Страница 87 из 92
Поймал такси, вернулся к оставленной возле тайного гаража машине, но сразу понял, что манипулировать педалями и рычагами не способен. По крайней мере, в ближайшие часы. Внешние повреждения банкировой оболочки свелись к ссадине на колене - ободрался, вылезая из-под мятого железа, нескольким мелким порезам на лице, плюс контузия, плюс шейные позвонки требовали проверки; однако пережитый шок осел дурнотой и дрожанием всех мускулов, включая мельчайшие: мизинцы на ногах и те омерзительно подергивались, словно жили отдельно. Вызвал шофера. Примчавшийся Василий обнаружил босса скорчившимся в салоне среди окровавленных бумажных салфеток. Вопросов не задавал.
Добрались до дома, финансист обтер окривевшую морду перекисью водорода, вкатил сам себе пять кубов димедрола, сгреб в пакет наличность - деньги Солодюка, - переоделся и велел гнать в Склиф.
Там почти три часа проторчал, не рискуя присесть на липкие кушетки, окруженный пьяными, смердящими, перекошенными, нечесаными, матерно мычащими, обмотанными грязными тряпками и серыми бинтами гражданами обоих полов, двадцать девять из тридцати принадлежали к наименее благополучному слою населения, именно этот слой бесперебойно обеспечивает работой травматологов; чем еще заниматься, если денег нет и взять негде? - только водяру хлестать, а потом резать друг друга, ломать руки, ноги, головы и другие полезные части тела. Наконец вышел доктор, средних лет татарин, держащий руки, как все хирурги, несколько на отлете. Вашему другу, сказал он, сделали трепанацию. Он в тяжелом состоянии. Что будет дальше - неизвестно. Банкир многословно заговорил про отдельную палату, втолкнул в карман зеленой робы пачку купюр - доктор отреагировал вежливо, с достоинством и легким презрением, обращенным, однако, в большей степени на самые деньги, нежели на просителя. Разумеется, сделаем все возможное. Удалился - крепкая спина, хорошей формы затылок. Ощутив себя человеком, полностью выполнившим долг, Знаев сразу сильно ослаб, еле доковылял до автомобиля. С удивлением обнаружил, что на дворе уже утро. Позвонил Камилле, бессвязно наврал что-то, велел разыскать жену Жарова. Бывшая супруга по голосу мгновенно поняла, что сам банкир тоже далеко не в форме, проявила озабоченность, или что там полагается проявлять женщине, если отец ее ребенка попал в беду, - Знаев коротко поклялся, что чувствует себя как никогда прекрасно, и поспешил вырубить связь.
Навостривший уши Василий тут же решил поделиться опытом.
- А вот был случай, - сказал он. - У моего приятеля сын однажды вытащил ключи от машины, поехал кататься и разбился. Ударился головой. Черепушку ему врачи залатали. но потом говорят родителю: так и так, сынок ваш в коме, на месте удара образовалась опухоль, она давит на мозг. Надо протыкать кость и откачивать жидкость. Можем проткнуть советской иглой, она стоит пятьсот долларов, вероятность успеха - пятьдесят на пятьдесят. А хотите - проткнем американской иглой, вероятность успеха девяносто пять процентов, но иголка стоит десять тысяч…
- Деньги, Вася, как раз для таких случаев и нужны, - проскрипел банкир. - Они, в общем, нужны только для этого… Чтоб спасти близкого человека, если с ним беда… И больше ни для чего… - вздохнул, примеряя на себя эту идею, не для всех очевидную, и хрипло повторил: - И больше ни для чего, понял? А теперь давай домой. Очень быстро. И - молча, а то хуево мне…
