С тобой...в темноте

Я не почувствовал как стал обеими ногами в лужу на асфальте и лишь когда опустил взгляд на землю понял, что по щиколотку нахожусь в воде. Я застонал и выбрался из лужи, но холод сделал своё дело. Теперь дрожал уже каждый сантиметр кожи. Замёрзшие ноги отказывались слушаться и идти вперёд. Я сошел с дороги с целью напрямик добраться до своего дома и снова ноги потонули в чёрной липкой жиже. Не сделав и пары шагов, я поскользнулся и неловко шлёпнулся на бок. Ладони с хлюпаньем увязли в тёмных недрах земли.

Идиотизм! Я осознал всю нелепость своего положения. Грязный, полуголый, да еще и босиком. Кроме того мне слышатся голоса в ночи. Чем не диагноз? Психушка по мне уже плачет. Опираясь на руку, я неловко встал на одно колено, а затем выпрямился. Пижамные брюки превратились в черную мокрую тряпку, а руки и тело заляпаны грязью. Я в сердцах взъершил волосы и только потом понял, что руки у меня в земле. Теперь я был по уши в грязи.

Я облизал пересохшие губы и ощутил во рту металлический вкус песка. Плечом я отер губы от грязи и повернулся, чтобы вернуться домой. Плач раздался совсем близко, Я вздрогнул и немного поразмыслив, двинулся на голос. Я ожидал, что звук вскоре прекратится или начнёт доноситься в другой стороне, но словно кому-то наскучило со мной играть. С каждым шагом я приближался всё ближе и ближе к источнику рыданий.

Вот кажется и всё. Сердце бешено застучало в груди. Я завернул за угол и остановился в недоумении. Место, с которого доносились рыдающие звуки, было пустырём, тёмным, страшным, но совершенно пустынным. Я повертел головой в разные стороны, но ничего не увидел. Плач прекратился.

Я судорожно сглотнул и сам едва не разревелся от досады, но вовремя взял себя в руки.

Опять тишина. Я от досады выругался про себя. Невероятно, я опять веду себя странно. Я в ужасе схватился за голову, забывая, что ладони всё еще измазаны грязью. Я вздохнул, и руки безвольно упали вдоль тела. Едва передвигая замёрзшими ногами, я сделал несколько шагов к выходу, где мягким светом горели ночные фонари. Я не нашел то что искал, но по крайней мере пытался. За спиной я услышал неясный шум и повернулся.

Я оказался в своей прежней комнате в Лондоне, когда мы еще жили одной большой семьёй. Странно. Я осмотрелся по сторонам и понял, что опять слышу плач, только он доносится из другой комнаты. Я встал. Что такое? Мои ножки были коротенькими, и я с трудом выбрался из кроватки.

Я сплю в детской кроватке с бортиками?

Я отворил дверь и вышел в коридор. Босые ноги прилипали к недавно начищенному паркету. Плач доносился из комнаты брата. Вдруг я услышал, что замок в двери повернулся и вжался в стену, спрятавшись за тумбу с вазой. Из комнаты вышел Карлос. Моё сердце заколотилось. Он был настолько реален, что у меня подкосились ноги, и я упал на пол.

Карлос быстро прошел мимо, даже не обернувшись в мою сторону, а я, собравшись с силами, вошел в комнату, из которой он только что вышел. Это была комната Эйдена. Как я мог это забыть!

Я подбежал к кровати брата и забрался на неё. Эйден лежал, укутавшись в одеяло, и рыдал. Именно его плач разбудил меня в ту ночь. Именно его. Я обнял брата, прижавшись к нему, и долго-долго целовал ему лицо. Вроде бы до тех пор, пока не уснул».

В следующие выходные Фейт попросила меня присмотреть за племянниками. В магазин должны были привезти новый товар, и они с Эйденом хотели поработать. Майкл и Дэвид могли им мешать. День выдался довольно тёплый, на термометре не смотря на начало декабря, было почти пять градусов выше нуля, и я согласился.

Я довольно долго принимал душ, а потом причёсывался. У меня такие же волосы как у матери и похож я на неё. Я посмотрел на свои тёмные короткие волосы и карие глаза. Я точно не помнил, какого цвета глаза у матери и вдруг мне нестерпимо захотелось это узнать. Злополучное письмо лежало в верхнем ящике стола, но я не решился его распечатать.

