Страница 55 из 66
– Как? – в один голос спросили Вера и Марфа.
– Нужно отдаваться ему по нескольку раз на дню, тогда у него не будет ни сил, ни желания смотреть на других.
Марфа и Вера переглянулись и закатились от хохота, контраст между юным личиком Полины и ее циничными словами оказался таким комичным, что они никак не могли остановиться. Полина тут же надулась, и Вера сочла за благо извиниться:
– Пожалуйста, не сердись, мы просто не ожидали от тебя такого заявления, и смеялись от неожиданности.
– Очень жаль, что для вас такие простые вещи являются неожиданными, – огрызнулась Полина, и ехидно добавила: – это наводит на мысли о том, что с мужьями вы не справитесь.
Девушки промолчали, а Вера в душе признала, что ее будущая золовка, наверное, права.
– Спасибо за совет, – примирительно заметила она, – может, я и воспользуюсь им со временем.
– И чего же ты будешь ждать? – уже весело отозвалась Полина. – Когда твой муж постареет и нужда в моем совете пропадет?
Марфа в изумлении всплеснула руками, Вероника расхохоталась, а Вера осадила мятежницу:
– Вообще-то речь идет о твоем брате. Я думаю, что нам всем нужно выбирать выражения.
– Ты права, – опустив глаза, смиренно согласилась рыжая озорница, но невеста успела заметить в них бойцовский огонек.
«Вот это и есть семейная жизнь, – почему-то подумалось Вере, – воевать с родней мужа».
Конец перепалке положила Марфа, напомнив, что пора ехать в церковь. Сестры ди Сан-Романо подхватили сзади импровизированную фату из кружевного шарфа, и Вера, наверное, уже навсегда, покинула флигель, где три месяца назад начала свою новую жизнь.
Лесная дорога так никак и не кончалась, а будто заколдованная все петляла, изнуряла поворотами. Спешащий в Солиту граф Печерский уже смертельно устал. Вся эта навязанная шефом поездка с самого начала казалась ему надуманной и бесперспективной. Вано это понимал, но отказать Чернышеву не мог, и от этого злобился еще сильнее. Что делать, ведь это было его первое задание на службе у будущего военного министра, оно решало все: победишь – карьера взлетит вверх, провалишь – пинком вышибут на улицу. В этом деле у почтеннейшего Александра Ивановича имелся личный интерес, и был тот самым нутряным, а от этого еще более важным. До чего ведь дошло, что надежда престола – генерал-лейтенант Чернышев – до душегубства докатился. Вано, конечно, сглупил: надо было бы записать потихоньку на бумажечку свой памятный разговор с начальником – вдруг когда-нибудь пригодится для шантажа. Его тогда срочно вызвали в столичный дом Чернышева. Вано постучал и вошел в кабинет, но Александр Иванович не спешил замечать своего подчиненного. Наконец он соизволил пригласить:
– Проходите, садитесь.
Поедая шефа преданным взглядом, Печерский устроился на краешке предложенного стула и с благоговением выдохнул:
– Добрый день, ваше высокопревосходительство.
Чернышев молча кивнул, а потом осведомился:
– Надеюсь, вы не женаты?
– Никак нет…
– Ну, что ж, я нашел для вас выгодную партию, и хочу, чтобы этот брак состоялся на определенных условиях. Вас это интересует? – спросил Чернышев.
Как шутит фортуна! Девушки из кондитерской на Невском оказались дальними родственницами его нового начальника. Печерский уже встречал их в музыкальном салоне Елизаветы Николаевны, да и разговоры супругов Чернышевых о судьбе этих девиц подслушивал неоднократно. Для него не было секретом, что «дядюшка» уже протянул жадные руки к имуществу сироток. Вот и дошло, наконец, до дела – шеф решил выдать одну из них замуж. Вано, конечно, предпочел бы старшую: та уже расцвела. Печерского завораживал жемчужный отлив кожи на груди графини Веры, но начальник ждал ответа и никаких встречных условий не принял бы, и Вано угодливо сообщил:
– Я с сыновним почтением приму любое ваше решение и выполню все ваши указания.
