Страница 20 из 34
Однажды во время боевого вылета погибла командир [86] эскадрильи Рая Беляева. Но все это не пугало
девушек, наоборот, они еще решительнее громили врага.
Под натиском Советской Армии гитлеровские войска продолжали откатываться на запад. Наши наземные
соединения преодолели Днепр и вырвались на Правобережную Украину.
Туманным утром 13 декабря армада фашистских бомбардировщиков под прикрытием истребителей
рвалась к Киеву. Они надеялись, что в тумане смогут подойти безнаказанно.
Но, лишь только об этом стало известно, в воздух поднялась командир эскадрильи Ольга Ямщикова с
ведомым Сашей Акимовой. За ними пошли все самолеты эскадрильи. И вот уже первая пара наших
истребителей атакует фашистские самолеты. На подступах к переправе идет ожесточенный воздушный
бой. Подняты в воздух истребители четырех полков. Боевой порядок врага расстроен. Бомбы
беспорядочно сброшены в Днепр. В этом воздушном бою было сбито 17 самолетов противника. Сорван
замысел врага — переправа осталась цела.
* * *
Фронтовые дороги занесли полк в Венгрию. Шел 1945 год. Советские войска добивали фашистского
зверя в его же берлоге.
Помню, стояли мы на аэродроме под Дебреценом. Вместе с нами базировались самолеты дружественной
румынской армии.
Румынский летчик подошел как-то к нам и, улыбаясь, на ломаном русском языке говорит:
— А знаете, как я из-за вас, девушки, пострадал, точнее — вот из-за нее, — и показал на Галю Бурдину.
Летчик рассказал, что во время воздушного боя над Корсунь-Шевченковским мимо него промчался
краснозвездный истребитель, а летчик в нем, как он смог заметить, имел девичий профиль и
выбивавшиеся из-под шлемофона каштановые локоны.
После боя он рассказал об этом своим товарищам, и те подняли его на смех:
— Женщина-истребитель? Никогда такого не было и не будет!
— Тебе и в воздухе начинают красотки грезиться? [87]
Совсем засмеяли парни.
— А видите, я, оказывается, прав, — сказал он Гале. — И я уверен, что именно вы мне тогда встретились.
Румынский летчик действительно мог видеть Галю, ведь наш полк тоже участвовал в тех боях.
* * *
Летчицы 586-го истребительного авиационного полка прошли славный боевой путь от Волги до Дуная.
После войны они вернулись к мирному труду. Многие из них окончили институты, в которых учились до
войны. Саша Макулина, бывший начальник штаба, теперь доцент университета, кандидат
географических наук. Бывшие механики Антонина Горбунова, Нина Словохотова, Зоя Малькова тоже
защитили диссертации. Александра Эскина, Валентина Скачкова, Фаина Плешивцева, Нина Шебалина —
инженеры, Марина Мужикова — прокурор, Галина Бурдина, Олькова продолжают летать на самолетах
Гражданского воздушного флота. Бывший командир эскадрильи Ольга Ямщикова еще недавно летала на
реактивных самолетах, испытывала современные истребители. Сейчас она военный инженер. Бывший
штурман полка Сеид Мамедова — министр социального обеспечения Азербайджана.
Мы часто собираемся, чтобы вспомнить трудный путь, который прошли вместе. Вспоминаем и тех, кого
нет больше с нами, кто героически погиб за счастье нашего народа. [88]
А. Ворожейкин. Красноносые «яки»
Боевой день фронтового аэродрома подходил к концу. В воздухе стоял безмятежный покой, и только
тянувшийся с правобережья Днепра запах гари напоминал о продолжавшейся битве за Киев.
Под кронами сосен на опушке векового бора притаились наши истребители, готовые по первому сигналу
взмыть в воздух. А пока, в ожидании сигнала, летчики расположились тут же на свежей соломе, наслаждаясь неожиданным отдыхом и коротая время за веселыми байками.
В самый разгар беседы подошел начальник штаба полка майор Матвеев. Он сообщил, что наши войска?
наступавшие с плацдармов севернее Киева, уже вышли на окраину города, а гитлеровцы спешно отходят
в юго-западном направлении.
