Служители зла

— А номера городского телефона вы не помните?

— Нет, к сожалению... В часы дежурства бывает столько звонков. Но ведь он записан...

— Спасибо! Большое спасибо! — взволнованно вырвалось у Юшкаса.

Он порывисто схватил обе руки Марты и пожал их. Лицо женщины залилось румянцем. Она встала со стула, ее серые глаза широко открылись и несколько мгновений, не отрываясь, смотрели на Юшкаса. А тот уже пришел в себя и улыбнулся.

— Простите, — сказал он. — Но вы действительно очень мне помогли. Я вам так обязан.

— За что? Не понимаю.

— Я объясню. Только позднее, через несколько дней... Хорошо?

Марта Бушалите не успела ответить. В кабинет вошла начальница. В руках она держала толстую книгу.

— Я нашла вызовы того дня, товарищ, — церемонно сказала она. — Вот они!

Юшкас наклонился над книгой и прочел несколько небольших записей. Одну из них перечитал несколько раз. Теперь сомнений не было! Логические выводы, догадки, предположения переросли в уверенность. Цепь замкнулась.

Как и предполагал Юшкас, в книге телефонных записей значился номер телефона городской квартиры профессора Шамайтиса. Звонок на дачу последовал именно оттуда — из квартиры убитого.

Юшкаса принял уполномоченный Комитета государственной безопасности. В кабинете уже находились прокурор и знакомый Юшкасу полковник Белов.

Следователь докладывал неторопливо, обстоятельно, стараясь не упустить ни одной, даже самой мельчайшей подробности.

Все эти дни уполномоченный и прокурор внимательно следили за собирательной, исследовательской работой, которую вел следователь Ивар Юшкас. Его успешный поиск подтверждал их первоначальные туманные догадки и гипотезы.

Слушая Юшкаса, прокурор невольно вспомнил Галана, Ярослава Галана. В 1949 году во Львове агенты католической реакции обагрили кровью страницы последней рукописи талантливого писателя «Величие освобожденного человека». И вот еще одно преступлений святых отцов церкви, прячущих под сутаной топор, нож, кастет и ампулы с ядом!

Юшкас закончил доклад. После короткого молчания уполномоченный сказал:

— До вашего прихода, товарищ Юшкас, мы обговорили многое. Решили, что вам придется доводить дело до конца, хотя оно явно переросло рамки вашего ведомства. Вы, как говорится, в гуще материала, поэтому вам и карты в руки. Значит так, завтра вечером вы навестите отца Августина. Его мирское имя — Каувючикас. Визит предстоит деликатный, тонкий, но имейте в виду — без каких-либо скидок. Завтра к преступнику вы придете как представитель советского закона. Вот так. О цели визита, о предстоящем трудном разговоре вам подробно расскажет товарищ Белов.

НЕОЖИДАННЫЙ ГОСТЬ

Закончив служение в костеле, отец Августин вернулся домой, сменил сутану на домашний просторный халат, принял ванну, тщательно выбрился и сел к столу, где ждал его ужин, приготовленный домработницей Людвигой. Эта розовощекая девушка с хитрой усмешкой в уголках полных чувственных губ знала вкусы своего хозяина. Шипящая на сковороде яичница, ровные ломтики швейцарского сыра, полстакана сметаны и чашка черного кофе — все вполне соответствовало желаниям и аппетиту отца Августина. Если еще добавить рюмку рома перед едой и несколько капель ликера в кофе, ужин можно считать отличным.

Поужинав, отец Августин позвал Людвигу:

— Вчера я обещал отпустить тебя... Ты свободна, дочь моя. Иди, гуляй.

— Спасибо.

— Только смотри, не поддавайся греховным соблазнам молодости, — напутствовал он домработницу.

Людвига хитро сверкнула глазами и несколько фамильярно ответила:

— Не бойтесь, отец Августин... Уж не такая я грешница!

Оба рассмеялись и расстались довольные друг другом.

Отец Августин прошелся по комнате, поправил шелковые занавески на окне, проверил, хорошо ли стоит на подоконнике вазон с геранью, и затем, усевшись в мягкое широкое кресло, взял томик «Декамерона».

