Интеллект успеха

И аналогично, коль скоро руководство какой-то организации – будь то начальная школа, колледж или деловая компания – уверовало в способность тестов предсказывать будущее, попробуйте заставить его отказаться от практики тестирования. Занятие это достаточно трудное, ведь если в эту организацию принимают только тех студентов (или берут лишь тех работников), которые показывают в ее тестах результаты, превышающие определенный порог, тогда любой их успех – подчеркиваю, любой – будет приписан именно этому превышению. Иными словами, такая организация находится в положении верующего в действенность танца дождя, в чудо с лифтом или в счастливый амулет. При такой системе она только и делает, что позволяет своим верованиям подтверждаться. Ничему другому из того, что могло бы опровергнуть эти убеждения, сбываться просто не дают.

Ситуация может оказаться еще хуже. Допустим, всего лишь однажды или, может, дважды вы приняли кого-то с баллами ниже проходных – т. е. допустили «тестовый прецедент». Как правило, все знают, что стоит за тестовым прецедентом. Это может быть «не тот» цвет кожи, или одежда, или происхождение, или акцент. Будет ли такой вновь принятый работать так же, как и остальные, при прочих равных условиях? Кто знает, ведь в реальной жизни «прочие условия» никогда не бывают равными. И уж наверняка отношение к нему будет не такое, как к остальным. Таких людей трактуют как особые случаи, как эксперимент. Они иные, и отношение к ним иное. И ожидания, возлагаемые на них, тоже не такие, и тогда нет ничего удивительного в том, что они оправдывают эти ожидания. Чаще всего они с самого начала настраиваются на неудачу, а раз так, то неудача и становится их уделом. Действительно, этим термином и определяются все их успехи: неудача. Здесь тоже педагогам нет никакого резона идти на риск. И все же люди обладают громадными возможностями для развития в себе интеллекта успеха и его выражения; как ни странно, мы слишком часто не даем им реализоваться.

Деньги заставляют мир вращаться

Есть один решающий фактор, делающий результаты тестирований столь значимыми в нашем обществе, – это деньги. На сегодняшний день имеется немало исследований на тему оценки пригодности тестов для прогнозирования эффективности работы субъекта применительно к множеству профессий, и подоплека у всех этих работ одна: сколько денег могла бы сэкономить корпоративная Америка, если бы постоянно пользовалась тестами. Результаты этих исследований показывают, что корпоративная Америка могла бы сэкономить миллионы.

Я ничего не имею против того, что корпоративная Америка станет экономить миллионы, особенно если это выльется как в рост производительности труда, так и в повышение уровня жизни всего населения. Но здесь следует принять во внимание три существенных соображения экономического характера, имеющие непосредственное отношение к проблеме тестирования. Во-первых, на тесты смотрят с точки зрения их финансовой значимости. Пользователи тестов озабочены не общечеловеческими ценностями, а скорее тем, как результаты тестов будут трансформироваться в доллары. Но реальность такова, что, применяй иные виды тестов, они, возможно, сэкономили бы больше, причем с меньшими затратами человеческих ресурсов.

Во-вторых, при переводе результатов тестирования в экономическое русло делаются всевозможные допущения, но суть этих допущений совершенно неясна. Для примера предположим, что все организации при найме служащих пользуются одинаковыми тестами. Как следствие, одни и те же люди, методически заваливая тесты во всех организациях, окажутся в состоянии перманентного поиска работы. В конечном итоге им грозит безработица или, что тоже не редкость, работа, не соответствующая их квалификации. Во что обойдутся обществу их безработица и работа не по специальности? В огромные суммы.

В-третьих, значимость тестов оценивается исключительно с точки зрения той выгоды, которую получат корпорации или иные учреждения. Корпоративные прибыли – это замечательно. Но при этом совершенно не учитывается точка зрения индивидуума, проходящего тест. А ведь в ситуации, когда одному и тому же человеку многократно отказывают в правах на основании результатов тестирований, нет ничего хорошего. Разумеется, в среднем дела в организациях будут идти на лад, даже если какие-то люди постоянно «вытягивают короткую спичку». Но сколько работников этих организаций окажутся в выигрыше или проигрыше в результате тестирования, также не принимается во внимание. Итак, проблема, лежащая в основе подобных тестов, имеет экономический характер, но индивидуального работника она совершенно не затрагивает. Скорее, она является экономической единственно с точки зрения самой организации. Но нельзя отрицать, что здесь обе точки зрения имеют равное право на существование.

Как это ни забавно, но в данной ситуации благо для индивидуума определенно окажется благом и для самой организации. А если принять во внимание более широкий круг способностей человека, то в выигрыше будут не только талантливые индивидуумы, но и организации. Дело кончится тем, что они станут принимать не только тех, кто имеет самый высокий IQ, но, возможно, и тех, у кого наиболее высок уровень интеллекта успеха, что в конечном итоге позволит сэкономить им больше, чем за счет одних лишь людей с высоким IQ. Нежелание или неспособность учитывать интересы не только организации, но и ее работников, составляющих с ней единую систему, ведет к результатам, которые оказываются ниже оптимальных для обеих сторон.

Для получения более ясного представления о проблеме нужен сравнительный анализ таких факторов, как скрытые затраты и явные выгоды тестирования, однако этот анализ блистательно отсутствует в аргументации тех, кто наиболее рьяно выступает в защиту тестов. Но что именно они отстаивают? Свое представление о существовании индивидуальных различий в умственных способностях, рассматриваемых как более или менее фиксированная величина. Мое представление об интеллекте успеха коренным образом отличается от обычных воззрений, базирующихся на уровне IQ. Вот лишь дюжина наиболее существенных отличий:

1. Обычные методы тестирования умственных способностей могут служить мерой лишь малой части интеллекта, но уж никак не большей и тем более не интеллекта в целом. Они ориентированы на инертное академическое мышление и совершенно непригодны для оценки активного интеллекта успеха.

2. Интеллект успеха в том виде, как я его себе представляю, охватывает аналитический, творческий и практический аспекты мышления. Аналитический аспект используется для решения проблем, творческий – для выбора проблем, требующих решения, а практический – для обеспечения эффективности решений. Эти три аспекта в какой-то степени независимы друг от друга. Обычные способы тестирования интеллекта позволяют оценить лишь его аналитический аспект, причем даже не в полной мере.

3. Интеллект не есть нечто застывшее в своей неизменности. Ошибочно полагать, будто человек с определенным уровнем умственных способностей приговорен к пожизненному владению ими. Напротив, умственные способности можно как усилить, так и ослабить. Особенно восприимчив к изменениям интеллект успеха.

4. По-видимому, было бы неверно проводить сколько-нибудь крупномасштабные оценки уровня умственных способностей с помощью одних лишь тестов на выбор правильного ответа из множества вариантов. Что касается интеллекта успеха, то его уровень с помощью таких тестов нельзя оценить вовсе. Поэтому тесты с множеством вариантов следует заменить такими, в которых требуется давать различные формы ответов. Любой индивидуум с одними видами тестов справляется успешнее, чем с другими, поэтому так важно использовать все разнообразие средств тестирования.

5. Умственные способности предполагают в первую очередь не столько количество знаний, сколько сбалансированное представление о том, когда и как использовать аналитические, творческие и практические способности. Умственные способности используются для поисков путей к достижению цели. Интеллект же успеха направлен на поиски оптимального баланса своих способностей для достижения собственных целей индивидуума.