Чернышев не спешил с ответом, и Вано, трепеща, замер. Насторожить шефа было для него сейчас смерти подобно, и он поспешил добавить патоки в свой верноподданный облик – расплылся в заискивающей улыбке. Похоже, что прием сработал, поскольку Чернышев заговорил:
– Я поручаю вам важнейшее задание, надеюсь, что вы выполните его успешно, кстати, коли нет, то других шансов вам более не представится. Вы должны жениться на старшей из сестер Чернышевых и стать опекуном остальных девиц. Я помогу вам вызволить из-под ареста их приданое. Из имущества своей жены вернете мне половину, а то, что причитается остальным – отдадите полностью. Согласны?
– Да, ваше высокопревосходительство, – не моргнув глазом, отозвался Печерский, – я все выполню. Только ведь существует вероятность того, что мои подопечные захотят выйти замуж. Как тогда поступить?
– Не допускайте такой возможности, – пожал плечами Чернышев. – Соображайте!..
Печерский мысленно представил себя под руку с невестой на столичных балах, но начальник огорошил его:
– Поезжайте в Полесье, разыщите это чертово имение, подаренное Вере бабкой, войдите к девице в доверие, очаруйте ее, в конце концов.
Но все в корне меняло! Что делать в деревне? В столице ничего не стоит устроить неловкую ситуацию, когда родственники сами будут рады сбыть с рук скомпрометированную барышню. А как действовать в поместье, где девица сидит хозяйкой положения? Там, небось, ни сговорчивых свидетелей не найдешь, ни скандала не устроишь. Внутренний голос твердил Вано, что это – провал, но Чернышев уже надулся, и любые сомнения своего помощника принял бы за капитуляцию. Деваться было некуда, и Вано поинтересовался:
– А что мне сообщить графине, когда я ее увижу?
– Скажите, что дядюшка беспокоится за ее благополучие.
Чернышев заметно нервничал, он и так сказал лишнее, и, похоже, сам этого испугался. Генерал-лейтенант мотнул головой, указывая своему помощнику на дверь, и отчеканил:
– Подорожную выпишите себе сами. Казенные суммы возьмете у Костикова, он предупрежден. Все! Вы свободны!
Чернышев раздраженно уставился в бумаги, и Вано оставалось лишь откланяться, а потом отправиться в Полесье.
Внутренний голос не обманул: с молодой графиней все сразу же не заладилось, а потом она вовсе намекнула Вано, чтобы он убирался. Получалось, что он без толку просидел в этом проклятом болотном краю уже две недели. Возвращаться в столицу смысла не было: Чернышев сразу бы его выгнал. Надеясь потом как-нибудь выкрутиться, Вано решил пересидеть бурю в Смоленске, а пока потчевал своего начальника письмами-отчетами, где, не вдаваясь в подробности, врал о том, как ухаживает за графиней Чернышевой.
К праздной жизни за казенный счет Вано привык быстро и находил в ней немало приятного, и все у него складывалось совсем неплохо, пока хозяин трактира по секрету рассказал ему последнюю новость: два самых крупных имения в округе объединяются, поскольку их хозяева вступают в законный брак. Это оказалось катастрофой. Даже не представляя, что станет делать, Вано кинулся в Солиту, но проделать сразу такой путь верхом не смог и заночевал в уездном городке. Лучше бы он этого не делал: все равно так и проворочался без сна в крохотной комнатенке над трактиром. На кону стояла его карьера, он должен был сорвать эту свадьбу, и теперь все средства стали хороши.
Дорога наконец-то вывела на знакомый косогор – Солита лежала рядом. Вано пришпорил коня и поспешил к флигелю графини. Он спрыгнул с коня и, бросив поводья, взбежал на крыльцо. Дверь оказалась не заперта, но комнаты были пусты. Куда все подевались? Вано вывалился на улицу, но усадьба как будто вымерла. Печерский вскочил на коня и поскакал к выстроенным между барским домом и садом службам. По крайней мере, в конюшне явно теплилась жизнь: дверь ее была распахнута, а изнутри слышались мужские голоса. Вано вбежал туда и увидел трех конюхов в компании с почти пустой четвертью мутного самогона. Мужики попытались подняться, но с перепугу получилось это у них не сразу.
– Где графиня? – гаркнул Вано.
– Так известно где, в церкви, – комкая в кулаке шапку, сообщил самый старший из выпивох.