Клад из сумочки

За забором действительно слышался странный стучащий звук. Калитка открылась. За ней стояла и улыбалась девушка лет двадцати в красном застиранном платье. Ее темные волосы были небрежно заплетены в две косы, в зеленых глазах прыгали солнечные зайчики. Девушка тяжело опиралась на костыли.

-Ленка! Упс! - ошарашенно воззрилась на нее Полундра. - Ты это как же?!. А где твоя коляска? Тебе что, операцию все-таки сделали?! Юрка денег заработал, да?! Будешь ходить теперь?! Блин, ура-а-а-а!!! Наконец-то! Ура-а-а, да здравствует все на свете! - Она кинулась на шею девушке, и та неловко ухватилась рукой за калитку. На лице ее появилась бледная улыбка.

Жара начала спадать только к сумеркам. Усталое солнце сползало в море, полосуя розовыми лучами двор, заросший черешней, виноградом и розами. Каменные потрескавшиеся плиты двора были еще горячими. Вокруг дома бесшумно шмыгали кошки, в зарослях винограда вскрикивала горлинка. На веревке болталось пять мокрых купальников и четыре штуки плавок. Под ними лежала гора шлепанцев.

Было решено, что парни во главе с генералом Полторецким селятся в хозяйском доме, а девицы под командованием Сони - в летнем домике с кухней внизу и огромной крытой верандой на втором этаже. В строительный вагончик в дальнем конце двора Натэла решила поселить бабушку. Прибытия актрисы Мтеарадзе ожидали завтра к вечеру.

- Натэлка, нельзя же так! - возмущалась Полундра. - Нино Вахтанговна - целая народная артистка, а ты ее в эту будку отправляешь! Жесть какая-то! Нет, ты как хочешь, а бабушку надо в дом! Там весь первый этаж пустой! И кровать классная, и телик, и туалет приличный...

- Юля, я лучше знаю, что ей надо! - пропыхтела Натэла, волоча через участок гору подушек и свернутый матрас. - Вот увидишь, она приедет с гастролей, скажет, что она умирает, никогда больше на сцену не выйдет и ей ничего, кроме тишины, не нужно! А вагончик далеко стоит, там тихо, розы вокруг...

- Тогда надо будет внутри помыть и хорошую кровать туда отнести! - деловито сказала Полундра. - Сейчас парни вернутся, я их припрягу.

- Смотри! - Натэла взглянула через забор. - Там у соседей, кажется, такой же вагончик стоит!

За забором, на соседском участке, действительно темнело оплетенное диким виноградом сооружение со снятыми колесами. На запертой двери висел массивный замок.

- A-а, это... Да, точно такой же. Тетя Марьяна где-то сразу два достала, и один сразу соседу продала. Хорошая вещь! Они его обычно тоже отдыхающим сдают... Да куда пацаны-то пропали?!. Купаться, что ли, опять убежали?

Заглянув в домик, Юлька обнаружила там только Белку, лежащую на кровати и глядящую в потолок.

- У тебя ничего не болит? - ворчливо осведомилась Полундра. - Что-то ты грустная... На солнце не перегрелась? Есть не хочешь?

Белка вяло отмахнулась.

- А я хочу! - решительно объявила Юлька. - А Натэлка только еще на рынок собирается! Я ее знаю, она там все ряды обойдет и всем продавцам нервы вымотает, это часа на два! А потом еще будет полдня над этим своим мясом стоять! И Атаманова от кастрюли гонять, чтоб куски не тырил!

- Зато вкусно получится!

- Это точно, - согласилась Юлька. По мнению друзей, стряпню Натэлы можно было свободно подавать в самых лучших ресторанах. Однако всей этой вкусноты еще надо было дождаться, а Юлькин желудок уже давно играл военный марш.

- Слушай, ну пойдем хоть на набережную, чебуреков купим! - взмолилась она. - У меня кишки в узел закручиваются! Сейчас уже нежарко, хорошо, идем!

Белка вздохнула и нехотя стала подниматься.

Приморская улочка была почти пуста. Юлька неслась вдоль набережной размашистым матросским шагом.

- Не пойму, куда он делся... Тут же всю жизнь дядя Ма- хаз чебуреками торговал! Опять, что ли, на свадьбу к кому-то уехал?! Ничего, сейчас до конца улицы пробежимся, заодно, может, наших встретим, там рынок, и... О! Ромка! Ромка соседский! Сидит, весь из себя красивый! Здорово, Ромка, это я приехала!!!

