Страница 81 из 184
До провозглашения Манифеста о вольности дворянства Щербатов проходил службу в гвардейском Семеновском полку и не имел возможности непосредственно руководить хозяйством в своих поместьях, важнейшим из которых было находившееся близ Ярославля и включавшее два больших села — Михайловское и Козьмодемьянское. Жизнь в Петербурге требовала значительных расходов, и Щербатов всячески старался повысить доходность поместья, что было непростой задачей, поскольку последнее находилось в нечерноземной зоне, где урожайность хлебов была довольно низкой. Благодаря документам, сохранившимся в фонде Щербатовых в РГАДА, в первую очередь переписке Щербатова с управляющими поместьем, оказывается возможным довольно подробно восстановить обстоятельства, оказавшие влияние на экономические взгляды Щербатова в этот период{843}.
Как выясняется из исследований Л.В. Сретенского и У. Дэниэла, а также публикации Екатерины IIосифовны Индовой, Щербатов, находясь в Петербурге, пристально следил за жизнью своего поместья, стремился давать подробные указания представителям своей вотчинной администрации. В инструкции управляющему подробно описано, как нужно удобрять помещичьи поля, как организовать сев, жатву, молотьбу, как ухаживать за дорогими английскими овцами, как сохранять имевшийся в усадьбе лес и так далее. При этом акцент делается на строгом контроле со стороны вотчинной администрации за всеми действиями крестьян. Злоупотребления самой администрации должны были контролироваться, во-первых, с помощью строгой письменной отчетности. Во-вторых, крестьяне могли жаловаться на злоупотребления администрации самому помещику, что обеспечивало некоторую степень контроля снизу. В то же время за добросовестную работу служащим администрации поместья были обещаны щедрые награды. Таким образом, находясь вдалеке от поместья, Щербатов стремился контролировать его жизнь методами, похожими на те, которые применялись в государственном управлении.
Однако всего этого, очевидно, оказалось недостаточно, и, как отмечает Сретенский, Щербатов, вопреки своим первоначальным взглядам, был вынужден перейти к косвенным методам управления, переведя своих крестьян на оброк. Заинтересованность крестьян в улучшении своего благосостояния должна была послужить обогащению их помещика, получавшего доход не столько от земледелия, сколько от отхожих промыслов своих крестьян. В результате возникло, как полагает У. Дэниэл, противоречие между «экономическим видением» и «экономической реальностью». С одной стороны, теоретически Щербатов стремился к тому, чтобы усадить своих крестьян на землю и строго контролировать их труд. С другой стороны, на практике, в условиях ограниченного плодородия земель в его поместье он был вынужден позволить крестьянам получать доходы вне поместья, например на заработках в столицах.
Представляется, однако, что конфликт между «видением» и «реальностью» — это некое схематическое упрощение. Скорее здесь проявляется уже упоминавшаяся двойственность мировоззрения Щербатова в определенный период его жизни. Эта двойственность может быть понята как результат происходившей в сознании Щербатова эволюции от абстрактных теоретических установок, обусловленных идеологическими соображениями, к учету практических ограничений, налагаемых реальностью. Уже в инструкции управляющему отражено своеобразное смешение таких идеологических и практических элементов. Помимо стремления к мелочному, детальному контролю в ней можно найти элементы другого подхода: например, Щербатов, продавая в Ярославле доски со своей лесопилки, старается поручать эту продажу крестьянам, которые, продавая также и свои доски (по той же цене, по требованию помещика), таким образом будут стремиться получить максимальный доход. Или, нанимая работников для того, чтобы переправить купленный в Нижнем Новгороде и смолотый на помещичьей мельнице хлеб для продажи в Петербург, он нанимает своих собственных крепостных за плату как вольнонаемных{844}.
Иначе говоря, документы вотчинного архива Щербатова отражают довольно сложную эволюцию взглядов их создателя на способы разрешения собственных хозяйственных проблем. Стремление к детальному контролю над хозяйственной жизнью поместья сочетается с попытками опоры на собственный экономический интерес крестьян, на их инициативу. Это предполагает, что имущество экономически благополучных крестьян должно быть гарантировано от произвольной экспроприации помещиком, если не юридически, то практически. Владелец поместья ограничивается получением заранее установленного оброка, пусть и довольно значительного, понимая, что произвольные или несистематические поборы подорвут доверие и ограничат хозяйственную инициативу крестьян, что в конечном счете отрицательно скажется на собственном благосостоянии помещика.
В 1762 году, воспользовавшись Манифестом о вольности дворянства, Щербатов почти сразу же выходит в отставку и поселяется в своем ярославском поместье. Помимо литературных трудов на более общие темы (в эти годы он начинает писать свою многотомную Историю Российскую с древнейших времен) он составляет письмо в Вольное экономическое общество. Последнее, по инициативе императрицы Екатерины, объявило в 1766 году конкурс на лучшую работу, отвечающую на вопрос: следует ли крепостным предоставить личную свободу или хотя бы охраняемое законом право на движимое имущество или землю{845}.
Щербатов отвечает отрицательно на обе части вопроса. Предоставление гарантированных государством имущественных прав без личной свободы представляется ему фикцией: если сама личность крестьянина не гарантирована от злоупотреблений со стороны помещика, то как можно гарантировать целостность имущества? Что же касается личной свободы, то Щербатов полагает, что такая свобода приведет лишь к тому, что крестьяне разбегутся из неплодородных центральных областей государства. Часть из них уйдет на заработки в города, а часть переместится в более плодородные области (в частности, вниз по Волге). Помещики же центральных областей будут обречены на бедность, оставшись с пустой землей, что может привести даже к восстанию дворянства против монархии, допустившей освобождение крестьян{846}.
Не останавливаясь сейчас на анализе этих аргументов, обратим лишь внимание на то, что Щербатов представляет себе существующую связь между помещиками и крестьянами как взаимовыгодную. Он утверждает, что крестьяне в центральных областях страны недовольны не своими помещиками, а своим положением земледельцев. Это вызвано неблагоприятными условиями климата, истощенностью почв, частыми неурожаями и так далее. В то же время если позволить крестьянам переходить в более плодородные области, то пострадают не только помещики, но и все государство, так как труднее будет собирать налоги. Кроме того, хлеб, произведенный в отдаленных областях, из-за отсутствия дорог будет сложно доставлять в центр государства. Исходя из этих условий, существующее положение, хотя и невыгодное для самих крестьян, необходимо для благосостояния государства, нуждающегося в надежном поступлении налогов и в наличии состоятельного дворянства. Поскольку жалованье, получаемое последним за службу, недостаточно, то доходы от поместья оказываются необходимым дополнением, чтобы обеспечить дворянам в городах и в армии уровень потребления, соответствующий их социальному статусу. В обмен же на доход, получаемый от труда крестьян, добросовестные помещики стараются предоставить им защиту и покровительство. Если же отменить крепостное право, то, как пишет Щербатов, произойдет следующее:
Хотя материнские попечения царствующей императрицы, казалось бы, должны были истребить неправосудие, однако, к несчастью, господа, ее неоднократные указы по одним и тем же предметам и жалобы народов достаточно показывают, что несчастный порок мздоимства, малое прилежание судей к своим обязанностям и низкие их чувствования слишком вкоренились, чтобы могли быть в скорости исторгнуты. Поэтому помещичьи крестьяне, терпя тысячи притеснений со стороны губернских начальств, отдадутся с удовольствием вельможам и будут тогда переходить из рук в руки к тем, кто теперь стоит или тогда стоять будет у вершины власти{847}.