— Так, значит, к празднику Киев будет освобожден? — восторженно воскликнул командир эскадрильи
Саня Вахлаев.
— Должны освободить, — уверенно подтвердил Матвеев и пошел с радостной вестью на другой край
стоянки самолетов.
После его ухода на некоторое время воцарилась тишина. Каждый был занят своим, осмысливая
услышанное. Потом Игорь Кустов, молодой летчик, привстал на локте:
— Что я думаю, братцы. Вот наземные части, бывает, идут в бой со знаменами. А мы свое знамя никогда
не видим, в чехле оно хранится, в штабе.
— Может, ты полковое знамя на свой «як» прицепишь? — прищурился в улыбке лежавший рядом с
Игорем пожилой летчик. [89]
— Нет, знамя нам с собой брать нельзя, это я прекрасно понимаю. А создать своеобразное знамя можем, если выкрасим носы истребителей в красный цвет. И понесем мы его в бой в честь двадцать шестой
годовщины Октября.
Я лежал и смотрел на Игоря. По осунувшемуся, усталому лицу ему можно было дать значительно больше
недавно исполнившихся двадцати двух лет. Полтора года войны, восемнадцать сбитых самолетов и
тяжелое ранение оставили глубокие следы. Только умные глаза под густыми бровями смотрели по-
прежнему с юношеским задором.
— Не ерепенься, — возразил Кустову тот же летчик, — Твоя глупая затея ничего, кроме вреда, не даст.
Яркая окраска только демаскирует наши самолеты.
Открытая, смелая, благородная натура Игоря сразу восстала. Покрасневший, он вскочил на ноги, но от
возбуждения не мог вымолвить ни слова.
— Ты, смотрю, с полоборота заводишься, тебе нельзя и слова сказать, — примирительно усмехнулся
бывалый летчик.
Кустов бросил на него уничтожающий взгляд:
— По правде говоря, нехорошее о тебе подумал. Не боишься ли?
— Отгадал. Немного опасаюсь. Да и ты не очень-то храбрись, а лучше послушай. — И летчик рассказал
историю из своей жизни.
Это случилось на Калининском фронте в 1942 году. Из-за недостатка зеленой краски капот его мотора
техники покрасили красной. И вот когда по тревоге летчик прибежал к самолету, то прямо остолбенел: его И-16 напоминал гриб-мухомор. Что-либо делать уже поздно, нужно было вылетать на сопровождение
штурмовиков.
— Полетели, — вспоминал пилот, — и сразу обнаружились странности. Обычно звено истребителей
всегда держалось метров на двести — триста в стороне и сзади «илов». А в этот раз я все время
оказываюсь рядом с штурмовиками. В чем дело? Сначала не понимал, а потом дошло. Летчики-
штурмовики заинтересовались моим разряженным самолетом и подходили посмотреть [90] «диковину».
Невольно подумал: «А что, если и «мессеры» тоже отдадут мне особое предпочтение?»
Так и получилось. Только штурмовики сбросили бомбы на немецкие танки и обстреляли скопление
пехоты, как на нашу шестерку истребителей набросились десятки «мессеров»!
Словно заново переживая давний бой, рассказчик оживился:
— Произошла короткая схватка. Меня с моим ведомым сразу отрезали от группы. Остальных
преследовать не стали, а нас двух зажали. Ведомого скоро сбили. Затем взялись за меня. Вот уж
погоняли, чудом ноги унес...
— Может, потому и унес, что был красный нос! — срифмовал Игорь.
— Вот ты шутишь, а мне тогда не до смеху было. Очень они старались вогнать меня в землю. Наверняка
думали, что прихватили какого-нибудь большого начальника или аса!..
— Ну, теперь не сорок второй год, — заметил я.
— И мы не на «И-шестнадцатых», — подхватил Кустов.
Разгорелся спор: перекрашивать самолеты или нет? В конце концов сторонниками Игоря оказались все, кроме летчика, который в 1942 году пострадал.
На другой день — 6 ноября — Киев был освобожден. Необычайный подъем охватил войска фронта. В
нашем полку тоже царило оживление — летчики пожелали летать только на «яках», выкрашенных в
красный цвет.
Мне в тот день пришлось патрулировать в воздухе во главе восьмерки красноносых истребителей. В