Полундра отпустила руку подруги и помчалась в сторону моря. Там под огромным каштаном расположился уличный художник. Он сидел на матерчатом складном стульчике, рядом, приколотые на самодельный фанерный стенд, висели его работы, а стул для клиентов был пуст. Услышав истошный Юлькин вопль, он обернулся. Полундра кинулась к нему, и через минуту они с парнем уже обнимались и колотили друг друга по плечам и спине.

- Ромка, ты как?! Нет, нуты как?! - орала Полундра. - Я только днем приехала, с друзьями и дедом! У вас-то как дела? Юрка где сейчас? В отпуск приехал? Слушай, а что, Ленке операцию сделали все-таки, да?! Она нам открыла - и без коляски, на костылях! Сама до калитки дошла, вот круто! Где вы с Юрцом бабки-то взяли? Что продали? Слушай, ну как же здорово! А думали, что безнадежно! Сам-то как? Экзамены сдал? Мог бы и в гости зайти хоть раз в Москве-то! Белка, Белка, иди сюда скорее, где ты там?! Господи, корни пустила, что ли?! Иди сюда, я тебя с Ромкой познакомлю!

Корни Белка не пустила. Но ноги напрочь отказывались идти. Потому что в двух шагах от нее стоял в обнимку с Полундрой зеленоглазый смуглый парень в майке-тельняшке. Тот самый, который заговорил с ней по-французски два месяца назад в «музыкальном зале» тропининского музея. Тот, который принял ее за неведомую графиню. Тот, кто каждую ночь снился ей, и Белка ничего не могла с этим поделать. И никому-никому не могла об этом рассказать.

«Я сошла с ума», - грустно подумала она, отказываясь верить собственным глазам. Но поверить все же пришлось. Потому что с фанерного стенда на нее смотрел ее собственный портрет. Акварель была написана так точно, что Белке казалось - она смотрится в зеркало. Да, это она... Нелепая прическа с хвостами, схваченными красными заколка- ми-«звездами»... Белое платье с открытыми плечами... Все, как было в тот теплый вечер, когда она играла Чайковского в музее! «Боже мой, какая я тут красивая...» - машинально подумала Белка, не зная, чего ей больше хочется: подойти и познакомиться или повернуться и сбежать.

- Белка, да что ты как памятник стоишь?! - Полундра за руку подтащила подругу к художнику. - Знакомься вот! Это Ромка Ваганов! Сосед наш, Ленкин младший брат! Между прочим, в Москве учится, в художественном! Глянь, как круто рисует! Хочешь - он и тебя изобразит! Ромка, дашь скидку по старой дружбе? Ой... а это кто? А это что у тебя?! Ой! Это же... наша Белка, что ль?! Ой... ЭТО КАК?!

Зеленые глаза Ромки смотрели на Белку в упор.

- Привет, - сказал знакомый голос, столько дней слышавшийся ей по ночам. - Я Роман. Надо же, ты и правда похожа... на нее.

- Похожа?! - завопила Полундра. - Да копия! Одно лицо! Вы что, с ней знакомы, что ли?!

- Откуда? - Роман наконец отвернулся и теперь смотрел через плечо чуть живой Белки на темнеющее море. - Это... с одного портрета старинного копия. В Москве делал.

Он обращался к Белке, но при этом не смотрел на нее. На его скулах горели два алых пятна. Голос звучал хрипло. Белка, отчетливо понимая, что Роман врет, что он тоже узнал ее, не смогла даже кивнуть. Лишь едва заметно пожала плечами. В горле стоял комок.

- Убиться можно, как похожа, - недоверчиво сказала Полундра, переводя взгляд с бледного лица подруги на акварельный портрет.-Ну ладно... Ты долго здесь еще будешь?

- Посижу пока, может, кто подойдет. - Роман по-прежнему смотрел в сторону. - Если вы приехали, то Ленке там одной не страшно будет.

- А Юрка где?

- Не знаю. Сказал - поздно придет. - Ромка сел на свой стульчик и старательно принялся накалывать на мольберт новый лист бумаги. Девчонки растерянно переглянулись и потихоньку отошли.

Среди ночи Полундра проснулась от странных звуков. Села на скрипучей тахте, повертела головой. Было темно. У стены безмятежно сопела Натэла, с Сониной кровати тоже доносилось ровное дыхание. Но рядом, на раскладушке, где вечером улеглась Белка, было пусто. Юлька вскочила и вышла за дверь.

Белка сидела на веранде за деревянным столом - там, где они недавно весело поедали приготовленное Натэлой мясо с картошкой и строили планы на отдых. Уронив голову на руки, подруга тихо всхлипывала. Юлька, подбежав, уселась рядом, участливо обняла ее за плечи: