Ступени

Прошло минут десять. Павел вышел из комнаты, подошел к Натке и сказал:

- Ну, что ты упрямишься! Снимай пальто и пойдем в комнату!

- Нет, я уже дождусь тебя здесь.

- Почему ты такая упрямая?

- Такой мама родила, - выпалила Натка.

Павел развернулся и ушел в комнату.

А у нее выступили на глазах слезы. Но, надо было держать свое слово, не сдаваться.

Прошло еще около получаса, когда парни вышли из комнаты. Павел быстро оделся, обулся, попрощался с другом, и они с Наткой шагнули на лестничную площадку.

Павел вопросительно посмотрел на Натку, но она прервала его немой вопрос:

- Пожалуйста, ни о чем меня не спрашивай. Я чувствую, что не права, но в чем, еще не разобралась. Оставь это на моей совести.

Павел слегка улыбнулся, обнял ее за плечи, а потом сказал:

- Пойдем уже дышать воздухом перед сном!

И они пошли неспешно, ногами переворачивая сырые комки упавших листьев, которые до дождя намел на тротуары ветер.

Натке почему-то хотелось плакать, но она сдерживала себя изо всех своих девичьих сил. Вроде, и никто не обидел. Но, все равно, было так обидно! И какая-то печаль теснила сердце: «Мы всегда понимали друг друга. Почему сегодня все пошло не так?»

Уже стоя перед домом, Павел развернул Натку к себе и сказал:

- Все! Хватит злиться! Не для этого мы приехали из Фрунзе в Алма-Ату, чтобы за это короткое время выяснять отношения! У нас слишком мало времени. Жаль его будет тратить на пустые ссоры. Пообещай, что все плохое мы оставляем здесь и сейчас, в этом сыром и противном дне. А за порогом квартиры живем по-прежнему: в любви и согласии. Согласна?

- Да! Мне самой противно, когда я сержусь на тебя или на себя, или на нас обоих, я уже не знаю, на кого! Я оставляю здесь, на улице, все плохое и обещаю: ни о чем не спрошу, ни в чем не упрекну!

- Вот и хорошо! А теперь скрепим клятву хороших отношений поцелуем.

И Павел притянул Натку к себе.

Они поднялись в квартиру улыбающиеся. Лицо обоих было красно от холодной погоды, носы шмыгали, но глаза блестели от радости примирения. Да и животы урчали, так как после осенней прогулки открылся зверский аппетит. Они ужинали, заглядывая друг к другу в тарелки. И забирая из них лакомые кусочки, отправляли спешно в рот. Такова была их игра. Они откровенно хулиганили, и при этом в глазах обоих «прыгали чертики».

ТЕЛЕФОННЫЙ РАЗГОВОР.

Утром Павел умчался в институт. Ему надо было сдать контрольную по механике. А родители уехали на рынок за продуктами.

Натка осталась дома одна. По-хозяйски убралась наскоро в квартире и пошла на кухню чистить овощи для борща.

Вдруг зазвонил телефон. Натке пришлось взять трубку, так как хозяев на данный момент не оказалось дома.

- Алло!

- Здравствуй, Наташа! А позови Павла к телефону! – попросил женский голос.

Натка опешила: «Кто в этом городе мог ее знать?» А потом ее осенило: «Марина!»

- Он сейчас в институте. Будет позже.

- Ладно. Передай, что я подготовила ему пакет с новой партией вещей. Я буду вечером дома. Если хочешь, приходите вместе.

- Хорошо, я передам ему то, что ты мне сказала. И спасибо за приглашение.

Натка положила трубку и задумалась: «Приглашение принято. Но идти ли мне вечером с Павлом? Не получится ли так, как вчера? Почему, судьба подбрасывает двойные ситуации? Чтобы испытать на прочность договоренности? Нужна ли мне эта встреча? Наверное, все-таки, да. Значит, пойду. Но, все равно спрошу мнения Павла. Напрашиваться, как вчера, сама не буду. Хотя, «нитку с иголкой» никто не отменял».

Приехали родители с базара. Быстро в четыре руки был приготовлен борщ. Павел вернулся как раз вовремя – к накрытому столу.

После обеда Натка взяла Павла за руку и повела в комнату.

- Ты хочешь мне что-то сказать? – спросил он, притянув Натку к себе.