Настоятель костела, кроме библии, старинных богословских книг и произведений современных католических философов, любил иногда почитать и другие — светские книги. «Декамерон» уже давно лежал в шкафу, спрятанный за томами больших книг, и только вчера очутился на столе, а потом и на ночной тумбочке возле кровати.

Но сегодня читать не хотелось. Небрежно перелистав несколько страниц, отец Августин отложил книгу и задумался. Стенные часы медленно отбивали время. Кроме их размеренного тикания и мелодичного боя ничто не нарушало тишину... Шли секунды, минуты, и вдруг продолжительный, настойчивый звонок у парадной двери словно взорвал тишину в квартире.

Отец Августин удивленно взглянул на часы — так рано он не ждал гостя — и пошел отворять дверь. На пороге стоял Ивар Юшкас.

Вчера, прощаясь с ним, полковник Белов говорил:

— Вам предстоит трудный разговор. Постановление об аресте подписано, и в интересах следствия вы можете рассказать хозяину многое из того, что нам известно. Считайте, что это первый допрос, правда, в несколько необычных условиях. И еще... — Алексей Николаевич потер лоб. — Не торопитесь закругляться, пусть инициативу ухода из дома проявит сам хозяин. Понятно?

Да, Юшкасу все было понятно.

— Разрешите войти? — спросил он, снимая шляпу.

— Пожалуйста. Прошу вас, — отец Августин гостеприимным жестом пригласил посетителя пройти в комнату. — Садитесь вот сюда, поближе к свету.

— Благодарю вас... Я Ивар Юшкас, друг семьи Шамайтисов и товарищ их покойного сына Юргиса.

— Очень приятно, — отец Августин уселся в кресло напротив гостя, незаметно прикрыл томик «Декамерона» тяжелым молитвенником, лежавшим рядом на столе, и повторил:— Очень приятно видеть у себя друга семьи Шамайтисов. Мария Шамайтене — верная дочь церкви, поэтому интересы ее семьи мне всегда близки и дороги.

— И мне приятно слышать это, — сказал Юшкас. — Юргис убит на войне, профессор Шамайтис погиб недавно во время пожара на даче, из всей семьи осталась одна Мария — старая, больная женщина. Теперь только мы с вами, отец Августин, можем хоть чем-нибудь утешить эту женщину и помочь ей.

— Я всегда готов, — ответил отец Августин. — Но что вы имеете в виду? Деньги? Похлопотать о пенсии?

— Нет, нет, об этом не беспокойтесь, об этом позаботятся и без нас... Речь идет о другом.

Юшкас вынул было портсигар, но тут же спрятал его обратно в карман и добавил:

— Я долго думал, что мы можем и должны сделать. В поисках ответа я обратился к богословской литературе, прочел несколько книг, познакомился с учением и делами католической церкви...

— Даже так? Похвально, сын мой, что вы интересуетесь священным писанием, — медленно проговорил отец Августин и неожиданно, не изменяя голоса, спросил: — Этот интерес вызван порывом вашей души или служебными обязанностями следователя прокуратуры?

— И тем и другим, — спокойно, тоже не меняя голоса, ответил Юшкас.

— В таком случае я вряд ли смогу быть вам полезен.

— Почему?

— Святая церковь не вмешивается в дела мирские, в дела государственные.

— Не вмешивается? — переспросил Юшкас.

— Не вмешивается, — повторил отец Августин.

— А если моя душа, мой разум ищут ответа на некоторые вопросы?

Отец Августин усмехнулся и после секундного раздумья ответил:

— Святая церковь считает разум помощником религии, с чем вы вряд ли согласны.

— Это не существенно, согласен я или нет. Но то, что вы сказали, составляет одно из важнейших положений учения Фомы Аквинского? — поинтересовался Юшкас.

— Да! — невозмутимо подтвердил отец Августин.

— Меня как раз и интересуют некоторые выводы из учения святого Фомы.

— Опять порыв души? — усмехнулся ксендз.

— Нет, интерес следователя.

Отец Августин ничего не ответил и молча наклонил голову.

— Фома утверждал, — после короткой паузы заговорил Юшкас, — что все инакомыслящие, не согласные с католическим верованием, заслуживают проклятия, кары божьей и даже смертной казни... Не можете ли вы сказать, насколько советы святого Фомы, жившего в тринадцатом веке, применяются практически теперь, в наши дни?