Страница 257 из 270
Сталкер скукожился и притих, опустив глаза. Его товарищи закашляли, Бродяга тяжело выдохнул и снова надул щеки. Орк попытался было хохотнуть еще, но недобрый взгляд старшего пресек его позыв, отчего боец застыл с глупым выражением лица. И только Фифа, видимо, занимающая особый статус в группе и в отношениях с командиром, позволила заикнуться и тем самым разрядить обстановку:
– Ден, тс-с-с, дыши ровно. Успокойся. Чего так нервничать? Ты же не среди пьяных дебоширов Бара. Глянь, на тебя люди пялятся. Твои друзья и товарищи…
– …Слушай, Анжел, кончай…
– …Это ты сюда послушай, капитан! Уймись уже. Че ты пристал к этому мальчику? Что он тебе сделал? Не так посмотрел? Не побрился? Пукнул? – перебила строго девушка.
– Анжел?
– Что за фигня? У всех нервы на пределе. Думаешь, я не боюсь? Все тут на стреме, на изжоге. Фули дергать друг друга в таком ситуэйшене? Тебе ли не знать, спецназу, что дедовщина и дергания в своем коллективе ни к чему хорошему не приведут! Что это зло, да еще в боевой обстановке.
– Да какая в жопу дедовщина?! Я так, приколоться хотел. Какой из него боец? Студент с молоком на губах. Ботаник, мля.
– Денис! – Фифа бросила в Холода камушек. – Харэ. Он, может быть, твою жопу через пять минут прикроет, а ты мозги тут стебаешь. Тебя какая муха укусила?
– Вжик, епрст. Никакая. Скорее я его зад прикрою, чем он мне. Все, проехали, – Ден надулся и, обиженный на весь мир, понуро свесил голову, бубня: – Ишь, даже краля моя ополчилась. Звиздец. Слово не скажи.
– Холод, этот «студент» зимой спас группу «Анархии» на Маяке, вовремя заметив семью снобов, а недавно всю ночь тащил на себе раненного Бульбу, когда того накрыло на Рубеже лавиной артобстрела. Зря ты так, не узнав человека! – откликнулся Бродяга, почти не смотря в сторону разведчика. – Фифа правильно сказала, нехер лаяться и ковырять своих. Блок, не держи зла на разведку, они чересчур горячие парни!
– Иди ты… умник, – буркнул Ден, но уже как-то по-другому взглянул на молодого сталкера, – давай уже, валяй свои стихи, Александр Блок.
– Семен.
– Что?
– Семен я. А прочитать? Я прочту кое-что…
– …Читать я и сам умею, ты расскажи лучше на память.
– Ден! – замечание Анжелы.
– Стихи читают вслух, а не рассказывают, – поправил парень, усаживаясь удобнее и снова краснея.
– Во-от еп-п!
– Холод, кончай базар. Сема… гм… Блок, давай уже, пой там, а то вот-вот двинем, – отозвался Док, отогнувшись от скрюченной балки между стенами.
– Хорошо, – сталкер с необычным прозвищем мгновенно изменился в лице, перестал кусать губы и теребить короткую бородку и, собравшись с духом, выразительно и громко стал читать:
Пауза после монолога парня висела минуту. Лица у всех стали угрюмые и задумчивые. Каждому из них это стихотворение явило какие-либо образы и воспоминания. Только Фифа хлопала ресницами и пыталась понять смысл и горечь этих строк по-своему, по-девчачьи. Эскимо смахнул слезу украдкой, Док стал усиленно тереть виски. Орк громко и тяжко вздохнул:
– Серега… Серега? Это не тот Бульба, которого ты тащил, паря, через Зону?
Сталкер-поэт не успел ответить. Далеко впереди раздался свист. Пепловцы дали знак выдвигаться.
– Подъем, братва, – сказал Холод, затем по-дружески подмигнул вставшему Семену и похлопал его по плечу, – респект тебе, Сема! Молодец, в самое сердце загнал свои строчки. Уважуха и… Извини, брат!
– Принято. Проехали, – ответил на манер разведчика парень и улыбнулся.
– Двинули, братцы-кролики! – крикнул Ден и шагнул вслед за Фифой.
«Почему-у? Почему так? Не так, не здесь он должен был уйти из жизни».
Никита пробирался среди завалов огромного цеха, через строительный хлам и мусор, иногда спотыкаясь и матерясь, морщась от боли и жадно сцеживая слюну. Которой уже и не выделялось. Даже «янтарь» не мог заглушить муки жажды и душевную боль потери командира.
«Не дошел. Не выбрался. Сгорел. А-а-а! Ну, за что-о? Почему ты губишь моих товарищей? За что ты забираешь их?».
Майор остановился отдышаться и навести хоть какой-то порядок в голове. Колокольный звон в ушах и затылке не утихал. Вдобавок начала наливаться свинцом лобная часть.