- Да. Вечером мы с тобой приглашены к Марине. Тебе по делу надо с ней встретиться, а со мной она хочет познакомиться поближе.

- Очень хорошо. Я хочу, чтобы вы подружились.

- Это не возможно, потому что у нас разница в возрасте лет в шесть и нет общих интересов, кроме, наверное, ТЕБЯ.

- Я ваш общий интерес? – засмеялся Павел.

- Мне так кажется. Ты – единственное, что нас объединяет. Если она твой друг – я уважаю этот выбор. Но моим личным другом Марина быть не может.

- Хорошо. Но вечером сходим в гости вместе.

Натка обняла его крепко-крепко, как будто боялась отпустить, чтобы не потерять. Интуиция ей подсказывала, что все равно что-то идет не так. Но очень не хотелось думать ни о чем, когда он вот так стоял рядом, и Натка слушала биение его сердца.

А потом спросила:

- Паш, а чего ты боишься больше всего в жизни?

Его лицо сразу стало серьезным. Павел взял Натку за руку и подвел к дивану. Они присели друг напротив друга, глядя в глаза.

- Я боюсь смерти. Но не своей, а близких людей или просто людей, потому что ВСЕ в этой жизни можно поправить, кроме смерти.

- А ты ее видел? – спросила Натка.

- Да. Это было страшно.

- Расскажи, я хочу знать.

- Уверена, что хочешь?

- Да.

- Мы были курсантами, когда нас срочно отправили на железную дорогу под Уфой, в одиннадцати километрах от города Аша 4 июня этого года, чтобы мы ликвидировали последствия катастрофы.

- Это той, где взорвались два поезда из-за большой концентрации газа в воздухе?

- Ты слышала об этом?

- В газетах печатали.

- Да, это было самое ужасное, что пришлось пережить лично мне. Страшно вынимать обгоревшие тела людей, которые за несколько часов до этого жили, чувствовали, любили, стремились домой, либо ехали в том самом поезде на встречу к друзьям или родителям. И вдруг . . . ВСЕ! Конец такой страшный! Уродский! Мы руками вынимали их из покореженных вагонов и складывали на насыпи. Их было много, очень много. Мы - мужики не выдерживали: кого-то рвало, кто-то бился в истерике. И никто не стеснялся своих слез, особенно когда вынимали детей. В этой катастрофе погибло более полутысяч людей. Ни в чем не повинных.

- Это ужасно! – в глазах Натки стояли слезы. – Прости, что выбрала неподходящую тему для разговора. Прости.

Натка обняла его, как бы стараясь уберечь от воспоминаний. Некоторое время они молчали.

- А как ты считаешь, можно пережить потерю близкого человека, когда он вдруг уходит?

- ВДРУГ не уходят. На это должны быть веские причины. И, как правило, если человек делает такой шаг, он не совершает это необдуманно. Любимый может уйти, когда ему нанесена смертельная рана, и когда невозможно простить или оправдать. Я сам не могу представить, что однажды ты уйдешь от меня.

- Я? Что ты такое говоришь? Мы всегда будем вместе. Как нитка с иголкой.

- Это уже слова мамы, - улыбнулся Павел. – Иди ко мне, моя Ниточка. Хватит печальных разговоров.

И они растворились в нежности друг друга.

В ГОСТЯХ У МАРИНЫ.

Они оделись теплее, потому что вечерний сырой воздух проникал сквозь открытые участки тела, незащищенные одеждой.

Павел положил руку Натка в свой карман, и теплом своей ладони грел ее руку. Этот бесхитростный жест подбадривал Натку, потому что, что скрывать, она слегка трусила, не знала, как себя вести. Но с ней был любимый человек, в котором Натка черпала свои силы.

Уже, стоя перед дверью, Павел подбодрил:

- Расслабься, все будет хорошо.

После звонка открылась дверь. Их на пороге встретила Марина.

- Ну, заходите, не стесняйтесь.

Они прошли на кухню. Марина поставила чайник на плиту.

- Как дела? – спросила она Натку.

- Спасибо, хорошо.

- Все путешествуешь?

- Да, живу между двумя городами.

- Интересно, наверное. А у меня все обыденно: работа, дом. Тоже куда-нибудь уехать бы.

- Приезжай к нам в гости во Фрунзе, - вдруг выпалила Натка.