Страница 10 из 11
Я чувствую давление на плече, и мы с Эрин поворачиваемся опять к бару. Вернулся Рикки, стоя все еще по ту сторону стойки, и указывая на два стакана, стоящие перед нами.
– Дамы, «Оральный секс».
Шокированная, я поворачиваюсь к Эрин. Он же не предложил это? Взгляд на моем лице довольно красноречив, потому что они оба смеются.
– Успокойся, Джина. Это название напитка, а не приглашение, – Эрин берет свой стакан, выпивает содержимое и ставит обратно на стойку.
Ну, ничего не произошло. Я беру свой стакан и выпиваю содержимое, удивляясь, как светло-бурая жидкость плавно скользит в желудок. Она крепкая, сладкая и восхитительная на вкус. Не смотря на то, как хорош этот напиток на вкус, я без вариантов никогда не закажу этот напиток по названию! Рикки удивляет меня громким хлопком, и я подпрыгиваю, удивленная своими мыслями.
– Оки-доки, дамы, время танцевать. На следующую песню за баром проследит Тед, так кто моя счастливая дама? – он потирает руки, а Эрин хватает меня за запястье, поднимая мою руку над головой.
– Джина первая! – слишком быстро говорит она. Рикки опирается руками на стойку и, прежде чем я понимаю, перепрыгивает к нам через нее.
Я наклоняюсь к Эрин.
– Этот парень реален?
Вместо ответа она толкает меня к партнеру. Он берет меня за руку, и мы движемся к танцоплу. Я начинаю нервничать, потому что это ново для меня, желание пересиливает нервозность и всё, чего я хочу, это танцевать.
– Итак, ты когда-нибудь прежде танцевала свинг, Джина? – Рикки перекрикивает музыку, пока ведет нас ближе к центру танцпола. Я выпрямляю плечи и поднимаю подбородок, стараясь быть храброй, даже если понятия не имею что творю.
– Никогда. Заранее извиняюсь за причиненные телесные повреждения. Я балерина, а не телочка Чарлстона.
Рикки смеется и ставит меня в правильное положение.
– Ну, к тому времени, как я с тобой закончу, ты будешь обеими.
Рикки терпеливо обучает меня основным шагам, поворотам и наклонам. Когда я приловчилась, что не заняло много времени, мы стали ускоряться. Все танцевальные стили имеют похожие движения, и всё зависит от шагов, которые как раз и делают этот стиль уникальным.
К концу песни мы достаточно быстро танцуем, чтобы вспотеть, кровь в моих жилах бешено бежит. Группа делает перерыв и все вокруг аплодируют. Рикки целует мое запястье и склоняет голову.
– Ты талантлива! Мне нужно вернуться в бар. Я принесу тебе еще выпить. Ну же! – он бежит трусцой всю дорогу к бару и снова перепрыгивает через стойку.
Эрин сидит на своем стуле, ожидая нас, и сияет. – Это было потрясно, Джина! Я могла видеть, как ты танцуешь, как та другая пара, прямо так, – она указывает на парочку, которая делала впечатляющие выбросы и подбрасывания. Улыбка Эрин заразительна, и я внезапно тоже улыбаюсь.
– Так весело, Эрин. Спасибо, что привела меня сюда!
Мы обнимаемся, но нас прерывает негромкий голос.
– «Оральный секс»?
Мы с Эрин разрываем объятия, чтобы посмотреть на Рикки, выглядевшего, как потерявшийся щенок с большими глазами и надутыми губками, пытаясь пробиться в наш маленький момент. Он вручает каждой из нас по стопке. Мы с Эрин смотрим друг на друга и начинаем безудержно смеяться.
Глава 11
ОДИН РАЗ ЖИВЕМ И ЗАДНИЦАХВАТАТЕЛЬ
21:28
Ночь продолжается, Рикки чередует свои обязанности бармена, в течение которых мы угощаемся выпивкой, и танцами со мной и Эрин. Его звездные педагогические способности и количество алкоголя слились воедино, ослабив меня и сделав более смелой в продвижении к более сложным движениям.
Во время одного из движений, Рикки освобождает мои руки и просит наклониться и схватиться за свои ноги. Он наклонятся к моей спине и, прежде чем я это осознаю, переворачивает меня на все 180 градусов, заставляя сделать сальто и приземлиться прямо перед ним. Ощущения волнительные! Мы повторяем это движение еще пару раз во время песни, но она становится более динамичной.
