Король снов

Вокруг стола бегали лакеи, разливавшие вино по красивым кубкам. Деккерет вдруг поймал себя на праздной мысли: а не может ли случиться так, что старинный обычай Дантирии Самбайла повсюду ходить в сопровождении человека, который должен был пробовать его вино на тот случай, если оно вдруг могло быть отравленным, окажется оправданным в этом обществе. Хотя это не могло не выглядеть абсурдным, он накрыл ладонью руку Фулкари, когда та механически потянулась к кубку, и остановил ее.

Она подняла на него вопросительный взгляд.

— Нужно подождать тоста, — прошептал он, не зная что еще сказать.

— А, ну конечно… — тоже шепотом ответила она, с несколько смущенным видом.

Лорд Гавирал поднялся с кубком в руке. В зале воцарилась тишина.

— За сердечность! — провозгласил он. — За гармонию! За согласие! За вечную дружбу континентов!

Он посмотрел на Деккерета и выпил. Деккерет, который теперь вспомнил, что вино ему наливали из той же бутылки, что и Гавиралу, поднялся, произнес столь же бессодержательный ответный тост и тоже выпил. Вино оказалось превосходным. Независимо от того, что еще случится здесь, в Меримайнен-холле, опасность быть отравленными этим вечером им не грозит, решил он.

Все придворные Самбайлидов, находившиеся в зале, встали — все до одного мужчины, отметил Деккерет — и высоко подняли кубки.

— За сердечность! За дружбу! За гармонию! За согласие! — раздавались крики Даже Мандралиска присоединился к тосту, хотя держал в руке не кубок с вином, а бокал для воды.

— Ваш советник, похоже, не слишком любит вино? — обратился Деккерет к Гавиралу.

— Просто ненавидит его. Не желает даже прикасаться к нему. Я думаю, что ему пришлось выпить слишком много, когда он был дегустатором у моего дяди прокуратора.

— Наверное, вы правы. Если бы я думал, что в каждом бокале с вином, который мне подают, может оказаться яд, то, скорее всего, через год-другой сам возненавидел бы вино, — со смехом ответил Деккерет и отпил из своего кубка.

Ему все еще казалось очень странным, что Мандралиска не подошел, чтобы быть представленным ему. Каждый самый простой провинциальный мэр в случае визита короналя обязательно стремился лично назвать ему свое имя и изложить свою родословную, а этот человек, занимавший должность первого советника другого человека, присвоившего себе титул правителя и потребовавшего для себя власти над всем Зимроэлем, выбрал для себя место среди своих помощников за самым дальним столом. Но, видимо, таков был стиль Мандралиски: скрываться на заднем плане и оставлять известность другим. Именно так он действовал во времена Дантирии Самбайла и, похоже, точно так же вел себя и теперь.

Позднее Деккерет снова как бы мимоходом заговорил с Гавиралом о Мандралиске, отметив, что тот, по-видимому, очень застенчив: странно, что человек, занимающий столь важный пост, не сидит за высоким столом.

— Знаете, он человек очень скромного происхождения, — ханжески опуская глаза, ответил Гавирал. — Он чувствует, что ему не место среди нас, людей с такими славными родословными. Но вы познакомитесь с ним завтра, мой господин, когда все мы встретимся на лугу, чтобы рассмотреть детали соглашения, которое мы намерены вам предложить.

18

В солнечный теплый полдень Деккерету принесли приглашение на конференцию, ради которой корональ и прибыл в поместье. Добравшись до нужного места — поросшей мягкой невысокой травой широкой равнины вдалеке от главных зданий, окаймленной с трех сторон темным густым лесом, а с четвертой — живописным ручейком, он увидел, что стол для переговоров, сделанный из широких полированных досок черного дерева, опиравшихся на толстые желтоватые брусья, сходящиеся в середине тяжелого опорного постамента, установлен рядом с ручьем. На столе было аккуратно разложено великое множество бумаг и пергаментов, прижатых красивыми полусферами из прозрачных кристаллов, чтобы документы не унесло ненароком случайным порывом ветра. Тут же стояли чернильницы, стаканы с прекрасно заточенными перьями милуфты для письма и прочие письменные принадлежности. Деккерет увидел также множество бутылок с вином полудюжины различных цветов и длинную череду бокалов, дожидавшихся, пока их наполнят. Как только соглашение будет прочитано вслух и, как, без сомнения, ожидал Гавирал, подписано, высокие договаривающиеся стороны должны были, по представлениям хозяев, тут же, не сходя с места, отпраздновать это великое достижение.