Селин сказала, что я могу поговорить с неё, если прочитаю это письмо, но я не должен был этого делать. Теперь, когда она поставила такое условие.

И вообще, зачем я ей? Она смотрит на меня и вероятно испытывает тошноту, ровно как и я, когда вспоминаю отца. Напрасно я надеялся, что мы всегда будем вместе.

В школе я изредка поглядывал на неё, но не навязчиво, чтобы не разозлить. И она тоже смотрела на меня. Особенно мучительно было наблюдать за ней в столовой, когда она сидела напротив меня, уткнувшись по обыкновению в книгу.

А еще нестерпимо хотелось прижаться к ней как раньше, но теперь я не имел на это права. Она сама призналась, что не любила меня. А раз так, зачем навязываться?

Но боль в сердце не желала затихать. Внутри словно поселилась нестерпимая тоска, хоть волком вой. И ничего не помогло мне помочь. Как бы я не хотел вычеркнуть Селин из своего сердца, я не мог этого сделать.

Около девяти утра мы с племянниками сели на автобус, следующий вдоль южного побережья острова. Там находился детский парк Блэкгагн-Чайн. Я ни разу там не был, но Фейт подробно мне объяснила, как туда добраться, поэтому с этим проблем не возникло.

В одиннадцать мы уже разгуливали по парку. Мой карман полегчал на пятнадцать евро. В руках у мальчишек было по воздушному шару и по пакетику воздушной кукурузы. Фейт строго-настрого запретила покупать им мороженое.

Они болтали не переставая. Майкла, что странно для его юного возраста, интересовали разные истории про принцев и принцесс, волшебниц и злых фей. Я пересказал уже им Золушку и теперь заканчивал первую часть волшебницы из страны ОЗ.

Кататься на аттракционах Фейт им тоже запретила, поэтому мы покатались в карете по парку, отчего карман полегчал еще на двадцать евро.

- Дядя, расскажи еще сказку! – Попросил Майкл. – Пожалуйста! – Он сделал хитрые глазки.

- Потом. Обещаю. Просто я устал говорить. – Взмолился я. – Давай попозже. – Майкл милостиво согласился. Я отер невидимый пот со лба.

Мы вылезли из кареты около небольшого кафетерия, и племянники захотели есть. Я не мог им отказать. Мы расположились возле вешалок, и пока я заказывал еду, они нашли себе подружку. По возрасту, она была не на много старше Майкла, но выше и крупнее.

- А это кто у нас? – Я расставил перед ребятами по тарелке спагетти, а свою порцию предложил их новой подружке. Она села на стул и взяла вилку.

- Мишель, - представилась девочка. – А вы?

- Нельсон, - представился я, - а это мои племянники Майкл и Дэвид. Ты одна здесь?

- С сестрой. Она сейчас подойдёт. В туалет пошла. – Прошептала она, словно произнося страшную тайну. – Она сказала, чтобы я ждала её здесь.

Она посмотрела на шляпу Майкла.

- О, ковбой! – Рассмеялась она.

- Принцесса, - пошутил в ответ мой племянник. Мы рассмеялись. – Дядя Нельсон рассказывает нам сказки, - с гордостью произнёс он. – Хочешь, оставайся, он и тебе расскажет.

Глаза девочки заблестели.

- Очень хочу. Расскажите что-нибудь жалостливое. Я недавно смотрела по телевизору фильм, как убили собачку. Я так плакала.

Я прикинул в уме все возможные сказки, которые плохо заканчивались.

- Пойдёт про девочку, которая умерла? – Спросил я. Это была мрачная история, но малышня сама напросилась. Они радостно закивали головами. – Тогда берите вилки и лопайте спагетти. И чтобы тарелки были пустые!

- Мишель, вот ты где!

Этот голос ворвался в моё сознание и сердце дважды подпрыгнуло. Я резко поднял голову. Селин Дойл собственной персоной стояла возле нашего столика. Заметив меня, она почему-то смутилась.

Она была красива как никогда. Короткая юбка удивительно ей шла, и я почувствовал желание поцеловать её, но, конечно же, не посмел.

- Что ты здесь делаешь? – Спросила она у сестры, не отводя взгляда от меня.

- Их дядя рассказывает сказки, - та кивнула на моих племяшей, - Нельсон обещал мне тоже рассказать, если я слопаю тарелку спагетти.