Королевская охота (сборник)

Стоящий рядом музыкант пробормотал Герсену:

— Вы когда-нибудь видели подобное! Этот человек безумен, если устраивает такие представления.

— Будьте осторожны, — сказал Герсен. — Он слышит шепот, произнесенный десять минут назад на расстоянии мили. Пока он ведет себя еще благоразумно, он в хорошем настроении.

— Надеюсь никогда не увидеть его в ярости.

Программа продолжалась.

Олимпия Сметед назначила Говарду свидание в Блинник Понд Пикник Граунд. Говард протащился десять миль и ждал четыре часа только для того, чтобы увидеть, как Олимпия приехала в компании с Гардом Фориблимом.

— Теперь тебя доставят в отдаленное место, — сказал Говард Олимпии. — Ты подождешь до восьми утра, а потом прогуляешься пешком двадцать миль до реки Лиггал. Но чтобы ты навсегда запомнила этот случай, я придумал тебе наказание.

Олимпию раздели донага до пояса; одна грудь ее была выкрашена в ярко-красный цвет, другая — в ярко-синий, а дополнительно ей на живот была поставлена лиловая буква «С».

— Прекрасно! — вскликнул Говард Хардоа. — В будущем тебе будет затруднительно обманывать и пользоваться доверием молодых ребят.

Затем Говард сосредоточил свое внимание на Леопольде Фриссе, а Олимпия была выведена из павильона и унесена в ночь.

Леопольд обучал молодого Говарда целовать себя в зад. Теперь же шесть свиней были поставлены перед Леопольдом в соответствующую позу, и он должен был целовать каждую в анальное отверстие.

Ипполита Фауер ударила Говарда по лицу на парадном крыльце школы, и была отшлепана двумя спутниками, пока профессор Кутте играл на скрипке, чтобы заглушить ее крики.

Но долго он не выдержал. Кутте упал на колени, с трудом проводя смычком по струнам. Говард Хардоа с отвращением выхватил у него скрипку.

— Я выпил в пять раз больше тебя! — сказал Кутте он. — Ты хвастался компетентностью в музыке, а не можешь играть даже тогда, когда немного выпьешь! Я сыграю намного правильнее. — Он сделал сигнал спутникам, и те продолжали хлестать Ипполиту, которая возобновила свои крики, тогда как Говард играл на отобранной у Кутте скрипке. Он начал пританцовывать, продолжая играть, время от времени поднимая то одну, то другую свою длинную ногу и слегка притопывая ею, важно выступая вперед и подгибая колени; его глаза были полузакрыты, а лицо — неподвижно.

Сосед со смущением сказал Говарду:

— По правде говоря, он играет приятно... Уверенно, заметьте, как умело он акцентирует на криках женщины. Меня так и подмывает закричать «браво».

— Ему это было приятно, — сказал Герсен. — Но в малом, наверное, будет лучше не привлекать к себе внимание.

— Думаю, что вы правы.

Мелодия подошла к концу, и Ипполита вернулась в изнеможении к своему столу. Настроение Говарда Хардоа требовало музыки.

Он повернулся к оркестру:

— Теперь все вместе, с огоньком, редкостными тонами и точным исполнением, — «Удовольствия Поттивилла».

Герсен толкнул локтем музыканта:

— Какая флейта?

— С медной каймой.

Говард Хардоа топнул ногой, мелодия зазвучала. После первого куплета Говард потребовал тишины.

— Красиво, только красиво! Кларнет, более резко! Эй ты, на дудке, почему ты не играешь традиционное соло?

Герсен изобразил смущенную улыбку.

— Я плохо знаю эту партию, сэр.

— Тогда ты должен практиковаться в игре на своем инструменте.

— Я делаю все, что могу, сэр.

— Еще раз только поживее!

Мелодия была сыграна, а Говард Хардоа продолжал свой абсурдный танец.

Внезапно он остановился, топнув ногой, поднял руки над головой, размахивая с возмущением скрипкой и смычком.

— Ты, с дудкой! Почему ты не играешь, как положено? К чему это нелепое пи-па-па, пи-па-па?

— Видите ли, сэр, по правде говоря, так я научен играть на этом инструменте.

Говард Хардоа схватился за голову, сдвинув шляпу в яростном нетерпении.

— Ты раздражаешь меня до исступления своим пи-па-па! И своим идиотским лицом, злобно смотрящим. Спутник! Возьмите этого кретина и окуните в реку его! Мир будет лучше без музыкантов такого сорта.