Лорд Гавирал, великолепный в металлической безрукавке, очень похожей на броневой нагрудник, и богато расшитых золотом алых рейтузах, уже был на месте и ожидал возле стола. По обе стороны от него возвышались одетые еще более роскошно его братья Гавахауд и Гавиломарин.

Что касается Мандралиски, то он стоял на шаг позади своего господина и был одет уже не в облегающий черный кожаный костюм, а в куда более обычный и пышный наряд: красный с зеленым кафтан до колен, с большим, отделанным белым мехом ститмоя воротником и широченными рукавами с несколькими прорезями, через которые можно было высовывать руки, темно-серые шоссы прекрасной работы, прикрепленные к широкому поясу с изящной филигранной отделкой, на котором висел также большой, украшенный кисточками кошель.

Подобный щегольской костюм мог бы выбрать себе Септах Мелайн, но бледное жесткое зловещее лицо Мандралиски вступало в странный контраст с сияющим на солнце воротником, каким-то образом лишая богатый наряд всего его блеска. В нескольких шагах за спиной Мандралиски стояла неизменная троица его помощников: толстенький низкорослый кривоногий адъютант, высокий молодой блондин и тощий, злобно зыркающий по сторонам Барджазид.

Деккерет оделся на эту встречу в свои официальные зеленые с золотом одежды и возложил на голову изящный золотой обруч, который часто использовал вместо короны Горящей Звезды. Гиялорис, шедший следом за ним, был одет в полные боевые доспехи; не хватало только шлема. Септах Мелайн удовольствовался камзолом и яркими рейтузами. Единственным его украшением был спиральный символ Лабиринта на груди. Динитак облачился в свою обычную скромную тунику. Фулкари тоже выбрала незатейливое изящное платье. За спиной у Деккерета на почтительном расстоянии выстроилась шеренга гвардейцев, вооруженных копьями. Гавирала тоже сопровождал почетный караул, оставшийся на таком же расстоянии.

— Прекрасный день, мой господин! — воскликнул Гавирал, когда Деккерет приблизился к ожидавшим. Он старательно избегал традиционного обращения к короналю «мой лорд». — Как раз такой день, когда нельзя не достигнуть гармонии!

Слова были бодрыми, но голос тем не менее звучал напряженно, да и вид у Гавирала был очень настороженный: губы подергивались, а глаза ни на мгновение не задерживались ни на одном предмете. Конечно, подумал Деккерет, у него есть все основания для опасений: он завлек лорда короналя в глубь незнакомой ему территории, чтобы потребовать от него неслыханных уступок, и корональ ясно дал понять, что серьезно выслушает все требования Самбайлидов и, возможно, даже согласится с ними, но он не имеет никакого представления о том, что у короналя на самом деле может быть на уме. Как, впрочем, я и не представляю себе, что следует ожидать от него, добавил про себя Деккерет. Мы оба играем здесь с завязанными глазами.

— Да, гармония это подходящее слово, — Деккерет одарил Гавирала самой теплой улыбкой, на какую был способен. — Будем надеяться, что именно ее нам удастся сегодня достигнуть.

Произнося эти слова, он позволил себе пристально посмотреть в глаза Гавиралу — они были налиты кровью и очень встревоженны, — но Самбайлид быстро отвел взгляд и принялся деловито перебирать разложенные на столе бумаги, словно был простым секретарем, а не самозваным понтифексом Зимроэля. Деккерет перевел глаза на Мандралиску, и тот повел себя совсем по-иному — посмотрел на него в ответ таким холодным немигающим взглядом, полным угрозы и ненависти, что Деккерет даже восхитился этой искренностью, раз уж другого повода для восхищения не было.