Страница 122 из 142
Так же подумал и этот человек, на мгновение приостанавливая своё, подобное маятнику, движение… Те, кого он столь нетерпеливо ждал, — опаздывали и это несказанно злило его.
Наконец, пространство вокруг завибрировало сиреневатыми всполохами, и из этой зыбкой завесы стали появляться люди. Первыми оказались двое: высокий темноволосый мужчина, который нежно прижимал к себе тоненькую, как тростинка, женщину. В свете луны её волосы приобрели необычный оттенок рыжего перламутра, ниспадая до осиной талии и сияющим ореолом окружая нежное личико. Человек в маске невольно залюбовался ею, отметив себе, что слухи о внешности юной хозяйки Глоум Хилла отнюдь не преувеличивают.
Однако её сопровождающий был явно не рад такому вниманию к своей спутнице и смерил любителя маскарада недовольным и даже злым взглядом. Тот и представить себе прежде не мог, что чёрные глаза умеют быть настолько холодными… И неизвестно, чем бы закончилась эта дуэль взглядов, если бы позади пары не раздался шум, а потом из сиреневого марева не вылетел бы прямо в полосу лунного света, неприлично чертыхаясь, рыжеволосый молодой человек в светлом клетчатом костюме. Мало кто признал бы в нём сейчас гордого герцога Брайджери. Но этот малый, сухо кивнув присутствующим, встав с колен и отряхнув брюки, стал неотрывно смотреть на трепещущий и мерцающий вход в пространственный коридор. И когда оттуда, наконец, показались последние участники будущего действа, — а именно Гастон Ленуа, левитировавший перед собой безжизненную девушку, — тотчас же вскочил и направился к ним. Подхватил на руки покоившееся на воздухе тело и понёс к тому самому каменному ложу, что ранее с таким тщанием вымыла своим светом луна.
Ленуа оглядел собравшихся, потёр руки и проговорил радостным, возбуждённым голосом:
— Друзья мои, вам не кажется, что пора бы уже завершить начатое?!
Хотя друзей у него здесь не было.
***
Графство Нортамберленд, замок Глоум Хилл, 1878 год, двумя часами раннее
После жарких ласк Колдер привлёк Мейв к себе и буквально провалился в сон.
Он видел всё будто со стороны в свете факела. Вокруг — клубилась тьма, казалось — мохнатая и живая, она тянула к невольному актёру свои лапы. Тот, кого выделял свет, тоже был тёмным. За спиной его трепетали горящие чёрные крылья. Бледное лицо склонялось к … тонкой шейке молодой женщины, лежащей в его объятиях. Её длинные волосы расплавленной лавой сливались на пол, а нежная кожа слегка светилась… Но привлекло не это, а занятие, поглотившее крылатого… Он, жадными глотками пил кровь рыжеволосой…
О, какой восхитительный аромат! Какой упоительный вкус! Настоящий божественный нектар! Ещё! Ещё! Не напиться!
Вдруг, тело в руках начало биться — её одурманенный организм всё же цеплялся за жизнь. Пришлось крепче сжать, чтобы сделать ещё несколько глубоких глотков… И вот, женщина перестала сопротивляться, обмякла и похолодела… И тут — только тут! — крылатый смог остановиться. И в следующую минуту взглянул на произошедшее уже человеческими глазами…
— Нет! — осознание содеянного прошило насквозь… — Нет! Пожалуйста, пожалуйста… Только не умирай! Господи, умоляю, забери мою жизнь, только верни её… Пожалуйста! Обещаю, я даже не приближусь к ней! Только пусть живёт! Пусть цветёт! Господи, прошу!..
Колдер со стоном распахнул глаза. Сердце колотилось так, словно намеривалось пробить грудную клетку… Воздуха не хватало. Липкий страх капельками ледяного пота стекал по позвоночнику… Несколько секунд он не решался бросить взгляд в сторону жены. Сон был таким реалистичным. Вкус. Запах. Неужели…
Он ещё раз глубоко вздохнул и, наконец, посмотрел на Мифэнви. Она спокойно спала, её маленькая грудь мерно вздымалась, а на манящих губах играла лёгкая улыбка.
Благодарю тебя, Господи, если тебе нужна благодарность презренного демона!
Коледр сполз с кровати, подошёл к окну и уперся пылающим лбом в холодное стекло. Он не знал, сколько простоял так, до того, как её нежные руки обняли его со спины. Её соски затвердели (в спальне, когда гас камин, становилось ощутимо прохладно), и это возбуждало.
Он обернулся, заключил её в объятия. Она подняла личико, глаза её сверкали в ярких отблесках луны.
— Тебе приснилось, что ты пьёшь меня?
Он только кивнул.
— Не волнуйся, любимый, однажды мы …
— О, Мейв, ты назвала меня «любимым»? — голос его дрожал и прерывался от переполняющих эмоций…
— А как же иначе? — удивилась она. — Я же люблю тебя…
— Ты же босиком! Простудишься! — он подхватил её на руки и понёс на кровать.
Уложил и аккуратно, опираясь на руки, опустился сверху.
— Светлая моя! Ясная! Незабудка ненаглядная!
Он осыпал поцелуями, чуть сумасшедшими и горячими, каждый дюйм её хрупкого тела. Она подавалась навстречу и тихонько охала. Ласки становились всё жарче и опускались всё ниже. Когда же он добрался до самого заветного и самого сладенького местечка, приникнув к нему, как истомлённый жаждой путник, она всхлипнула и заметалась по подушкам… Она бормотала что-то нечленораздельное, судорожно сжимала простыни, приподымала бёдра, чтобы его язык мог проникнуть в сладостные сокровенные недра… Когда она уже была в шаге от того, чтобы рухнуть в бездну наслаждения, он остановился и резко вошёл в неё. Она вскрикнула, схватившись руками за изразцы в изголовье кровати и обвивая его бёдра ногами. Теперь — никаких поцелуев, никакой нежности. Он двигался яростно и мощно, заставляя содрогаться, исторгая рыдания…