Страница 28 из 56
взрывов. Тотчас же кверху потянулись огненные трассы зенитных пулеметов. Они били из трех мест: две
точки располагались в голове и хвосте колонны, а третья — в середине. Ведущий группы штурмовиков
приказал двум [115] экипажам подавить вражеский огонь, а сам во главе остальных пошел на второй
круг.
Я хорошо видел, как ИЛы, замкнув круг, один за другим пикировали вниз, как в панике разбегались
фашисты, пытаясь скрыться в близлежащей балке. Но куда денешься? Кругом — чистое поле, сверху все
хорошо просматривается. И справедливая кара всюду настигала оккупантов. То тут, то там на дороге
вспыхивали пожары. Горели автомашины, танки...
Хорошо работают штурмовики. Молодцы!
И вдруг, в самый разгар штурмовки, из облаков вывалились четыре ФВ-190 и стремительно пошли на
«ильюшиных». Один из них нацелился на самолет ведущего, командира 893-го штурмового
авиационного полка подполковника Хромова. Дистанция между ними быстро сокращалась. Фашист огня
не открывал. Видимо, он задался целью — вплотную подойти к штурмовику и сбить его наверняка.
— Попов, спасай Хромова, — кричу по радио.
Но моя команда опоздала. Ведомый А. Попова младший лейтенант П. Королев раньше меня заметил
нависшую опасность над штурмовиком. Он резко развернул свой истребитель и молниеносно начал
сближаться с вражеским самолетом. Комсомолец Петр Королев видел, конечно, что дистанция слишком
мала, чтобы вывести истребитель из лобовой атаки. Понял это и гитлеровец. Он шарахнулся в сторону, чтобы избежать столкновения, но было уже поздно.
— Прощайте, товарищи! — донеслись до меня последние слова Королева.
Вслед за этим краснозвездный «ястребок» врезался в истребитель врага. Воздух потряс сильный взрыв.
Ценою собственной жизни младший лейтенант Петр Королев спас жизнь командиру штурмового полка.
Я смотрел на падающие обломки самолетов и меня еще больше охватило чувство ненависти к фашистам.
Бить и бить немецко-фашистских захватчиков! Сколько молодых жизней понадобилось, чтобы
остановить эту орду! Сколько жизней загубили за эти годы на оккупированной территории?! Правая рука
невольно толкала ручку управления вперед, мой ЯК опустил нос и стремительно пикировал на врага...
Приказ мы выполнили. Штурмовики успешно обработали [116] заданную цель, и все благополучно
вернулись на свой аэродром. А мы потеряли своего боевого товарища.
— Комсомолец Королев погиб, как истинный советский патриот, как гвардеец, — сказал подполковник
М. Н. Зворыгин, обращаясь к летчикам. — Будьте такими же мужественными, беспощадно бейте врага!
И летчики полка неизменно следовали этому наказу...
Победа или смерть!
На следующий день отличился Андрей Попов. Он снова летал на прикрытие штурмовиков. В районе
цели наши летчики встретились с «фоккерами». Бой был жарким. Попов и его товарищи не допустили
вражеских истребителей к ИЛам, обеспечили их безопасность.
Стоило это, однако, большого напряжения сил, высокого воинского мастерства. Фашисты попались
упорные. Чувствовалось, что это опытные летчики. Стоит допустить ошибку, как тут же жестоко
поплатишься за нее.
И Андрей Попов допустил такую ошибку. Уходя из-под огня «фоккера», он не совсем чисто выполнил
очередную фигуру, допустил зависание самолета. Тотчас же вражеская пулеметная очередь впилась в
истребитель. Из поврежденного радиатора потекла жидкость и начала забрызгивать козырек. Обзор
заметно ухудшился. Логика подсказывала, что нужно выходить из боя. Но гвардеец поступил по-другому: он продолжал бой и дрался до тех пор, пока на помощь не подошла очередная группа наших
истребителей.
Не меньшее мужество надо было проявить, чтобы посадить поврежденный истребитель. Андрей Попов
дотянул до своей территории и, фактически не видя земли, все-таки посадил на фюзеляж «ястребок».
