Страница 46 из 56
следовали за ними сверху. [189]
Не доходя километров двадцать до линии фронта, вдруг слышу голос своего ведомого:
— Сзади «фоккеры». Удаление тысяча метров.
Почти инстинктивно перекладываю самолет в крутой левый разворот и набираю высоту. Тут же замечаю, что Кудленко на встречном курсе атакует первую пару. «Фоккеры» не выдержали лобового удара и ушли
в сторону. Сверху на Кудленко свалилась другая пара вражеских истребителей. Потом к ним
присоединилась третья. Они атаковали его с разных сторон. Пулеметные трассы прорезали воздух то тут, то там.
Почему он один полез в бой? Не мог же он оторваться от ведущего при выполнении такого простого
маневра, как боевой разворот. Ведь он опытный летчик. Лишь позже, на земле, Кудленко признался, что
как только увидел вражеских истребителей, тут же развернулся на 180 градусов и бросился в атаку, надеясь на мою помощь. И чуть не поплатился за свое легкомыслие, простительное разве что молодому, необстрелянному летчику. Гитлеровцы набросились на одиночный самолет, зажали его в клещи. Лишь
высокая техника пилотирования, трезвый расчет позволяли ему уходить от прицельного огня.
Тем временем я закончил выполнять маневр и сверху ударил по «фоккеру», который нацелился для
очередной атаки. Короткая прицельная очередь с близкой дистанции, и вражеский истребитель камнем
падает вниз. Восходящей спиралью набираю высоту в сторону солнца и снова пикирую на врага. Огонь!
И опять горит «фоккер». Гитлеровцы растерялись и прекратили атаки. Воспользовавшись
замешательством врага, Гриша переворотом через левое крыло вышел из боя и на бреющем удалился в
сторону своего аэродрома.
Бой этот закончился так же неожиданно, как и начался. Потеряв два самолета, фашисты оставили нас в
покое.
Да, фашистские летчики стали не те. Помнится, в 1941 году, когда мы находились на аэродроме Багерово, в Крыму, летчик соседнего полка на наших глазах сбил бомбардировщик ХЕ-111. Экипаж выбросился на
парашютах. Когда мы попытались взять летчиков в плен, то они отстреливались из пистолетов, а потом и
сами застрелились. [190]
1942 год. Во время блокировки вражескими истребителями полевого аэродрома, где мы базировались, ружейным огнем был сбит МЕ-109. Самолет проходил на высоте 80—100 метров. По команде инженера
эскадрильи К. Барковского солдаты открыли залповый огонь из винтовок. И МЕ-109 вдруг «запарил».
Пули, видимо, попали в радиатор. Летчик вынужден был приземлиться недалеко от нашего аэродрома.
Он оказался гитлеровским асом. На его груди красовалось два железных креста.
Фашист сдался в плен без сопротивления, но вел себя гордо, с пренебрежением смотрел и разговаривал с
нашими летчиками.
1944 год. Советские летчики доказали свое безусловное превосходство над гитлеровцами. Били их в
любых условиях. И хотя фашистские летчики по-прежнему упорно сражались, их моральный дух был
подавлен. Война подошла к границам Германии.
И что же? Теперь пленные летчики вели себя по-другому. Вспоминается аэродром Сесава.
Пленный сидел под плоскостью ЯКа на траве. Он охотно рассказывал о себе, отвечал на наши вопросы.
Вид у этого летчика был заискивающий. Куда девалась прежняя спесь, высокомерие?
Пленный представлял собой жалкое зрелище. Он попросил закурить. Заместитель командира эскадрильи
соседнего 64-го гвардейского истребительного авиационного полка К. Маношин оторвал ему газету и
насыпал махорки. Руки гитлеровца дрожали, он никак не мог скрутить папиросу...
Вон оно как обернулось! В сорок первом фашисты шагали на восток, задрав кверху головы, сметая и
уничтожая все на своем пути. «Славяне — низшая раса. Их удел быть рабами. Миром призвана править
только арийская раса», — кричал на весь мир идеолог германского фашизма Геббельс. А теперь
приходится дрожать, страх одолевает «завоевателей» в предчувствии заслуженной кары за бесчисленные
злодеяния.
