Страница 42 из 142
Хотя один раз уже отдал…
И что сломалось во мне…
Эти, случайно подслушанные слова её исповеди, заставляли его люто ненавидеть себя. Как он мог?! Как он посмел сломать цветок?! Что он наделал?
Да, кончено, она в ту ночь перешла все границы. Она била по самому больному. Но ведь она была лишь испуганной маленькой девочкой, которой только что рассказали, что происходит в спальне между мужчиной и женщиной. А он был неприятен ей. А он? Что сделал он? Отомстил ей за то, что с ним сделали другие? Выплеснул на неё годами копившиеся боль, отчаяние злость. Но ей-то, ей, бывшей его светом и смыслом, — за что?
Хорошо, хоть не обратился…
Он столько лет мечтал о семье. О своей настоящей семье. Он всегда представлял, что в его семье отношения будут строиться на нежности, доверии, взаимопонимании. И вместо этого причинил страдания той, которою хотел уберечь от всех бед на земле. Имеет ли он теперь право клясться в любви и не грош ли цена его клятвам? Почему не проявил чуткость? Не увидел, как ей страшно?
— О, Джози, любимая моя, цветочек мой, ангел мой! — шептал он, задыхаясь от нестерпимой боли. — Всё будет именно так, как ты сказала: палачи обязательно придут за мной, и я отдамся в их руки! Я ведь похитил драгоценный цветок из райского сада и измучил его! Я не имею права жить!
Он встал, пошатываясь, вышел из её спальни и там уже сполз по двери. Пришлось расслабить шейный платок, потому что воздуху не хватало. Разумеется, она отказалась теперь от его нежности. Всё должно быть в своё время — первый постулат ухода за цветами. Теперь поздно что-то менять, он — реальность: болезненная, неприятная. Ему никогда не стать мечтой. Поэтому он и запретил себе касаться её. Для него это была худшая пытка на земле. Но это нужно, чтобы смириться. Чтобы запретить себе надеяться. Он должен жить, радуясь каждой минуте, что они ещё вместе…
Ричард несколько раз судорожно вздохнул и подумал, что если бы пару лет назад кто-то сказал ему, что он будет вот так вот корчиться у порога своей супружеской спальни, он бы рассмеялся глупцу в лицо…
Он встал, оправил одежду и пошёл в кабинет. Завтра его ждали в университете с лекцией, а он ещё и не приступал к подготовке. Кабинет граничил с библиотекой, где Ричарад, набрав приличную стопку книг, вернулся к себе за стол и принялся за работу. Тема, занимавшая его, касалась причин сравнения женщин с цветами в религиозных и философских практиках разных стран…
… Вторым и, пожалуй, даже более важным навыком, которому в обязательном порядке обучали Садовников, был секс. Ведь именно в интимной близости раскрывается глубинная суть женского естества, именно так наиболее полно понимается природа женщины, именно так она расцветает, превращаясь из бутона в прекрасный цветок. Поэтому сексуальному образованию неофитов в Ордене уделялись особое внимание. И если с теорией и философией секса у него всё было отлично, то вот с практикой возникли определенные трудности. Дело в том, что собственный слишком ранний и слишком отвратительный опыт, заставлял его бояться подобного рода прикосновений, а не желать их. И тогда он решил для себя, что процесс вполне можно изучать с чисто технической стороны. И такой подход сработал. Ричард подошёл к получению нового опыта со свойственным ему педантизмом: записывал и анализировал получаемые данные, суммировал их, делал определённые выводы… и искренне не понимал, почему люди готовы совершать невообразимые поступки ради одного лишь соития. Ну да, отмечал он, данное действие не лишено некоторой доли приятности, но чтобы терять из-за этого голову — увольте! Человек отлично контролирует свою физиологические потребности, эту — в том числе, решил для себя Ричард. Подчинять свою волю и разум какой-то вспышке, химической реакции в мозгу, казалось ему верхом глупости. Он всякий раз удивлялся, когда слышал или читал о необоримой роковой страсти, и понимание сути происходящего оставалось для него загадкой. В его объятиях побывали разные женщины — и изысканные японские гейши, и необузданные дочери южных морей, представительницы разных рас, наций, сословий, но ни одна из них не заставила его сердце трепетать, а рассудок — мутиться. К тому же для него падение в бездну сладострастия было невозможно ещё и по причине того, что он был слишком чистоплотным и слишком эстетом, поэтому беспорядочные жадные половые связи виделись ему чересчур грязными и отвратительными. Он не разу не позволил ни одной женщине втянуть себя во флирт, попытаться завоевать его. Он всегда и с достаточной степенью холодности, а то и цинизма, ясно давал понять, что женщин он выбирает сам, тех и тогда, когда ему это нужно. Сердец не разбивал, потому что никогда не давал ложных надежд…
Правда, однажды случилось нечто, что заставило его несколько, но не существенно, изменить свой взгляд на кое-какие моменты. То была его третья экспедиция в южные широты: он тогда изучал муссоны и теплые течения, что брали своё начало в этих краях. Остановились на одном из островов. Совсем крохотный, он даже не значился на основной массе карт. Остров населяло племя, поклонявшееся женскому божеству. По вере туземцев, богиня, раз в несколько спускалась на землю, чтобы воплотиться в смертную женщину. Воплощённая богиня была окружена всяческим почётом и уважением, и малейший её каприз немедленно исполнялся. В этот раз, едва увидев прибывших на остров, она тут же заявила, что желает дракона с четырьмя глазами. Участники экспедиции даже сначала не поняли, о ком идёт речь. А когда, наконец, сообразили — стали подкалывать. И едва ли не силой затолкали его в шатёр богини.