Спутники схватили Герсена, стащили его со сцены. Говард обратился к публике:

— Вы являетесь свидетелями важного события. Все люди делятся на три категории: первые — личности, привередливые в дискриминации и вкусах; вторые — вульгарные массы — служат сами себе примером; а третьи — никудышные выскочки, подражающие стилю лучших. К последним относится вот этот музыкант. Таких надо останавливать! А теперь — музыка! Кто хочет, может танцевать!

Два спутника выволокли Герсена из павильона и потащили его по склону к реке. Третий небрежно шел сзади. Герсену ничего другого и не надо было. Они спустились вниз, к лодочной станции, и прошли в дальний конец, где волшебные фонари отражались в мелкой ряби темной воды.

Спутники подняли Герсена за руки и брюки. Герсен висел безразличный и расслабленный.

— Считаем до трех и отправляем его своей дорогой. Начали!

— Начали, — сказал Герсен. Он извернулся, вырвался из рук, нанес стоящему слева страшный удар по шее, сломав ему горло. Другого он ударил кулаком в висок и почувствовал ломающуюся кость. Повернувшись и пригибаясь он бросился под ноги третьего человека, который пошатнулся, потерял равновесие и упал назад, подставив под себя руки. Герсен поймал его в захват, перевернул лицом вниз, наступил своими коленями ему на плечи, дотянулся до его рта, внезапно дернул вверх и назад и сломал ему хребет.

Тяжело дыша, Герсен встал на ноги. Менее чем за три секунды он убил трех человек. Герсен взял одно из ружей, пистолет, пару кинжалов, потом столкнул тела в реку.

Он пошел назад к павильону. Музыка прекратилась. Спутники, имеющие связь по радиоканалам, заметили непорядок на берегу.

Герсен мельком увидел нескольких спутников, бегущих, пригнувшись, из павильона. Говард Алан Трисонг стоял на сцене, глядя в его направлении. Герсен поднял ружье, прицелился и выстрелил как раз в тот момент, когда Говард Трисонг спрыгивал со сцены. Тот подпрыгнул в воздухе, раненный в плечо. Герсен выстрелил снова и поразил Говарда Трисонга в пах, снова заставив его завертеться. Потом Трисонг упал на пол павильона и исчез из поля зрения Герсена.

Герсен заколебался, порываясь то назад, то вперед, почти непреодолимо подгоняемый желанием броситься вперед и убедиться в смерти Говарда Трисонга... Но опасность была слишком близка. Если Говард Трисонг только ранен, что было вероятнее всего, то это было бы полным крахом. Но больше нельзя было ждать. Метнувшись в тень деревьев, он обежал павильон, оказавшись на дороге, там он спрятался среди стоявших машин. Показались трое спутников, бежавших вдоль фасада павильона; Герсен прицелился и три раза выстрелил — три тела упали на землю.

Герсен быстро вскочил на ноги и осмотрелся, надеясь увидеть Трисонга и выстрелить еще раз. Но опасность резко возросла. Герсену грозила гибель, поэтому он перебежал дорогу и спрятался в зарослях. Неожиданно гигантский силуэт заслонил звезды, зависнув над павильоном. Яркие лучи прожекторов осветили все вокруг... Герсен решил больше не ждать, вскоре поисковые группы будут прочесывать окрестности. Он подбежал к берегу реки, прыгнул в воду и поплыл на север.

Он переплыл реку и спустя еще на четверть мили вниз по течению, вылез на берег, мокрый, как ондатра, и встал, вглядываясь в окружающую его тьму. Снова провал. Еще более раздражающая неудача. Во второй раз только ранил противника.

Он смотрел на юг, где оставил раненого Трисонга со своими спутниками и кораблем. С корабля были спущены контейнеры, а через минуту вновь подняты наверх.

Прожектора были погашены; теперь корабль висел черной массой с линиями освещенных иллюминаторов по бортам, он поднялся вверх на тысячу футов и парил там.

Внутри корабля мозг Трисонга не мог оставаться пассивным. Сигнал тревоги пришел со стороны дока, куда спутники потащили глупого музыканта. Кто был этот музыкант, которого профессор Кутте пригласил играть с оркестром? Несомненно, этот вопрос будет задан Кутте, который живо расскажет все, что знает: музыкант был с другой планеты, и он желал участвовать во встрече.