Король снов

— На Сувраэле, где приживаются очень немногие из деревьев или кустов северных континентов — они не могут выдержать нашей жары и яркого солнца, — сказал Динитак, — мы выращиваем все, что может выдержать наш климат: пальмы, уродливые кактусы, даже невзрачные кусты пустынной колючки, чтобы придать городам хоть какое-то подобие красоты. Но здесь, в этом приморском благорастворении воздухов, где прорастет все что угодно, наверное, даже железный гвоздь, добрые жители Пилиплока, кажется, не желают выращивать вообще ничего! — Недовольно покрутив головой, он указал рукой на берег. — Деккерет, вы видите хоть одно растение? Стебель, ветку, лист, цветок? Ничего. Ничего!

— Он весь такой, — сказал Деккерет. — Мостовые, мостовые, мостовые… Дома, дома, дома… Бетон, бетон, бетон… Я помню, что в прошлый приезд видел здесь кустик или два. Уверен, что они давно уже выкорчевали их и залили бетоном те места, где они росли.

— Слава Божеству, мы приехали сюда не как переселенцы! — весело воскликнул Септах Мелайн. — Так что, давайте притворяться, что мы в восторге от этого места, если нас будут спрашивать, и постараемся как можно скорее удрать подальше отсюда.

— Полностью согласна с вами, — подхватила Фулкари.

— Смотрите, — перебил их Деккерет, — а вот это, похоже, встречают нас.

Из гавани навстречу каравану короналя двигалось с полдюжины судов. Деккерет, у которого на душе было неспокойно, с большим облегчением увидел, что они нисколько не походили на военные корабли — он с первого взгляда признал своеобразные суда рыбаков Пилиплока, известные под названием драконьих. Они были затейливо украшены декоративными головами и зловещими остроконечными хвостами, разрисованы по бортам яркими узорами в виде множества огромных белых зубов и алых и желтых глаз. На высоких мачтах с несколькими стеньгами были подняты паруса традиционных цветов — с черными и темно-красными полосами, над которыми на высоких флагштоках приветственно развевались зеленые с золотом знамена, символизировавшие власть короналя.

Это могло, конечно, оказаться и какой-то хитростью Мандралиски, предположил Деккерет. Но он очень сомневался в этом. И еще больше убедился в том, что все обстоит благополучно, когда услышал, как хрипловатый басовитый голос проревел в мегафон на весь океан традиционное приветствие:

— Деккерет! Деккерет! Славьте лорда Деккерета! — Этот громыхающий голос, вне всякого сомнения, принадлежал скандару. В Пилиплоке этих четвероруких гигантов обитало больше, чем в каком-либо другом городе мира. Насколько помнил Деккерет, мэр Пилиплока — его звали Келмаг Волвол — тоже был скандаром.

Потом он разглядел на носу первого корабля огромную мохнатую фигуру почти девяти футов ростом — это мог быть только Келмаг Волвол, — делавшую всеми четырьмя руками знаки Горящей Звезды, общепринятый жест приветствия короналя. Когда суда еще больше сблизились, Келмаг Волвол крикнул в мегафон, что просит разрешения подняться на борт корабля короналя для переговоров. Если бы это была ловушка, подумал Деккерет, то разве стал бы мэр города служить в качестве приманки?

Два флагманских судна сошлись бортами. Келмаг Волвол вскарабкался в плетеную погрузочную корзину. На «Лорде Стиамоте» быстро развернули грузовую стрелу, завели толстый трос с массивным гаком на конце — такие использовались для подъема из воды убитых морских драконов во время промысла, — на рыбацком судне гак прикрепили к корзине, матрос завертел ручку лебедки, мэр Пилиплока взмыл в воздух, затем корзина медленно и плавно переплыла через промежуток, разделявший оба судна, и Келмаг Волвол, все это время важно стоявший, держась двумя левыми руками за стропу, мягко опустился на палубу «Лорда Стиамота».

Деккерет поднял обе руки в приветственном жесте. Огромный даже для своего племени скандар — он словно башня возвышался над рослым Деккеретом — опустился на колени перед короналем и еще раз приветствовал его традиционными жестами.

— Мой лорд, добро пожаловать в Пилиплок. Наш город счастлив, что вы решили почтить его своим присутствием.

