Страница 56 из 72
Саня поправил воротник, посмотрел на луну - туманный круг около месяца на Ермилов день предвещал метель - и задумался о том, что его стремительный переход к станам v.2.0 был серьёзным стратегическим просчётом, но, с другой стороны, даже при периодических остановках, производительность его была выше, чем на старых станках. Хотя до расчётной и не дотягивала. Это Сашку выводило из равновесия, создавало подлинную фрустрацию. Бесило ещё и то, что у матушки Манефы не было проблем на тех станах, к которым Сашка относился так презрительно, там ткали вовсю, без остановок. Более того, разведка докладывала, что те подмастерья, что ушли от Трофима обратно к матушке Манефе, продолжали клепать те модели один за другим, по приказу келарини. Из-за чего отец Онуфрий уже косо смотрел на Сашку, а Саня и сам на себя уже злился, никак не понимая, где, собственно, просчёт.
Проблема рвущихся нитей встала уже в полный рост, и игнорировать её никак было нельзя. Не сказать, что нити рвались все и сразу, но существенно замедляли работу. Анна Ефимовна, которая взяла на себя руководство текстильным цехом, тоже не могла ничего сказать, потому что в практике домашнего ткачества такой проблемы не было вообще. Саня был механик, а не текстильщик, и, вообще-то думал, что сделав высокопроизводительный стан, сразу получит много ткани. Но так не получилось. В чём проблема? Так она же на поверхности! Раз регулировка стана не даёт ничего, то значит проблема в пряже.
Надо срочно порыться в ноутбуке. Тут у Сашки в голове щёлкнула и сложилась цепочка ноутбук-батарея-цинк-флогистон. Всё встало на свои места, то бишь, он вспомнил, отчего у него под глазом сияет фонарь, разве что дорогу не освещает.
- Никитка! - крикнул он вознице, - рули сразу в работную избу.
С момента памятного производственного совещания все, с точки зрения Сани, занимались ерундой. Только он, как пчёлка, не разгибая спины, натруженными до боли руками строил фундамент благополучия компании, изредка отвлекаясь на всякие мелкие мероприятия, - Рождество там, свадьба и прочее. Со свадьбой все сложилось хорошо, Глашка на прощанье была неистовой, как никогда, это единственное светлое пятно на Саниной биографии того периода.
Гейнц, после того, как отлил пластины для батареи, смирился с присутствием цинка в природе. Не сильно, в дальнейшем, нагруженный металлической работой, потихоньку, вместе со Степаном, переоборудовал кузню, и между делом, построил перегонный куб. А Саня со своими учениками пластался на строительстве. Вообще, деревенская публика зимой не сильно перетруждалась, и работать раньше Крещенья не собиралась. За исключением пришлых плотников, которых Сашка перехватил сразу после Онуфрия. Те сидели на сдельщине, и праздники праздновать им было недосуг, тем более, в чужом селе. Сашка убедился, что деревенским вся эта возня с новостройкой была глубоко побоку. Не более, чем тема для пересудов.
Только ходили и смотрели. В основном, бабы, потому что мужики большей частью убыли на отхожие промыслы. Саня от этого скрипел зубами и бормотал: "Вы ещё попроситесь, паскуды". Но сам молча делал своё дело. Ситуацию немного прояснила Анна, сообщим, что в данной ситуации никто ничего сделать не сможет, ибо баба - это не мужик. Суть этой, как Сашке казалось, очевидной сентенции открылась гораздо позже.
Дело помаленьку делалось, и вот уже на Федосея Глашка со своим, как его Саня называл, Хрюнделем, переселилась в новую избу. Надо сказать, что Саня гордился своим проектом. Дом стоял между двух громадных, по сто квадратов, будущих цехов, и Глашка, по идее, должна была за всем этим делом следить. Хрюнделя также пристроили к делу, к Герасиму, который стал истопником и конюхом в одном лице. Саня с учениками и присланными Трофимом подмастерьями смонтировали стан, набрали, где смогли пряжи и сделали пробный заход.
Вообще, всё шло совсем не так, как себе, в основном из-за своих заблуждений относительно природы крепостничества, представлял Сашка. Начиная с того, что пряжу пришлось покупать у баб в деревне, а не изымать волевым решением. Сволочные бабы же отнюдь не стремились ту пряжу продавать. Наконец Калашников привёз из-под Твери нормальное количество пряжи, которая, чёрт побери, стоила денег, и укатил в Касимов. Находясь в очередном периоде ремиссии, он отличался необыкновенной энергичностью. Наконец дело пошло. Анна взяла в свои руки процесс тканья. Глашка стала первым оператором новых станов, Никитка с пацанами обеспечивали работоспособность механизмов, Герасим снабжал производство лошадиной энергией. Анна даже настояла на торжественном открытии производства, с приглашёнными гостями, молебном и всеми полагающимися в этом случае атрибутами и процедурами. Казалось, вот он, момент триумфа прогресса. Но Саня был крайне недоволен и категорически не согласен. Всё было не так!