Алкоголь, безусловно, одурманивает, потому что когда заканчивается песня, и я стараюсь пробраться в бар к Эрин, столы и стулья вырастают на моем пути, как по мановению волшебной палочки. Забавно, но алкоголь не влияет на мой танец, однако, когда я стараюсь идти по прямой линии, то становлюсь настоящей опасностью. Эрин дважды смеется, чуть не падая со стула.
– Хах! Это было потрясно, Джина! Твоя мама обосрется, если увидит, как ты светишь своим нижним бельем! Милые трусики, кстати. Никогда не думала, что ты такая дерзкая задница, –хоть никогда не признаюсь в этом, но я благодарна матери, что она отговорила меня надевать накладную задницу.
Эрин держится за бок, словно там колет от смеха. Логика подсказывает, что возможно я должна быть обижена на комментарий Эрин, но я не могу понять почему. Все такое расплывчатое, теплое и радостное. Я начинаю смеяться и не могу остановиться. Мы с Эрин задерживаем дыхание, стараясь перестать смеяться, но когда смотрим друг на друга, обе снова начинаем смеяться.
Я наклоняюсь над стулом, не в силах удержаться от смеха и не в состоянии вспомнить, почему вообще смеюсь. Мой мир какое-то мгновение вращается слишком быстро, и в итоге я оказываюсь на полу, на заднице с юбкой, открывающей неприлично много. О! Верно! Я смеялась над тем, что светила своими трусиками. О, что за черт, я итак уже все показала всем этим людям. На лице Эрин обеспокоенный взгляд все тридцать секунд, пока она не убеждается, что я в порядке, и снова заливается приступом смеха. Да, мы сегодня не за рулем. Мне удается встать и поправить юбку, чтобы сесть на свой стул.
– Знаешь что, Эрин? К черту! Почему я должна волноваться, что кто– то увидит мою задницу? Я веселюсь, черт возьми! Это моя жизнь, и я буду делать все, что вздумается. Кроме того, скажу я, жизнь слишком коротка, чтобы сдерживаться.
– О, черт возьми, да, Джина! Живем лишь раз, и все это дерьмо, детка! Теперь все что нужно – это перевести тебя из гнезда мамочки и папочки. Что скажешь? Переезжай ко мне. Мне нужна соседка, а ты слишком стара, чтобы жить в доме у родных. Ну же. Это будет здорово. Пожалуйста, скажи да!
Не в первый раз Эрин поднимает тему нашу совместного переезда. Когда она уезжала из дома, я не могла понять, почему кто– то может в спешке покинуть удобный семейный особняк. Это не похоже на то, будто мы страдаем из-за этого места, по крайней мере, до недавнего времени. Кажется, что за прошедшую неделю дом моего отца становится с каждым днем все меньше.
Там так много пространства, и нет места, куда я могу пойти и просто быть собой. В каждой комнате дома что– то напоминает мне о том, кем я должна быть, чего от меня ожидают, и как я не оправдала ожиданий. Голос отца эхом отзывается в комнатах, когда он кричит на детективов и адвокатов, выражая недовольство по поводу исков, поступающих от пострадавших, постоянно напоминая мне о вреде, который я причинила тем людям. Я чувствую себя скатывающейся обратно по спирали в темную яму раскаяния. На прошлой неделе не было ничего, кроме бесконечных попыток выбраться из этой ямы, только быть брошенной туда вновь.
Боль от сжатия моего подбородка заставляет меня вздрогнуть, и я возвращаюсь в «здесь и сейчас». Эрин ищет мой взгляд, затем хлопает по стойке и кричит:
– Рикки, нам нужно еще, живо! – ее взгляд не отрывается от меня, но когда она начинает говорить, то понижает голос. – Послушай, Джина. Знаю, о чем ты думаешь, и тебе нужно прямо сейчас прекратить. Это была не твоя вина. Слышишь меня? Не ты начала пожар, – рука приподнимает мой подбородок, чтобы сжать мои щеки, заставляя меня выглядеть, как рыба. Она улыбается и добавляет: – Черт, ты выглядишь сексуально, как... это что, ботокс? – мои глаза широко раскрыты, и мы обе начинаем смеяться. Рикки приносит наши рюмки.
Не успеваю я поставить рюмку на барную стойку, как к нам подходит мужчина. Он довольно приятно выглядит: высокий, с темными волосами, и ему в районе тридцати лет, хотя при таком освещении трудно сказать наверняка. Он одет в джинсы и футболку вместо старомодной одежды, в которую одето большинство присутствующих здесь людей. Он протягивает мне руку и спрашивает: