Страница 22 из 66
Девица завертелась, оглядывая публику, и Булгари узнал ее: Надежда Чернышева. Он специально интересовался ею после того, как вспомнил, с кем ее видел. В прошлый раз их с сестрой сюда сопровождал чертов Ордынцев. После разговора с этим моряком Иван Ардальонович все никак не мог успокоиться. Он все гадал, что тому известно, и почему Ордынцев заговорил про порт.
«Почему порт? Почему он спросил именно об этом? Никто в Одессе никогда не связывал меня с портом, – вновь зароились в мозгу тревожные мысли, – за столько месяцев даже намека не было».
Почему Ордынцев обратился к нему с этим вопросом? Булгари успел проверить, что сказанное князем – правда, тот действительно был ближайшим помощником адмирала Грейга, и если такой человек вдруг заинтересовался им – жди беды.
«Что они знают о моих делах? Да ничего, – уговаривал он себя. – Никто не может ничего знать. Что же теперь только от одного подозрения все бросить и потерять такие деньжищи?»
Ну, на это он точно пойти не мог. Ни за что!
– Гедоев, – вдруг прошептал он.
Как же он забыл про этого торговца гашишем? Ведь тот видел его в порту, мельком но видел, а самое главное, запомнил. Иван Ардальонович это знал совершенно точно, внимательный, узнающий взгляд этого мелкого жулика, встреченного им однажды в гостинице на Итальянской улице, о многом сказал Булгари. Как внимательно рассматривал этот человек вицмундир начальника канцелярии генерал-губернатора. Не успеешь оглянуться, шантажировать начнет.
«Ну ничего, когда Гедоев вернется в Одессу, тогда и посмотрим, кто кого, – успокоил себя Булгари, – не таких успокаивали. Еще не хватало, из-за нищего кибиточника своим благополучием рисковать! Нет, Ордынцев никак не может выйти на такого, как Гедоев. Все обойдется».
Он с облегчением вздохнул и засмотрелся на кружащиеся пары. Танцевали вальс.
Надин ждала вальса. Наконец раздались долгожданные волнующие звуки, и к ней подошел Шереметев. Он робко улыбнулся, а Надин, просияв, вложила свои пальцы в его раскрытую ладонь. Граф вывел ее на середину зала, обнял за талию и закружил. Господи, как же это оказалось хорошо! Молодой, красивый и добрый человек обнимал Надин, и она знала, что сейчас услышит долгожданное признание в любви, а ее душа купалась в чувственной нежной музыке. Чего в ней сейчас было больше – ожидания любовного триумфа или сладостной неги, навеянной мелодией и объятьями молодого красивого партнера, к тому же прекрасного танцора – она не знала. Граф двигался с удивительной легкостью, Надин даже подумала, что мужчины не бывают такими грациозными. Ей казалось, что она скользит над полом – так виртуозно вел ее Шереметев, сердце ее пело, она отдалась танцу, и когда наконец-то услышала тихий шепот кавалера, даже слегка разочаровалась. Предвкушение оказалось прекраснее самого события.
– Надежда Александровна, – волнуясь, начал Шереметев, – я хотел бы сказать, что с того дня, как познакомился с вами, в моей жизни появился свет. Я никогда раньше не встречал такой девушки, и мне кажется, что только вы понимаете меня.
Граф замолчал, и Надин догадалась, что он не решается сказать главное. Похоже, он просто трусил. Она подняла глаза и увидела его растерянность и отчаяние.
«Боже, да он на самом деле боится, что может получить отказ, – поняла Надин, – пора его подбодрить».
Она нежно улыбнулась, заглянула в его глаза, и сказала:
– Мне тоже кажется, что только вы понимаете меня. Мне так близко ваше желание делать добро, я хотела бы заниматься этим всю жизнь.
– Так давайте заниматься этим вместе. Вокруг столько бедности и горя, вдвоем мы сможем помочь многим! – обрадовался Шереметев.
– И как мы сможем это делать?
– Прошу вас, станьте моей женой! – выпалил он и в отчаянии уставился на Надин.
– Я согласна, – сказала она. – Но вы должны поговорить с моей матерью.
– Господи, как же я счастлив! – воскликнул Шереметев, и в его голосе зазвенели слезы. – Вы позволите мне поговорить с Софьей Алексеевной прямо сейчас?
– Нет, зато вы можете сделать это завтра утром, а сейчас вам пора отвести меня к мадам Кочубей, музыка-то уже кончилась.
