Горы Маджипура

— Ах, принц, не бойтесь! Король будет восхищаться тем экземпляром, который мы ему дадим, и отнесется к нему с должным почтением!

Повесит в своем тронном зале и время от времени будет любовно поглаживать. И при этом совершенно неважно, умеет он читать или нет.

Ведь вас, насколько я понимаю, по-настоящему волнует только одно: возвращение пленников.

А об этом мы договорились. После того как вы их получите и покинете это место, какое значение будет иметь этот договор для вас или для короля?

— Для меня никакого. Но предполагаю, что для короля он имеет значение. В конце концов, договор дает ему то, чего он желает больше всего: защиту его народу от дальнейших попыток вторжения в эту долину со стороны правительства Маджипура.

— Да. Вы, конечно, как всегда, правы. — Коринаам хрипло рассмеялся. — У кого хватит отваги бросить вызов священным статьям этого договора?

Если когда-нибудь в далеком будущем новый корональ окажется таким авантюристом, что пошлет сюда свою армию… ну что ж, тому, кто в это время будет занимать трон Тойкеллы достаточно будет лишь снять этот договор со стены и помахать им перед носом командира вторгшегося войска, и этот командир тут же прикажет своим солдатам отступить! Разве я не прав, принц? Именно так жители Маджипура всегда поступали с теми, кто слабее их. Скажите, принц, разве это не правда?

Харпириас оставил без ответа горький сарказм метаморфа. Несомненно, Коринаам мог предъявить счет от имени пиуриваров; только теперь, десять тысяч лет спустя, Харпириас не испытывал желания заново начинать войну лорда Стиамота. Какие бы обиды ни нанесли те, кто переселился на Маджипур, далеким предкам Коринаама, теперь это стало древней историей.

Их вину давно искупили — если только вообще возможно искупить вину за захват целой планеты — примирением всех обитающих на ней народов, которое началось во времена понтифекса Валентина. Пускай Коринаам упорствует в своих обидах — Харпириасу нет до них дела.

Его интересовало только одно: как поскорее завершить все дела с отинорами.

Он внимательно разглядывал пергамент. И вынужден был признать, что написанное действительно выглядит очень красиво. Что касается текста, то он им весьма гордился: сжатый стиль, деловой и недвусмысленный, обязательства подписавших документ сторон выражены четко. Никаких туманных фраз и экивоков — насколько он мог судить, ничего, что могло бы быть неверно понято или истолковано. Корональ, правитель Маджипура, соглашается уважать суверенитет его величества короля отиноров и избегать в дальнейшем нежелательных вторжений в его владения, каковые владения определены от такой-то параллели северной широты на континенте Зимроэль и до полюса планеты… и так далее, и так далее. Со своей стороны его величество король отиноров обязуется немедленно освободить из плена девятерых палеонтологов, которые случайно вторглись на суверенную территорию королевства, и вернуть им те научные образцы, которые они собрали… и так далее, и так далее.

О продолжении палеонтологических исследований в этом районе не сказано ни слова.

Этот вопрос почти наверняка вызвал бы возражения со стороны короля, тем более что главной его целью при заключении договора была гарантия полного исключения в будущем любых контактов с остальными гражданами Маджипура. После своего освобождения ученые могут подать прошение короналю с просьбой о проведении переговоров с Тойкеллой относительно возобновления раскопок на территории отиноров. Однако Харпириас надеялся, что вести переговоры по этому вопросу будет поручено не ему, а какому-нибудь другому послу.

Отсутствовал также пункт, касающийся репатриации в цивилизованные области Маджипура детей, которые родились от отцов-маджипурцев и матерей из племени отиноров. Лучше всего совсем не затрагивать этот вопрос, поду-, мал Харпириас, хотя лично он действительно, испытывал некоторую неловкость. Дети будут отинорами, и дело с концом.

— И таким образом, — читал он, дойдя до конца страницы, — мы, корональ лорд Амбинол, настоящим подтверждаем наше одобрение и торжественно даем наше королевское слово."