А тут ещё Гейнц со своим самогонным аппаратом. Нет, понятно, что Сашка сам был виноват. Пришёл, как товарищ к товарищу, на огонёк. Произвести дегустацию, оценить перспективы. Выпили, раскраснелись. Закусили огурчиком. И вот, когда, как казалось, ничто не предвещало... Гейнц, лучась самодовольством, как новенький пятак, сказал Сане:
- А я открыл флогистон!
Саня чуть не подавился огурцом, прокашлялся, и ответил вполне в духе той традиции, которую привнёс в русскую жизнь турецко-подданный:
- Флогистона нет!
- Флогистон есть! Я тебе сейчас покажу!
Гейнц потащил Сашку к столу, где бросил кусочек цинка в серную кислоту и начал поджигать лучинкой появляющиеся пузырики. Пузырики вспыхивали через раз, что ничуть Гейнца не смущало.
- Это не флогистон, - заявил Саня, - это водород. Газ такой, объясняю для тупых. И на свои дурацкие опыты ты потратил цинк, ты потратил купоросное масло. Это, мало того, что денег стоит, так его и нет нигде!
У Сани не было желания ни устраивать НИИ неорганической химии, ни становиться передовым учёным-исследователем, и уж, тем более, потакать Гейнцевым попыткам заслужить всемирное признание.
- Тебя компания держит для исполнения конкретной работы, а не для того, чтобы финансировать твою любознательность!
- Как ты можешь так говорить? - оскалился Гейнц, - я выделил чистый флогистон!
Били Гейнца вдвоём со Степаном. Саня бил за фамильный Шумахеровский непробиваемый апломб, а Степан - за все те невзгоды, которые перенёс из-за Гейнца, да и вообще, потому что немец. Впрочем, они недалеко ушли от нравов некоторых академий, где глубоко теоретические дискуссии проходили столь же практически. Но и убивать Гейнца они не собирались. Ну, помутузили маленько, с кем не бывает. Отряхнулись от снега и пошли пить мировую. Потом пытались петь Гаудеамус, и далее по списку.
Наконец Саня с Никиткой добрались до работной избы. В полупустом цеху возились Анна с Глашкой. Герасим тихо сидел в уголке и пил чай, а Хрюндель шуровал в печке. На полу развалилась Белка. А Ванятка и один из Сашкиных учеников строили из кубиков крепость. Идиллия. Анна Ефимовна ещё раз продемонстрировала Сашке всю степень своего презрения.
- Аня, ну что ты дуешься... - опыт общения с женщиной после загулов Саня отработал давно, - ты ж мне как сестра! Я же хоть и оступился, но я же осознал! Ой, какие у тебя красивые серёжки! Славка подарил?
Покориться судьбе и всё такое, склонить голову и просить прощения. Неважно за что, пусть это будет маленьким женским триумфом.
- Ну как же так, Саша! Как так можно? Ты на себя в зеркало смотрел? - тон сместился в нужную сторону, она вздохнула, - когда вы уже напьётесь досыта?
- Ой, а что это вы делаете? - не растерялся и перевёл стрелки Саня, - и главное, зачем?
- Полотно режем, - ответил Анна.
Одной из основных Сашкиных идей при разработке именно этой модификации стана была возможность производства полотна бесконечной длины, а не тех обрезков, которые он видел на торжище. Именно за счёт сменных катушек с нитями основы. Кончается нить, ткачиха меняет катушку, просто подвязывая новую нить к старой. И нет выматывающей заправки стана каждый раз, когда основа кончается. Две с половиной тысячи нитей основы зарядить - это не конь чихнул. Если любая баба у себя дома заправляет стан два раза в год и получает кусок ткани, равный длине заранее готовой пряжи, то здесь получается ткань любой длины. Саня знал о борьбе Петра с узким* полотном, но модель стана содрал с готового чертежа, не сильно задумываясь о смысле той борьбы. Катушки для основы он добавил уже от себя, исключительно для того, чтобы не терять время на перезарядку стана. А тут его изобретение режут на части!