Шереметев виновато пожал плечами, ведь они остались посреди зала одни. Вальс оказался последним танцем, и другие пары уже потянулись к входу в столовую. Граф предложил Надин руку и повел ее вслед за остальными, а она пыталась понять, что же чувствует. Наконец-то она получила долгожданное предложение руки и сердца, но почему же не чувствует восторга, всепоглощающей радости?.. Ради справедливости нужно признать, что на какое-то мгновение она испытала острое чувство триумфа, ощущение победы, но оно так быстро растаяло, а в голове все билась мысль о том, что теперь ее жизнь навсегда связана с Шереметевым, и почему-то это пугало. Одно слово – жених…
Жених проводил дам до дверей их дома и предупредил, что он приедет к полудню. Надин, прощаясь с ним, задержалась на крыльце. Графиня Кочубей отправила Любочку спать, а сама осталась ждать Надин в вестибюле.
– Поздравляю, – весело сказала она, увидев входившую подопечную, – я всегда знала, что ты сделаешь самую лучшую партию. Пойдем к Софи, расскажем ей о твоей победе.
– Эта партия точно самая лучшая? – кокетливо переспросила Надин.
– Точно, есть еще только один холостяк с таким же большим состоянием – князь Ордынцев, но он, насколько я знаю, пока не собирается жениться, – подсказала Кочубей и отправилась в гостиную, где коротали вечер Софья Алексеевна и ее тетка.
Мария Васильевна переступила порог и сразу объявила:
– Соня, твоя дочь оказалась права: Шереметев сделал предложение.
Графиня попыталась что-то сказать, но из ее глаз хлынули слезы, она так и застыла, вцепившись в подлокотники кресла и не вытирая мокрых щек. Надин бросилась к ней.
– Мамочка, не нужно плакать, – уговаривала она, – вы же хотели, чтобы мы устроили свои судьбы, теперь можно не заботиться о нашем приданом и просить у императрицы-матери только разрешения на ваш отъезд к Бобу. Вам больше не нужно волноваться за нас, Любочка сможет жить в моей семье, мы с Велл все сделаем для того, чтобы она тоже нашла хорошую партию!
– Я знаю, – всхлипнула графиня, – все складывается как нельзя лучше, но я боюсь, что вы с Велл принесли себя в жертву обстоятельствам, поспешили с выбором.
– Я совсем не спешила, – возразила Надин, – тетя Мари вам скажет, что граф – прекрасный человек. Он молод, красив, богат, а самое главное – у него благородное сердце.
Мария Васильевна поспешила согласиться:
– Он и впрямь – прекрасная кандидатура. Если двор не станет возражать против его ранней женитьбы, то Надин очень повезло.
– Ты думаешь, что могут быть проблемы? – сразу же забыв о собственных переживаниях, забеспокоилась Софья Алексеевна. – Что же мне делать в таком случае?
– Выслушай предложение, но не спеши с объявлением о помолвке. Скажи ему, что ты не против, но просишь время подумать, – предложила ее подруга. – Все приличия будут соблюдены, слухи быстро дойдут до императрицы-матери, и если та не станет возражать – нам дадут об этом знать. Вот тогда и дашь окончательное согласие. Можешь, как предлог, использовать версию об истребовании приданого.
Все, кроме Надин, согласились, что это мудро и прилично, но ей пришлось прикусить язык. Лежа без сна, она поминала недобрым словом досадную отсрочку и все время возвращалась к мысли, что теперь ей придется пристально следить, что бы какая-нибудь красивая акула в бархате и кружевах не украла у нее победу.
Глава 11
«Победа» – слово-то какое, гордое и желанное, и, кстати, для самого победителя очень выгодное, ведь он обычно получает все. Власть и богатство всегда ходят рука об руку. Подтверждая эту старую истину, дом всесильного Чернышева справедливо считался украшением Малой Морской. Особняк стал частью огромного приданого, принесенного военному министру молодой супругой, и роскошь его отделки – запредельная даже по меркам Санкт-Петербурга – вызывала уважительные пересуды во всех столичных гостиных. А вот помощника Чернышева эта помпезность лишь раздражала. Настроение у Вано Печерского мгновенно пропадало, как только он входил в двусветный вестибюль с колоннами и полами из розового гранита, На резной мраморной лестнице в его душу вползало раздражение, ну а в конце бесконечной анфилады нарядных комнат черная волна зависти окончательно отравляла его сознание. Этот высокомерный индюк Чернышев имел все – карьеру, связи, а самое главное, богатую, как Крез, жену, а своему помощнику предлагал грязную работу и брак с высокомерной сучкой, да еще и ограбить собирался.