Страница 22 из 45
К концу IV — началу V в. гунны сумели создать обширный союз племен, куда вошли многие народы Юго-восточной Европы: остроготы, гепиды, скиры, герулы, аланы» славяне. По всей видимости, эти народы продолжали находиться под управлением своих вождей, но платили гуннам дань и были обязаны по приказу гуннских правителей посылать в их распоряжение военные отряды.
Из сообщений древних авторов мы знаем о нескольких крупных гуннских вождях периода становления гуннской государственности: Баламбере, Басихе и Курсихе, Ульдине, Харатоне, Уптаре (Октаре) (см. главу 12). Последний правил гуннами вместе со своим братом по имени Руга (Руа, Ругила). В то время гуннский племенной союз уже представлял из себя очень значительную военно-политическую силу, с которой должны были считаться обе Римские империи — Западная и Восточная (Византия). С 422 г. Византия была вынуждена выплачивать гуннам ежегодную дань, размер которой постоянно увеличивался. В 433 г. правительство Западной Римской империи было вынуждено предоставить гуннам для поселения провинцию Паннонию.
Уптар, видимо, возглавлял западную часть гуннской державы, которая включала в себя земли к западу от Карпат и охватывала Великую Венгерскую равнину (Альфельд), тогда как Руга осуществлял контроль над территорией на востоке — степями Северного Причерноморья — главным оплотом военной мощи гуннов, их основной военной базой. После смерти Уптара около 430 г. во время похода против бургундов Руга стал единственным правителем гуннского племенного союза. В 434 г. умирает уже сам Руга, и ему наследуют его племянники, дети его брата Мундзука (Мундиуха) — Бледа и Аттила. Первый, более старший по возрасту, очевидно, унаследовал восточную часть государства, тогда как Аттила — его западные земли, где ранее управлял Уптар. Когда в 30-е гг. V в. жившие на Рейне бургунды попытались расширить свои владения за счет римской провинции Бельгики, то западноримский полководец Аэций призвал на помощь гуннов и с их помощью разбил бургундов (437 н. э.), причем тогда погибло великое множество людей из этого германского племени, включая короля Гундахара. Это страшное событие легло в основу созданного позже древнегерманского эпического цикла под названием «Песни о Нибелунгах» — предания о войнах между бургундами и гуннами. Так Аттила сумел посчитаться за гибель своего дяди Уптара и его воинов от рук тех же бургундов примерно 7 годами раньше,
В 444 или 445 г. Аттила убил Бледу и сделался единовластным государем, не только самым известным в гуннской истории, но и одним из известнейших персонажей в истории всего человечества. До нас дошло описание его личностных качеств и внешности:
Был он мужем, рожденным на свет для потрясения народов, ужасом всех стран, который, неведомо по какому жребию, наводил на все трепет, широко известный повсюду страшным о нем представлением. Он был горделив поступью, метал взоры туда и сюда и самими телодвижениями обнаруживал высоко вознесенное свое могущество. Любитель войны, сам он был умерен на руку, очень силен здравомыслием, доступен просящим и милостив к тем, кому однажды доверился. По внешнему виду низкорослый, с широкой грудью, с крупной головой и маленькими глазами, с редкой бородой, тронутой сединою, с приплюснутым носом, с отвратительным цветом [кожи], он являл все признаки своего происхождения.
К сожалению, до нашего времени не дошло ни одного прижизненного портрета Аттилы (впрочем, как и ни одного достоверного изображения гунна вообще). Правда, нумизматы предполагают, что аллегорический образ Аттилы — в виде дракона с человеческой головой, попираемого победоносным императором, — присутствует на римских монетах периода серьезных военных неудач гуннского правителя в 451 и 452 гг.{54} (рис. 30, 7). Зато образ «бича Божьего» (лат. flagellum Dei), как нарекли Аттилу в христианской традиции{55}, будоражил воображение многих художников на протяжении позднего Средневековья и Нового времени{56}(рис. 30, 2, 31–33).
При Аттиле держава европейских гуннов особенно усилилась и значительно увеличилась в размерах. В Северном Причерноморье Аттила подчинил себе сильное гуннское племя акациров, что имело чрезвычайно важное военно-стратегическое значение. Главой над акацирами и соседними народами он назначил своего сына Эллака (449 н.э.). Затем Аттила обратил свои взоры на запад с явным намерением получать дань и от Западной Римской империи. Он выступил в поход из Паннонии, где находилась его ставка, в начале 451 г. Его огромная армия, насчитывавшая примерно 100 000 воинов (см. главу 12), состояла из собственно гуннов, а также из остроготов, гепидов, герулов, рейнских франков, ругиев, скиров и представителей других народов, подвластных Аттиле. Объектом своего вторжения гуннский царь избрал провинцию Галлию. Он перешел Рейн, разрушил и разграбил много галльских городов и подошел к Орлеану на Луаре, но захватить его не смог. Затем, когда на пути воинства Аттилы оказался город Труа, только заступничество местного епископа, святого Лупа, спасло его от разорения (рис. 34).
Защита Галлии была поручена выдающемуся политику и военачальнику Аэцию (рис. 35; см. также рис. 49, J), очень хорошо знавшему как самого Аттилу, так и гуннов, поскольку в молодости ему пришлось провести некоторое время у них в плену в качестве заложника, да и в дальнейшем он активно поддерживал с ними отношения (см. главу 14, раздел Б). В качестве своих союзников Аэций привлек везеготов, франков, саксов, аланов, армориканцев и др. Ему удалось отогнать гуннов от Орлеана, и вскоре обе армии встретились на Каталаунских полях (см. главу 14, раздел Б). В этой «битве народов», в которой, по сути, решалась судьба позднеантичной цивилизации, Аттила потерпел поражение. В самый критический момент этого сражения Аттила принял решение отступить в свой защищенный повозками лагерь-табор (см. главу 14, раздел Г). Осаждаемый врагами и опасаясь попасть к ним в плен живым, он приказал своим воинам сложить костер из их седел и был готов зажечь его и сам прыгнуть в огонь (Iord. Get. 210–213). Этот драматический эпизод нашел отражение во многих произведениях изобразительного искусства Нового времени (рис. 36–38, 7). Однако Аттила сумел сохранить значительную часть своих войск, причем не без вмешательства Аэция (который явно опасался усиления своих главных союзников — везеготов — в случае полного разгрома гуннов), и получил возможность уйти восвояси, хотя и потерял при этом часть добычи.