Харпириас поднял глаза от документа.

— Погоди-ка, — сказал он. — При такой формулировке здесь нужна подпись самого короналя. Этого я не…

— Я попросил гэйрога слегка изменить текст, — ответил Коринаам.

— Ты сделал что?

— Король Тойкелла так и не понял, что вы всего лишь посол. Он по-прежнему уверен, что принимал у себя лично лорда Амбинола.

— Но я тебя тысячу раз просил объяснить ему, что…

— Понимаю вашу озабоченность, принц. Тем не менее в данный момент, согласитесь, главная задача — сохранить хорошие отношения с королем, пока пленные не будут освобождены и мы благополучно не покинем его территорию.

В случае вашего разоблачения король, конечно же, разгневается. Даже сейчас, когда договор полностью согласован и готов к подписанию, заявление о том, что вы не корональ, может привести к скандалу.

— Я ему покажу скандал! — воскликнул Харпириас. — Он уже видел, на что способны энергометы. Если после всех этих бесконечных переговоров он откажется отпустить людей…

— Вы, разумеется, можете отдать солдатам любой приказ. Но напоминаю вам, что заложники все еще остаются в его власти. Если он велит их убить, пока ваши войска будут демонстрировать мощь своих энергометов, — чего вы добьетесь тогда, принц? Умоляю вас, подпишите документ именем лорда Амбинола!

— Нет. Пора покончить с этим обманом.

— Обман весьма незначительный грех. Еще раз обращаю ваше внимание на то, что наша главная цель…

— Освобождение пленных. Правильно. Но что произойдет, когда подписанный текст договора дойдет до Замковой горы? Что скажет корональ, когда увидит, что я подделал его подпись? Нет, нет, Коринаам. Я подпишу именем Харпириаса Малдемарского. Как ты уже говорил, король Тойкелла все равно не умеет читать. Пускай толкует эту подпись, как ему будет угодно.

И на этом спор закончился, так как в этот момент пришел посланец от короля и сообщил, что в королевском банкетном зале вот-вот начнется великий праздничный пир, на котором будет официально подписан договор и состоится передача пленных.

Харпириасу казалось, что со времени грандиозного пира в королевском дворце, устроенного в честь его прибытия на землю отиноров в первую же ночь их пребывания здесь, прошло уже много месяцев. Но он знал, что на самом деле прошло лишь несколько недель. По вечерам небо все еще долго оставалось светлым, а обильные зимние снегопады еще не начались.

И все же ему было понятно, каким образом пленные могли потерять здесь счет времени и даже забыть, какой теперь год. Второй день, Третий день, Морской день, Звездный день… кто мог бы отличить один день недели от другого?

В этих краях не знали календарей. А единственными часами служили часы небесные: солнце, звезды, луны.

В пиршественном зале все было точно так же, как и в прошлый раз: распакованы и расстелены на полу тяжелые белые ковры из меха ститмоя, собраны громадные столы из грубых досок, покоящихся на козлах из костей хайбараков, расставлены бесчисленные миски, блюда и чаши, до краев наполненные едой. Король сидел на своем высоком троне в окружении разместившихся у подножия многочисленных жен и дочерей.

Все было точно так же, это правда. Только Харпириас изменился за эти недели: спертый, дымный воздух большой комнаты казался ему теперь совершенно естественным, а ароматы, распространяющиеся от блюд с едой, уже не заставляли сжиматься его желудок, а скорее пробуждали аппетит, поскольку он привык к сушеному волокнистому мясу и жгучим соусам, к печеным кореньям и жареным орехам, к горькому пиву, к едким, клейким супам и рагу. Диссонансные пронзительные вопли и грохот, производимые королевскими музыкантами, уже не резали ему слух, а когда из группы отинорских воинов, стоящих в сторонке у стены, до него случайно доносились непристойные шуточки, он иногда понимающе усмехался, поскольку во время ночных встреч с Ивлой Йевикеник достаточно хорошо освоил язык отиноров.