Страница 129 из 199
Когда я возвращался со смены, освежался в бассейне, завтракал ( т.е. ужинал )
и завершал краткие ежедневные опыты, дубовики en masse просыпались
и внутренний двор наполнял обычный гомон и крик детей и взрослых.
Мне ж пора было отходить ко сну, как правило, у меня неглубокому и чуткому,
в полном соответствии с моим именем « Григорий », по-гречески означающим
« неспящий », « бдящий », или « бдительный ».
Потому я велел жене освободить просторную кладовую в своей мастерской,
выходившей на мебельную свалку, где подобрал несколько старых матрацев
и употребил их в качестве звукопоглотителей, заслонив ими оконные проёмы
примыкавших комнат и вход и стены бывшего подсобного помещения квартиры,
преобразованного теперь в персональную « усыпальницу » отца, чьим сыновьям
строго-настрого запрещалось отныне, под страхом лишения электронных игр,
приближаться к ней даже на цыпочках.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Увы, несмотря на все вышеупомянутые меры, резкие звуки снаружи нередко
доходили до моих ушей и спалось мне плохо, впрочем, я восполнял недосып
отдыхом на свежем воздухе в нерабочие ночи, подолгу медитируя под кедрами
в старом кожаном кресле меж брошенной мебели с видом на заросшую канаву,
розовый особняк и поместье, где по газону снова гулял красивый белый конь.
Также свободными ночами я компоновал в мастерской коллажи из раковин,
камешков, кусочков коры и кальмарьих глаз, и оба эти занятия успокаивали
и очень способствовали стабильности результатов не столь уж продолжительных,
но требовавших полной самоотдачи попыток « увидеть не видимое зрением ».
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Процесс отливки линз на « Вистаконе » шёл непрерывно, каждую линию
обслуживали две ночные и две дневные бригады, и график чередования смен
через неделю предоставлял сотрудникам вожделенный « длинный уикэнд »
- нерабочие пятницу, субботу и воскресение.
Благодаря этой системе я мог продолжать регулярно посещать « Откровение »
и мне удалось в том году не пропустить ни один из послепасхальных праздников
и проследить весь путь первоапостольской общины от смятения после Распятия
и до превращения её в Церковь по сошествии Духа Свята.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Меня как учёного глубоко тронуло отношение Воскресшего к сомнению Фомы,
не осудившего нуждавшегося в осязаемых доказательствах невероятного факта,
а кротко вложившего персты ученика в отверзстые раны, промолвив без укоризны:
« Блаженны не видевшие и уверовавшие ».
Причём реплика, предполагаю, имела своей целью не Фому, отсутствовавшего
с Воскресения в Иерусалиме, но тех, кому Христос уже являлся в новом Теле,
показав приобретённые способности к изменению облика и нуль-транспортировке.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Наблюдая Его вблизи на протяжение сорока дней ( время бальзамирования
умерших египтянами ), апостолы, похоже, испытывают лишь ошеломляющий ужас,
безотчётную реакцию обыденного людского ума на столкновение с необъяснимым,
парализовавшую их действия даже и по Вознесении облаком окутанного Учителя.
Они никому не рассказывают о случившемся и таятся от иудеев, как вдруг
в праздник Пятидесятницы, или Седмиц ( т. е., Недель, на иврите « Шавуот » )
их дух возрождает обещанное им вмешательство мощной Потусторонней Силы.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
На исходе седьмой недели после Пасхи город мира Иерусалим начинает вновь
наполняться паломниками, в большинстве совершающими тяжёлое нисхождение
по скалистой местности от Иерихона, перед глазами которых, когда они огибают
с юга покрытую оливковыми рощами гору Элеонскую, совершенно неожиданно
возникает, будто невеста, приподнявшая фату, тысячелетняя столица иудаизма.
Заложенная королями-пастухами хиксосами, в бытность их правителями Египта
покровительствовавшими дому Израилеву, и отвоёванная для него у язычников
царём-пастухом Давидом, она разрослась не очень-то с того времени, занимая
площадь, пожалуй, менее одной квадратной мили, где довольно скученно жили
около двадцати пяти тысяч постоянных её обитателей.
Но три раза в год - в дни Пасхи, Пятидесятницы и Кущей - сюда стекаются
не меньше ста тысяч пришедших пред Лице Господне во Храм, который стоит
сразу за потоком Кедрон и обращён фасадом к нагорью, и земной Дом Яхве -
циклопическое святилище в центре храмового комплекса, сплошь обложенное
чистым листовым золотом, в солнечную погоду сверкает нестерпимо для взора.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Слева от Храма теснятся тёмные домишки Нижнего города, справа барашками
разбежались мраморные виллы Верхнего города, дальше виднеются башни
бывшего дворца Ирода, соединённого с Храмом прямым и широким виадуком.
По периметру столицу окружают высокие крепостные стены, по верху которых
может проехать колесница; дополнительная стена и глубокая Терпейская долина
отделяют Верхний город от Нижнего.
К внутренней стене примыкают гипподром, стадион и гимнасий, напротив них,
на противоположной стороне неудобной для застройки ложбины возвышается
получаша здания вместительного публичного театра.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Пересекши мелкий Кедрон и пройдя через Восточные ворота, где сидели мытари,
собиравшие с купцов пошлины за ввозимое в Иерусалим и вывозимое из него,
путешественник попадал в сутолоку и гомон узких и довольно пыльных улочек
Нижнего города.
Зато тут можно было хорошо отдохнуть с дороги в многочисленных тратториях,
подававших с кратером доброго местного вина вяленую и свежеиспечённую рыбу,
жареную саранчу, супы, ягнятину, сладкие пирожки и другие иудейские закуски.
Неподалёку раскинулся шумный базар, на котором всякий пришелец приобретал
жертвенных животных, а также парфюмерию, косметику, ткани и драгоценности
для женщин семейства и родни, тратя, как предписано каждому еврею обычаем,
1/10 часть годового дохода в Иерусалиме ( не включая сюда храмовой десятины ).
Десятина, кстати сказать, принималась лишь в тирийских серебряных шекелях,
что помогало кормиться немалому количеству менял, чьи столики с монетами
попадались часто среди цветастых шатров торговцев.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Вместе с паломниками в город приходили 7200 священников и 9600 левитов.
Младшие клерики проживали все вне пределов Святого Града, обеспечивая
надзор за соблюдением религиозных традиций, духовным обучением и вознося
к Богу в молитвах просьбы односельчан.
Разделены на 24 клана, они поочерёдно по одной неделе служили во Храме,
по великим же праздникам призывались в него в полном числе.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Меж левитов, конечно, шагали и мои предки Ицгары. Низшие по чину в колене,
они не имели права вступать в святилище и даже приближаться к его дверям,
прикрытым вавилонским ковром в сине-пурпурных тонах, изображавшим небо,
над которым блистала златокованная виноградная лоза, олицетворение Израиля,
ниже к огромному двурогому алтарю-жертвеннику в центре Двора священников.
Но облачены в белоснежные льняные ефоды, они участвовали в процессиях,
пели в хоре и играли на музыкальных орудиях, и нося короткие мечи у бёдер,
следили за соблюдением общественного спокойствия на территории комплекса.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
А здесь ещё до рассвета праздничного дня занимали места торговцы голубями,
барашками, тельцами и козлами для жертвоприношений, продавцы еды и питья