Согласно протоколу, теперь подошло время для обмена сувенирами. Скандар доставил с собой ожерелье, удивительно тонко сработанное искусным резчиком из кости морского дракона, которое Деккерет тут же надел на шею Фулкари, а корональ преподнес мэру роскошную парчовую мантию работы прославленных макропосопосских ткачей, лилового цвета с широкой зеленой каймой, украшенную большой тканной эмблемой Горящей Звезды и личной монограммой Деккерета.

Далее должна была следовать совместная трапеза в каюте короналя, что неожиданно вызвало техническую проблему. Как выяснилось, королевские апартаменты «Лорда Стиамота» были спроектированы без учета возможности визита скандара, и Келмаг Волвол с большим трудом протиснулся по трапу с палубы, а чтобы войти в дверь, ему пришлось согнуться чуть ли не пополам. Каюту, казавшуюся Деккерету и Фулкари достаточно просторной, мэр Келмаг Волвол заполнил почти полностью, так что Септаху Мелайну и Гиялорису, сопровождавшим короналя и его гостя, пришлось стоять в дверях.

— Мой лорд, я вынужден начать эту встречу с неприятных новостей, — заявил скандар, как только с формальностями было покончено.

— Я полагаю, вы имеете в виду Ни-мойю?

— Да, именно Ни-мойю, — подтвердил Келмаг Волвол и добавил, бросив тревожный взгляд на двоих незнакомых мужчин, стоявших возле двери. — Это очень деликатный вопрос, мой лорд.

— Я думаю, что на свете не может быть настолько деликатного вопроса, чтобы о нем не следовало знать Великому адмиралу Гиялорису и главному спикеру понтифекса Септаху Мелайну, — успокоил его Деккерет.

— Ну, раз вы так считаете… — Келмаг Волвол явно чувствовал себя крайне неловко. — Я… я очень сожалею, что вынужден сообщить вам такие вещи… Ваша поездка в Ни-мойю… Я вынужден порекомендовать вам отказаться от нее. Вокруг города и непосредственно прилегающей к нему территории на расстоянии приблизительно трехсот миль во всех направлениях выставлен заслон.

Деккерет кивнул. Все обстояло так, как он и предполагал. Мандралиска временно обуздал свои первоначальные грандиозные намерения добиться независимости для всего Зимроэля и ограничил свое восстание той территорией, которую он мог без труда оборонять. Но и в таком виде восстание все равно оставалось восстанием.

— Заслон… — протянул Деккерет, как будто впервые услышал это слово и оно ничего не означало для него. — Умоляю вас, объясните, что это значит: заслон вокруг Ни-мойи?

В больших, с покрасневшими белками глазах Келмага Волвола безошибочно угадывалась искренняя боль. Он непрерывно шевелил всеми четырьмя плечами, будто это должно было помочь ему подобрать слова.

— Мой лорд, это армейское заграждение, за которым находится зона, куда запрещен вход должностным лицам имперского правительства, так как теперь она находится под управлением лорда Гавирала, понтифекса Зимроэля.

— Простите, как вы сказали? — недоуменно фыркнув, вмешался Септах Мелайн. — Понтифекс? Зимроэля?

Его слова заглушил рев Гиялориса:

— Мой лорд, мы сдерем с него, живого, кожу и прибьем к дверям его собственного дворца! Мы…

Деккерет поспешно призвал обоих к спокойствию.

— Понтифекс? — повторил он таким же вопросительным тоном. — Не просто прокуратор, чего хватало его дяде Дантирии Самбайлу, а понтифекс? Понтифекс! Ах, как смело! Просто очаровательно! Значит, он все же не претендует на трон Престимиона? Ему достаточно управлять только западным континентом, нашему новому понтифексу, и он начал с территории вокруг Ни-мойи! Ну что ж, я могу только приветствовать его скромность!

К сожалению, Деккерет слишком поздно вспомнил о том, что скандары не обладают ни малейшим чувством юмора и потому ирония для них абсолютно недоступна. Легкомысленные слова короналя вызвали у Келмага Волвола столь искреннее удивление и даже испуг, что Деккерету пришлось немедленно поклясться, что он на самом деле относится к событиям в Ни-мойе с величайшей серьезностью.