Василий регулярно брал у босса ссуды, много тратился на лечение престарелых родителей, - он примолк, суровый. Знаев же затеял в гудящей голове прикидку: что делать дальше. Ему срочно требовался отдых, сон, хотя бы час-полтора, перед тем как отправиться на работу и объясняться насчет украинского газа с незваными гостями в погонах. Шофер подождет в машине, или в гостевом домике, или на кухне особняка, а хозяин ляжет спать, потом поедет в город, как реальный папа: на заднем сиденье. Таков был план - оптимальный, но не лучший. Лучший состоял в том, чтоб вообще не принимать горизонтального положения. Не позволять расклеиться этому капризному слабаку, самому себе. Новое июньское утро - второго такого никогда не будет - нужно потратить на подготовку к тяжелому дню; уединиться, абсолютно, чтоб на двести метров вокруг - ни одного прямоходящего, хватит с меня прямоходящих, достали, никого не хочу видеть, шофера - к черту, сам - под душ, потом еще один укол, потом прогулка - и в девять с копейками на старт, за руль, я Серега Знаев, я железный, я всегда готов к войне, меня можно уничтожить, но нельзя победить…
Вид массивных ворот собственной латифундии несколько успокоил. Хорошие ворота. Сразу видно - человек поселился здесь всерьез и надолго. Попрощался с Василием, приказал ему двигаться в банк на такси, скороговоркой пробормотал извинения. Ерунда, шеф, - великодушно ответил водитель. - И не такое бывает. Был вот случай… Потом расскажешь, - перебил банкир. Только шеф, не гоняйте, - попросил Вася. Не забывайте про «черную копейку». Никогда не забуду, - серьезно пообещал Знаев; на том и расстались. Если по-людски, надо было хоть чашку чаю предложить мужику, выдернутому из постели в два часа ночи. Однако банкиру столь сильно хотелось остаться в тишине, наедине с землей и небом, что мысли о соблюдении элементарных приличий легко отодвигались на задворки сознания.
Стоял в душе. Бормотал ругательства. Шепотом постанывал. Говорил с медленными. Медленные обступили со всех сторон, внимали, имя им было - легион, лица выражали вялое любопытство, поскольку не умели выражать ничего другого.
…Повторяю: я - Знайка. Меня бьют. Подставляют. Обманывают. Мне мешают, меня не понимают, меня тормозят, из меня вытаскивают силы и деньги. Мои нервы губят. Мое время крадут. А мне это все по хую. Слышите, вы?! Мне по хую!
Может, я сгину, может - выживу. Но мне известно, как будет. Со мной или без меня, при мне или после меня, но будет так: люди очнутся. Не сразу, постепенно, в течение длительного промежутка времени - возможно, потребуются десятки лет - но отрезвеют. Не потому, что их кто-то научит, глаза откроет, нет; они очнутся сами, единственно оттого, что не смогут отыскать другого выхода.
Слюнопускание прекратится. Разноцветные картинки для превращения потенциальных гениев в олигофренов, и другие картинки, для вытаскивания из олигофренов их денег в обмен на портянки с логотипами, будут осмеяны. Рухнет вся система. Дьявольская молотилка разлетится в куски. Все поймут, что достаточно протянуть руку и убрать болтающуюся перед глазами картинку, - за ней откроется горизонт, стократ ярче любой картинки. Кто видел горизонт, тому картинки неинтересны.
Так он бормотал себе под нос, гипнотизировал пустоту. Кое-как обтерся шершавым полотенцем, потом ковылял сквозь лес по самой длиной дорожке, ведущей от дома в глубь рощи. Триста шагов до стены, до того места, где кончается его земля, сытая, облагороженная, и начинается, сразу за оградой, земля ничья, когда-то колхозная, общая, теперь залуговевшая, одичавшая без присмотра; потом триста обратно - туда, где стоит, прочно вросший в планету, его дом, лично им придуманный, в точности такой, какой обязан быть у всякого нормального мужчины, изловчившегося не потерять достоинства в нынешние времена; простой, крепкий дом, где легко дышится, где утром солнечные лучи гладят лицо, а вечером горит живой огонь.
Первым входящим звонком - в девять часов одиннадцать минут - отметился Лихорылов. Он рычал, как тигр. Банкир даже заслушался. Настоящий русский бас, как настоящий итальянский тенор, встречается редко.