвета жидкостью.
— Послушайте, господин Алваредо. Прежде чем задавать вам вопросы, я должен сказать, что в этом деле мы постоянно сталкиваемся с лицами, которые слишком вольно обращаются с правдой.
— Вы говорите о Лине?
— О ней и о других. Вы не скажете, когда в последний раз вы были в доме Науров?
— Позвольте, господин комиссар, заметить, что ваша ловушка, извините, довольно примитивна. Вам должно быть известно, что я никогда не бывал в этом доме: ни вечером в пятницу, ни прежде.
— Как вы думаете, знал ли Наур о вашей связи с его женой?
— Не знаю, я видел его всего два или три раза, да и то издалека, за игорным столом.
— Вы знакомы с Уэни?
— Лина рассказывала мне о нем, но я никогда с ним не встречался.
— Однако в пятницу вечером вы не скрывались и ждали мадам Наур напротив садовой решетки, сидя в машине, которая бросалась в глаза.
— У нас больше не было необходимости прятаться, ведь
мы приняли решение, и Лина должна была сообщить о нем мужу.
— Вас не беспокоил исход этого разговора?
— А почему я должен был тревожиться? Лина решила уехать, и Наур не мог ее удержать силой. — Он добавил с некоторым вызовом: — Мы не на Ближнем Востоке.
— Вы слышали выстрел?
— Я услышал какой-то приглушенный звук, но не понял, что это такое. Мгновение спустя открылась дверь, и Лина, с трудом неся чемодан, бросилась к машине. Я тут же открыл ей дверцу. И только после того, как машина тронулась, она мне все рассказала…
— Вы знали доктора Пардона?
— Я никогда о нем не слышал. Это Лина дала мне его адрес.
— Тогда вы по-прежнему рассчитывали добраться до Амстердама на машине?
— Я не знал, насколько серьезна рана… Она сильно кровоточила. Это тревожило меня…
— Что не помешало вам солгать врачу.
— Я счел более разумным не говорить правды.
— А затем бесшумно покинуть кабинет…
— Чтобы он не смог записать, кто мы такие…
— Вы знали, что Наур хранил оружие в ящике письменного стола? — Лина не говорила мне об этом.
— Она боялась мужа?
— Это был не тот человек, которого следовало бояться.
— А Уэни?
— Она слишком мало рассказывала мне о нем.
— Тем не менее, он играл довольно важную роль в доме.
— По отношению к своему хозяину — может быть, но у него не было ничего общего с Линой.
— Вы в этом уверены?
Внезапно щеки и уши Алваредо залились краской, и он гневно процедил сквозь зубы:
— Что вы хотите этим сказать?
— Я ни на что не намекаю, но Уэни, имея влияние на Наура, мог бы косвенным образом влиять и на судьбу его жены.
Молодой человек взял себя в руки, смущенный тем, что дал волю чувствам.
— В вас слишком много страсти, господин Алваредо.
— Я люблю ее, — бросил тот в ответ.
— Скажите, вы давно в Париже?
— Три с половиной года.
— Вы студент?
— Я изучал право в Боготе. Затем приехал учиться сюда. Еще я работаю у мэтра Пюже, который преподает международное право на бульваре Распай, в двух шагах отсюда.
— Ваши родители богаты? Он ответил смущенно:
— Для Боготы — да.
— Вы единственный ребенок в семье?
— У меня есть младший брат, который живет в Беркли, в США.
— Ваши родители, как и большинство колумбийцев, католики, если не ошибаюсь?
— Моя мать набожна.
— Вы собираетесь увезти мадам Наур в Боготу?
— Я так решил.
— У вас не возникнут разногласия с семьей, когда выяснится, что вы хотите жениться на разведенной женщине?
— Я совершеннолетний.
— Вы позволите мне воспользоваться телефоном? Мегрэ позвонил в «Отель де Лувр».
— Люка?.. Ты можешь оставить их одних… Не уходи из отеля. Я дам указание сменить тебя к концу дня… Алваредо усмехнулся:
— Вы оставили своего человека в комнате Лины, чтобы помешать ей позвонить мне по телефону, не правда ли?
— Сожалею, что был вынужден принять эти меры предосторожности.
— Очевидно, ваш инспектор будет следить и за мной?
— Естественно.
— Я могу встретиться с ней?
— У меня нет никаких возражений.
— Как она себя чувствует после поездки?
— Не так уж плохо, если ничуть не потеряла хладнокровия и сообразительности.
— Она ребенок.
— Очень хитрое дитя.
— Вы действительно ничего не хотите выпить?
— Нет, спасибо.
— Это значит, что вы еще рассматриваете меня как подозреваемого?
— Моя профессия — каждого считать подозреваемым. На улице комиссар глубоко вздохнул:
— Ну вот!
— Вы думаете, шеф, он лгал?
Не отвечая на этот вопрос, Мегрэ продолжал говорить:
— Садись в машину. Вот увидишь, скоро эта красная «альфа-ромео» устремится к улице Риволи. Держи ребят на набережной в курсе дела, потом тебя сменят…
— А вы?
— Я возвращаюсь на Парк-Монсури. Нужно, чтобы завтра все допросы были оформлены официально.
Засунув руки в карманы, он направился к стоянке такси на углу бульвара Сен-Мишель, проклиная вязаный шарф, который душил и щекотал его.