Русские прусских всегда бивали! Об этом предупреждении А. В. Суворова забыли гитлеровские главари.
Забыли они и наказ Бисмарка, который не советовал немцам воевать с русскими. Вот и пожинают теперь
оккупанты плоды бури, разбуженной ими же самими. [191]
Таков уж русский человек. Ради спасения Родины он готов пойти на любые жертвы, на любые страдания.
Его свободолюбивый дух всегда восставал против притеснения. Его широкая, добрая душа — всегда
открыта людям. Не трогай его, и он не тронет. Ну, а если тронешь — бьет наотмашь!
Августовские бои
В августе войска нашего фронта, развивая стремительное наступление овладели городами Добеле, Джуксте, Тукумс и вышли на побережье Рижского залива у населенного пункта Клапкалнс, отрезав
прибалтийскую группировку врага (впоследствии названную Курляндской) от центральной.
Гитлеровское командование в течение всего месяца крупными силами пехоты и танков неоднократно
предпринимало контрнаступление. Враг стремился захватить Елгаву и Шяуляй, снова овладеть железной
и шоссейной дорогами Рига — Елгава — Шяуляй.
16 августа, собрав большие силы, фашисты перешли в наступление. Ценой больших потерь им удалось
потеснить наши войска и овладеть городами Ауце, Вегеряй, Тукумс, Джуксте, выйти на дороги Рига —
Тукумс и Рига — Джуксте. Но это контрнаступление не получило дальнейшего развития, и 28 августа
гитлеровцы перешли к обороне.
В этот период активно действовала и вражеская авиация. Нашим летчикам приходилось прикрывать
наземные войска от ударов с воздуха.
Помнится, 15 августа, во второй половине дня мне было приказано возглавить группу истребителей из
семи ЯК-9, вылететь в район Бауска — Бруково для прикрытия войск.
В 16 часов мы находились уже в воздухе.
Фашистская авиация активизировала свои действия на нашем участке фронта. Фрицы летали большими
группами, и встречи с ними можно было ожидать в любой момент. Исходя из этого, мы разделились на
две группы. Впереди на высоте 1500 метров шла четверка истребителей. Сзади с превышением 500
метров шел я во главе трех ЯКов.
Такое боевое построение позволяло нам хорошо взаимодействовать [192] между собой. В случае
нападения на первую группу наша тройка могла немедленно прийти к ней на помощь.
Так, собственно, потом и получилось.
В воздухе было спокойно. Мы галсами ходили в заданном квадрате, внимательно наблюдая за воздушным
пространством. Солнце давно перевалило через зенит и висело в западной части неба. Это облегчало
врагу внезапность появления и осложняло наше положение. Обеспокоенный этим обстоятельством, я
передал по радио:
— Всем усилить наблюдение за воздухом.
И, кажется, сделал это вовремя. Спустя несколько минут, слышу доклад Ложакова:
— Командир, фашисты!
Всматриваюсь в указанном направлении. Ниже солнечного диска замечаю черные точки. Один... два...
три... Насчитал двенадцать «фокке-вульфов». Они шли четверками с небольшим превышением друг над
другом. Судя по всему, фашисты намеревались штурмовать наши войска. Мы уже знали, что в последнее
время гитлеровское командование начало использовать ФВ-190 в качестве штурмовиков. И делало это не
от хорошей жизни. В предыдущих боях гитлеровцы понесли большие потери в дневных
бомбардировщиках Ю-87.
Используя ФВ-190 в качестве штурмовика, фашисты несколько модернизировали самолет. Вместо
существовавшего варианта вооружения (двух пушек МГ-151, двух пушек Эрликон и двух пулеметов МГ-
17) фашисты сняли с самолета пушки Эрликон. За счет этого они облегчили истребитель на 110 кг.
Вместо пушек поставили дополнительную броню на нижнюю часть фюзеляжа — от капота мотора до
заднего обреза кабины летчика, защитив его от ружейно-пулеметного огня; вместо одного замка, который
был приспособлен для подвески дополнительного бензобака или одной 250 кг бомбы, поставили три