Избранное

командиров.

- Господа офицеры, ко мне!

Те видят - генерал, да еще царской свиты по форме, сбежались в

тревоге.

Строго оглядел генерал всех, а на одного даже прикрикнул:

- Капитан, что это вы дрожите как заяц? Извольте отдать мне честь

по уставу.

Потом выругал всех за оплошность:

- Почему не спрашиваете у меня документа? Безобразие! Так и перед

большевистским шпионом рты разинете!

И тут же сам предъявил документ.

В нем сказано: выполнять все распоряжения генерала такого-то.

Подписано: "Верховный главнокомандующий Деникин". И печать с орлом.

Потом сказал:

- Наша доблестная освободительная армия бежит от большевиков.

Позор! И еще раз позор! Но бог милостив, у нас есть друзья за

границей. Англичане двигают сюда танки. От одного вида этих чудовищ

банда Котовского разбежится! К сожалению, - добавил генерал, - нам с

вами, господа, не придется увидеть этого разгрома. Англичане объявили

операцию секретной, без свидетелей. Не будем, господа, обижаться. Без

иностранцев нам не освободить несчастную Россию от большевиков!

И генерал приказал бронепоездам убраться прочь.

x x x

Конечно, деникинцы вскоре обнаружили обман. Спохватились - да

было уже поздно. Эскадроны Котовского без помехи перешли железную

дорогу, где недавно еще стеной стояли бронепоезда, и, сверкая саблями,

помчались дальше на юг.

Вихрем налетали на вражеские заслоны, прорубались - и вновь

горячили коней. Крупных стычек избегали.

У Котовского был свой замысел, и он требовал от ребят:

- Только вперед! Товарищи, не до отдыха.

В стане врага - переполох. Деникин бросал против Котовского

пехоту, казаков, артиллерию - но грозная красная конница все

опрокидывала...

Наконец - Одесса... Вот куда стремился Котовский!

Увидели бойцы Черное море, сняли шапки и поклонились его

величавому простору. Умылись, зачерпнули воды во фляги.

Однако мешкать было нельзя.

Снова штаб-трубач сыграл поход. Котовский повернул эскадроны

навстречу бежавшим деникинцам и ударил им в лоб...

Шесть тысяч белых офицеров и белоказаков подняли руки, сдаваясь.

Сдались и бронепоезда - счетом четырнадцать.

А сколько на полях сражений было брошено врагом пушек, пулеметов,

повозок с награбленным у населения добром - того и не счесть.

А ведь силы-то Котовского были совсем небольшие: когда семьсот, а

когда и шестьсот сабель во всех эскадронах - только и всего...

Задумался связист о боевом своем прошлом... Не сразу и услышал

меня, когда я напомнил:

- Про грамоту не рассказал. Расскажи про грамоту.

Он улыбнулся:

- Грамоту я получил, когда Красная Армия уже победила на всех

фронтах. Из рук в руки от Григория Ивановича. На прощание.

x x x

Окончилась гражданская война, а страна разорена: ни одежды, ни

обуви, ни хлеба досыта; ни топлива, чтобы пустить остановившиеся

заводы; ни машин, чтобы вспахать и засеять поля... А молодежь, самые

крепкие и сильные ребята, - в армии. Но враг разбит, и пора было

героям войны клинок и винтовку сменить на токарный станок, на

кузнечный молот, на плуг, на рычаг в будке паровоза.

Страна переходила на мирный труд.

Котовский, как и многие другие военачальники, распрощался со

своими соратниками. Многие из них, расставаясь с любимым командиром,

плакали.

И захотелось Григорию Ивановичу каждого своего бойца проводить

как сына. Надумал Котовский одарить всех памятной грамотой. Пригласил

художников, сказал, какой он хочет на грамоте рисунок.

Так и нарисовали. Скачут боевые кавалеристы в буденовках,

преследуя врага,- скачут только вперед.

Памятную грамоту получил каждый демобилизованный. На

торжественном собрании кавалеристов.

- А дальше, - спрашиваю, - что было?

- Дальше проводы. Прощальный завтрак по-походному. Григорий

Иванович присаживался то к одному, то к другому бойцу, угощался вместе

с нами.

Кончился завтрак. Вперед вышел штаб-трубач. Блеснула медью труба,

и ветерок шевельнул нарядные на ней кисти. Трубач сыграл сбор.

Демобилизованные кинулись седлать лошадей.

Прискакал верхом Котовский. В бой он выходил только на белом

коне, этот же боевой конь был под ним и сейчас.

Котовский привстал на стременах и скомандовал - зычно и протяжно,

как принято в кавалерии:

- По ко-о-о-ня-я-ям!..

Демобилизованные мигом - все, как один, - вскочили в седла.

Заиграл оркестр, вынесли боевые знамена, и всадники, построившись

в колонну, двинулись вслед за своим командиром корпуса. Умолк оркестр.

После кавалеристы лихо спели "Яблочко". А как голоса умолкли, слышен

был только дробный перестук копыт на дороге. Так и чередовались в пути

- оркестр, песни да перестук копыт.

Но вот и вокзал. На площади перед вокзалом демобилизованные

спешились.

Держа лошадей в поводу, построились в шеренгу.

Напротив, лицом к ним, тоже в шеренгу встали новенькие.

Раздались слова команды - и каждый демобилизованный передал коня

начинающему службу молодому бойцу.

Еще команда - теперь демобилизованные сняли с себя карабины и

передали молодым.

По последней команде новички получили от уходивших товарищей

сабли и шпоры.

Потом был митинг. Котовский на митинге сказал:

- Не забывайте, товарищи демобилизованные, своих эскадронов.

Пишите нам. И знайте: мы идем охранять границы наших трудовых

республик... А если враг навяжет нам новые битвы, знай, боец: мы снова

будем вместе на конях!.. И - только вперед!

Да здравствует Красная Армия!

Да здравствует непобедимый Второй кавалерийский корпус!

...Трудно описать последние минуты расставания бойцов гражданской

войны с любимым командиром... Сам Котовский несколько раз прикладывал

платок к глазам.

А над площадью катилось и перекатывалось неумолчное "ура".

Станционный сторож ударил в колокол. Пора было садиться в вагоны.

И в тот же миг из карабинов прогремел троекратный залп. Команду к

салюту подал сам Котовский.

Поезд удалялся и удалялся от станции, но бойцы, прильнув к окнам,

долго еще видели Григория Ивановича с поднятой в прощальном

приветствии рукой.

САПЕР РЕБРОВ

РАССКАЗ

I

Это было в 1920 году. Буденный со своей конницей преследовал

отступавших белогвардейцев. Красные войска так их потрепали, что

теперь белогвардейцы уклонялись от боя. Они уходили все дальше и

дальше на юг, рассчитывая получить там подкрепление.

Надо было нагнать их, дать бой - и разгромить.

Буденновцы совсем уже стали настигать белых, но те успели

переправиться через реку и взорвали за собой большой новый мост.

Что было делать? Строить новый мост? Это слишком долго - белые

совсем уйдут. Починить взорванный мост? Не меньше надо времени.

И Буденный решил переправить свою Конную армию, со всеми пушками

и обозом, по ветхому деревянному мосту. Этот мост стоял заколоченный,

по нему давно уже никто не ездил.

II

На мост вытребовали команду саперов.

Пришли саперы, осмотрели мост. Глядят - мост дырявый, надо

чинить.

А у сапера инструмент всегда при себе - в походном чехле за

спиной. Достали саперы топоры, пилы и принялись сдирать с моста гнилые