Особенно тяжелый день выдался 17 июля. Аэродром, на котором мы базировались тогда, не затихал ни на
минуту. Самолеты уходили в воздух беспрерывно. Едва успевала приземлиться после выполнения
боевого задания одна группа истребителей, как ей на смену уходила другая.
Наши наземные войска, развивая стремительное наступление, [117] продвигались вперед. Советские
танки вышли к железнодорожной линии Орел — Карачев. У станции Хотынец они перерезали пути
отхода гитлеровцев к Брянску.
Фашисты предпринимали отчаянные попытки задержать наступление советских войск. Они цеплялись за
каждую высотку, за каждый выгодный рубеж, бросали в бой большие группы бомбардировщиков и
истребителей. Нашим летчикам приходилось сражаться в численном меньшинстве. Но это их не
смущало. Они бесстрашно вступали в бой и побеждали.
Первую группу в тот день на прикрытие войск повел капитан А. Головин. Над линией фронта они
встретили шестерку «фоккеров». Головин устремился со своими соколами навстречу врагу. Самолеты с
ревом носились друг за другом. То взмывали вверх, то почти отвесно пикировали. Небо рассекали
огненные трассы. В самый разгар сражения к фрицам подошла еще одна шестерка. 12 против шести!
— Попов, продолжай бой с первой шестеркой. Я свяжу вторую, — приказал Головин.
В ту же минуту его «ястребок» полез вверх, в сторону солнца. Расчет был прост. Гитлеровцы находились
выше, и чтобы обеспечить себя высотой, этот маневр являлся единственно правильным. Через минуту
Головин с ведомым имел уже тактическое преимущество и атаковал левую крайнюю пару. Короткая
очередь с дистанции 50—60 метров, и один «фоккер» вспыхнул.
Ведущий фашистской пары, пытаясь спасти своего ведомого, выполнил правый боевой разворот. Этим
маневром он рассчитывал зайти в хвост Головину. Но фашист запоздал. Его напарник уже горел. Наш
капитан, в свою очередь, резко развернул самолет влево и пошел в лобовую атаку.
Гитлеровец принял вызов. Самолеты стремительно сближались. С каждым мгновением в прицеле
увеличивался силуэт вражеского самолета. Нервы напряжены до предела. Теперь все зависело от
выдержки летчиков. Кто первым дрогнет, тот погиб.
Рука плотно сжимала ручку управления. Большой палец лежал на гашетке. От огромного нервного
напряжения на лбу у Головина выступили капельки пота. [118]
Секунда, другая, третья... И все же нервы подвели фашиста. Он преждевременно открыл огонь и взмыл
вверх. Пули прошли над кабиной ЯКа. Головин тут же открыл ответный огонь. Пулеметная очередь
впилась в желто-полосатый живот «фоккера». Вражеский истребитель потерял скорость, свалился на
хвост и перешел в беспорядочное падение.
К этому времени к месту боя подошел я со своей шестеркой. Сражение закончилось после того, как нам
удалось уничтожить еще два вражеских самолета. Остальные поспешили ретироваться.
Во второй половине дня неподалеку от командного пункта полка группа летчиков ожидала очередного
вылета. К ним подошел командир полка М. Н. Зворыгин. Объяснив сложившуюся обстановку в районе
Хотынец — Знаменское, он поставил задачу на прикрытие наземных войск.
— Очередную группу поведет гвардии лейтенант Гуськов, — приказал командир.
В районе патрулирования группу Гуськова атаковали 12 «фоккеров». Через несколько минут фашисты
получили подкрепление. Четыре советских летчика сражались против тридцати самолетов врага, эшелонированных по высоте.
Воздушный бой проходил в невероятно сложной обстановке. Оставалось одно — драться до полной
выработки горючего и расхода боеприпасов. Победа или смерть!
Так и произошло. Ни один наш летчик не вышел из боя. Погибли в неравном бою смертью храбрых
комсомольцы летчики В. Г. Пономарев, С. С. Альбинович, парторг эскадрильи А. В. Лебедева.
О напряженности воздушных боев в орловском небе красноречиво свидетельствуют цифры. Только с 10
по 19 июля летчики полка сбили 25 вражеских самолетов, совершили 235 самолето-вылетов, а всего полк